Александр Маркьянов - Ген человечности 2
– Все целы?
На Ферриса было страшно смотреть – белое как мел лицо, одна щека рассечена каким-то осколком и кровь капает на пол, изгвазданный камуфляж, дикие, безумные глаза. Остальные выглядели немногим лучше…
– Твою мать, твою мать, твою мать! – к Феррису вернулся дар речи…
– Этот парень что сегодня, встал не с той ноги? – скептически поинтересовался кто-то
– Давайте вниз! – Конрой вспомнил, что за ним командование – быть готовым к встрече с одержимыми! Не светиться!
– Мы что, не всех сегодня перестреляли? Конрой резко повернулся – и шутник пристыжено умолк
– Эй, а ведь тот парень больше не стреляет…
Конрой прислушался – в голове словно бухал огромный паровой молот, тяжело отдуваясь и обрушивая всю мощь громадного молота на раскаленную докрасна железяку…
– Черт, а ведь точно…
– Может у него топливо кончилось? – предположил Феррис – не может же он часами висеть в воздухе?
– Или он ждет, пока кто-нибудь из нас высунет свою долбанную задницу чтобы трахнуть ее пятидесятым калибром – рявкнул Конрой – пошли! Живо вниз!
Вот и дверь, закрепленная тросом. А что за ней – непонятно…
– Давай! – Конрой встал с одной стороны двери, держа наготове автоматическое ружье, еще один пехотинец со штурмовой винтовкой – с другой стороны. Стафф-сержант Феррис, который смог отлепить руки от гранатомета только на седьмом этаже начал ослаблять трос…
Уоллес, Луизиана Вечер
29 июня 2010 года
Руки «святого отца», целившиеся мне в горло, скользнули по подбородку – и ушли вниз, судорожно цепляясь за разгрузку. На таком расстоянии промахнуться было невозможно – все три пули попали в цель, «святой отец» с хрипом повалился на пол моторхоума в шаге от меня, сшибая стол. Показалось, что я даже услышал, как пули входят в живую плоть…
Времени нет. Совсем нет. Для того, чтобы «общине» прийти в себя, потребуется три-пять секунд, потом они начнут штурм трейлера. Оружие у всех под рукой…
Решение пришло мгновенно – я вскинул пистолет и высадил все оставшиеся в барабане патроны – их было пять – по лобовому стеклу моторхоума. Грохот выстрелов в замкнутом пространстве трейлера больно ударил по ушам, стекло моментально покрылось густой, белесой сетью трещин, разбегающихся от пулевых отверстий. «Святой отец» ещзе попытался схватиться ослабевшими руками мне за ногу – но остановить меня он не мог. Подхватив пулемет – мою единственную надежду в предстоящей схватке, я как бык рванул вперед. Бежать пришлось пригнув голову – потолок в моторхоуме был не такой уж высокий. Две секунды мне потребовалось на то, чтобы разрядить в стекло все, что оставалось в револьвере и подхватить пулемет, еще секунда – на то, чтобы перепрыгнуть через поваленный сто, еще какие-то вещи. На четвертой секунде я перевалился на переднее пассажирское кресло – спинка его была сложена. На пятой секунде дверь в трейлер начала открываться – а я изо всех сил саданул обеими ногами по искалеченному лобовому стеклу моторхоума – и оно вывалилось наружу, трескаясь и разваливаясь, впуская в фургончик тьму. На шестой – вслед за стеклом в темноту вывалился и я, моля бога, чтобы около моторхоума не притаился привлеченный светом и выстрелами одержимый. Если он там есть – ему удастся серьезно покалечить тли убить меня, у него будет несколько секунд форы, а одержимому этого вполне достаточно. На седьмой я больно ударился спиной о землю, ушел в перекат. На территории стоянки послышался первый выстрел – куда стреляли, было непонятно, по мне стрелять еще не могли. На восьмой секунде, я перекатился по земле и сунулся в карман – за гранатой. На девятой – зубами выдернул кольцо и на десятой – упреждая выстрелы из ворвавшихся в вагончик сектанта резким движением метнул стальной шарик гранаты назад, целясь по выбитому окну моторхоума…
Взрыв – плескучий, приглушенный стенами моторхоума громыхнул, когда я уже со всех ног бежал. Моторхоум не взорвался, как это показывают в голливудском кино, с клубами пламени и дыма – но тех, кто ворвался в моторхоум посекло осколками сколько бы их там не было. Это на какое то время внесет панику и подарит мне еще немного времени. Ну а пока я бежал прочь, спасаясь от света, от криков, от выстрелов, от людей, чьим символом является перевернутый черный крест. По памяти впереди должна быть дорога и до нее – ярдов восемьсот. Чем дальше я уйду от стоянки сектантов – тем больше у них возникнет проблем с преследованием. Темнота уже сгустилась, а разворачивать поисковую операцию в местности, кишащей бандитами и вышедшими на ночную охоту одержимыми – смерти подобно. Можно не только не найти кого ищешь – но и потерять несколько человек. Если только ярость за гибель главаря не затмит сектантам рассудок…
Вот суки… Интересно – скольких они уже вот так заманили. И «святой отец», гнида поганая… Еще в Ираке был… Стоп! А с какой это стати я решил, что он был в Ираке? Вот ведь придурок… Дурак, лох, идиот!
