Андрей Валентинов - Дезертир

Это был упрек. Похоже, в прежнее время мы не всегда ладили. Но это уже не имело никакого значения.

— Да, по делу.

Страх исчез. Не так важно, за кого он принимает меня — за живого или за воскресшего мертвеца. Леметр что-то знает, это — главное.

— Дело касается и меня, и вас. С чего начнем? Пожатие широких плеч, взгляд, полный иронии.

— Как всегда — с вас. Вы — гость, кроме того, ваши дела по традиции, хе-хе, на первом месте.

На мгновение я почувствовал, как перехватывает дыхание. Всего один вопрос, короткий вопрос. Кто я? Кто? Но я уже знал — об этом спрашивать нельзя. И не потому, что Леметр может не ответить…

— Я давно не был в Париже. К сожалению, мои люди куда-то исчезли…

— «Синий циферблат», — нетерпеливо перебил он. — Знаю, знаю, Сурда говорил. Увы, рад бы помочь, да нечем. Я узнавал — хозяина арестовали за какую-то мелочь, кажется, донес сосед… Увы, в наше время хватает и мелочи… Я не был знаком с вашим человеком — как и со всеми прочими агентами Святого Сердца. Рискну напомнить, Франсуа, что вы никогда не рассказывали мне о своих связях в городе. И не без вашей подачи Кобленц не очень-то доверял нам. Уже тогда я вам намекал, что это неразумно. Впрочем, скоро приедет Поммеле, поговорите с ним. Вы, кажется, ему верили чуть-чуть побольше, чем мне, хе-хе, грешному. Как же, вы с ним — военная косточка, куда мне, штафирке!..

Вспомнился де Батц. По-видимому, тот, кем я был прежде, и в самом деле не отличался доверчивостью. Значит, и здесь ничего не вышло. Зря! Все зря… Правда оставался еще Поммеле. Последний шанс…

— Спрошу, — кивнул я. — Похоже, вы были правы. Что ж, давайте о вашем деле… Мне удалось выяснить, что Комитет гражданина Вадье ищет шпиона в Комитете общественного спасения. Они узнали…

Его лицо дрогнуло, рука, сжимавшая костыль, побелела.

— Убедительно бы просил… Повторить… Я понимал, что может чувствовать этот смелый человек, но порадовать его было нечем.

— Они знают, господин Леметр. Вадье ищет шпиона в Комитете общественного спасения. И он догадывается, что это дело организации д'Антрега.

— Что? — Огромные ладони сжались в кулаки, глаза блеснули. — Вы уверены? Вы понимаете, что говорите?

— Увы, да…

Леметр потер рукой лоб:

— Невозможно! Помилуйте, это действительно невозможно! Никто из моих людей — ни Сурда, ни даже Поммеле не знают этого человека! Я и сам не знаю его! Связной? Нет, отпадает…

Я вспомнил рассказ чернявого. Испанский посол!

— Сведения пришли из Венеции…

— Венеция! Д'Антрег! Ну конечно! — Кулак ударил по столешнице. — Он всегда любил хвастаться! Пыль в глаза пускать! Господи, как я этого боялся! Мало того, что он попросту торгует нашими бюллетенями…

Леметр не договорил, крепкие пальцы шарили по столу, и я понял — д'Антрегу, буде им доведется встретиться, придется туго.

— Ладно, — наконец вздохнул он. — Когда-то это должно было случиться. Остается подумать о последствиях.

— Вашему человеку лучше всего затаиться, — заметил я. — А может, вообще исчезнуть.

— Ну нет! — Леметр уже пришел в себя и даже нашел в себе силы улыбнуться. — С какой стати? Вы понимаете, чего стоит такой агент? Это ключ к победе! Нет, поступим иначе… Им нужен шпион? Они его получат! Скажите, — толстый указательный палец смотрел в мою сторону, — будь вы Вадье, на кого подумали бы в первую очередь?

Я напряг память. Амару уже успел просчитать. Двенадцать членов Комитета, но под подозрением всего четверо: Робеспьер, Барер, Карно и Эро де Сешель. Но я знал и другое. Чернявый говорил о проекте «Лепелетье». С ним могли быть знакомы всего трое. Да! Всего трое — Сен-Жюст, Приер и… Эро де Сешель!

— Если вашего человека зовут Эро де Сешелем, господин Леметр, то я бы ему не позавидовал.

— Де Сешель, — голубоглазый нахмурился. — Любопытно получается, Франсуа! Четыре месяца назад я стал получать письма. И в каждом — отчет об очередном заседании Комитета спасения…

— Как? — поразился я. — Просто письма? Леметр хмыкнул и почесал подбородок.

— Удивлены? Я вначале решил, что все — конец! Вычислили, пронюхали — и подкидывают улики, чтобы сразу — на площадь Революции. Но, как видите… Я жив, никто из моих людей не арестован, а информация подлинная.

— Можете показать письма?

Он пожал плечами, встал и долго рылся в бумагах, заваливших стол. Наконец протянул мне несколько листков бумаги.

— Последнее. Не успел сжечь.

Красивый женский почерк. Таким пишут любовные послания и списки белья для прачечной. Но, прочитав первые строчки, я вдруг услышал голос, мужской голос — холодный, полный равнодушного презрения. Казалось, неизвестный брезгливо морщится, выдавая тайны господ якобинцев.

— Он делает это не из-за денег, — не выдержал я. — Но тогда почему?

— Не потому, что он наш друг, — вздохнул Леметр. — Эта сволочь играет в свою игру. Хотел бы я знать, в какую именно. Но я тоже теряюсь в догадках — как и гражданин Вадье.

Друг? Это сразу же напомнило о чем-то знакомом. Друзья бывают всякие. Предатели ищут предателя…

— Предупредите связного. Приносит же кто-то письма!

Леметр развел руками.

— Увы! У меня нет десятка агентов, чтобы дежурить круглые сутки возле дома. С утра я ухожу, возвращаюсь ночью. И кроме того, я не рискну доверить такую тайну даже Сурде. Он, как вы знаете, горяч, а это, увы… Конечно, этого, извините за выражение, сукиного сына, следует предупредить. Все-таки заработал — честно… Но главное — вправить мозги д'Антрегу. Ну этим я займусь прямо сейчас!

Я задумался. Моя война кончилась — в тот день, когда я встретил смерть, которую звали Бротто. Но дело, оставшееся от того, кем я был раньше, оказалось слишком сложным. К тому же был еще бедняга ирокез, попавший в плен к «синелицым». И лишняя зацепка…

— Вы предупредите д'Антрега. Я — вашего человека. Дайте письмо!

Леметр не ответил. Я представил себя на его месте. Агент, стоящий целой армии. Тайна,за которую жертвуют жизнью — и своей, и чужой…

— Если бы я не знал, кто вы, — голос прозвучал глухо, еле слышно. — Франсуа, ведь оттуда, куда вы попали, обычно не возвращаются! Но вы вернулись.

Я молчал — сказать было нечего.

— Если бы я не знал, кто вы, — повторил Леметр и, вздохнув, передал мне письмо. — Держите! Будь вы предателем, все мы давно прокатились бы мимо окон господина де Робеспьера. Найдите этого человека — и велите ему быть осторожнее. Надеюсь, это все же не Сешель…

— Почему? — удивился я. — Не все ли равно?

— Я знаю Сешеля. Давно знаю. Большего негодяя видеть, признаться, не доводилось. Он ведь чистых кровей — из бургундских Сешелей, потомок Лотаря. Хуже его разве что подлец Эгалите. Не хотелось бы заступаться за такого перед Трибуналом… Ничего не хотите передать д'Антрегу?

— Передать? — удивился я. — Разве что пусть держит язык за зубами.

Внезапно Леметр расхохотался:

— Представляю его физиономию! Узнать, что вы живы, в Париже и вдобавок намекаете на его язык! Как бы он не проглотил его, хе-хе, на радостях! Ну, кажется, пора…

Он вытащил часы из жилетного кармана, щелкнул крышкой и неторопливо поднялся.

— Желаете взглянуть? Помнится, я обещал, хе-хе, продемонстрировать…

И тут до меня начало доходить. Леметр собирается разговаривать с д'Антрегом… сейчас?! Но ведь д'Антрег в Венеции! Что там рассказывал чернявый? Монгольфьеры, голубиная почта…

Леметр уже хозяйничал у стола. Бумаги были отодвинуты в сторону, приборы — непонятные железки, почему-то обмотанные медной проволокой, — сдвинуты к краю…

— Вот, прошу…

Я встал и нерешительно шагнул вперед. Что это, господи?

Деревянная доска, толстая, покрытая темным лаком. На ней два стальных цилиндра, какая-то коробочка, кажется, медная, провода — и маленький колокольчик. Сбоку — высокая колба, заполненная чем-то серым, похожим на стальные опилки. От нее к окну — толстый провод…

— Позвольте… Но… Каким образом?

— Нравится, хе-хе? — Леметр явно был доволен моей реакцией. — А ведь простейшая вещь! Даже удивительно, что до нее додумались только сейчас! Еще год, два — и подобное начнут применять всюду. Но пока…

Он поколдовал с проводами, и тут же послышалось легкое шипение. Сверкнула белая искра — заработала стоявшая в углу гальваническая батарея. Леметр положил широкую ладонь на рычажок, укрепленный сбоку от одного из цилиндров, вновь взглянул на часы…

— Еще пять минут… Объяснить? Или и так все ясно, господин, хе-хе, черный мушкетер?

— Химики придумывают порох, господин академик, — невольно усмехнулся я.— Мушкетеры стреляют. Объясните!

Он удовлетворенно потер руки.

— А ведь все так просто! Особенно после того, как великий Декарт допустил существование эфира, а Ньютон всерьез занялся передвижением электрических разрядов в атмосфере. Когда идет гроза, в эфире появляются волны — электрические. Эти волны легко уловить…