Ведь святой отец не сказал мне ничего конкретного. Он просто сказал, что был в Ираке с такого то по такой то год. И все! Это я ему сказал не только годы, но и назвал фамилии Новака и Котлера! А он просто сказал «верно». Получается, он развел меня как…
Хорош что местность была ровная – типичный для Юга луг, жирная, богатая, хорошо увлажненная почва, отвоеванная у байю. Меньше шансов, что попадешь куда-нибудь ногой и сломаешь, или вывихнешь ее. Если повредишь ногу и не сможешь идти – тогда конец…
Расстояние. Примерное направление движения я запомнил, нас этому тоже учили – как определить свое местоположение, если тебя захватили, надели черный мешок на голову и куда-то повезли. До дороги еще ярдов четыреста, дальше – вправо и пару миль по дороге. Хреново, что дорога идет через городок, а там – одержимые. Но лучше одержимые, чем вот эти вот… Интересно, что они со мной сделать собирались – в жертву принести?
Оружие… Пулемет MG-36, к нему диск на сто, в котором еще патронов семьдесят и еще один диск на сто. Негусто. Надо было больше взять, хотя бы еще один диск – но какой теперь смысл об этом? Нащупал переводчик огня, перещелкнул на одиночный огонь…
Револьвер, пустой и запасных патронов нет – запасные на буксире. Сегодня этот револьвер вполне оправдал свое название «оружие последнего шанса» – он меня спас, ни с одним другим оружием я не смог бы отразить нападение так быстро и эффективно. Хвала дядюшке Смиту и дядюшке Вессону, в общем. Пистолет типа 1911, в нем обойма на восемь и еще четыре полные обоймы. Нож скелетный, титановый – может пригодиться для бесшумного снятия одержимых или бандита. Одна граната в кармане. Мое преимущество в том, что я искусственно несовместим, провакцинирован – и никакой укус одержимого меня заразить уже не может. Проверить это невозможно, придется полагаться на слова брата, но если не верить брату, то кому вообще верить в этом гребаном мире. Вот и все что есть. Нет, еще гибкая пила есть, всегда в кармане держу, ее все спецназовцы носят – используют если не по прямому назначению, то как удавку…
Со стороны стоянки, от которой я отбежал ярдов на четыреста, начались какие-то осмысленные действия. Сначала открыли огонь – неприцельный, просто в темноту перед собой, попасть так могла только случайная пуля, а на дистанции за четыреста ярдов вероятность такого исхода – меньше процента. Потом кто-то навел порядок – включили фонари, за это время я пробежал еще ярдов сто – но фонари слабые. Они светили ярдов на сто, дальше луч просто расплывался во мраке… Я начал забирать вправо…
И тут со стороны стоянки включили прожектор – скорее даже не прожектор, а мощную охотничью фару-искатель. Выгнали на открытое пространство один из джипов, на них часто ставят фары-искатели. Белый луч световым мечом разрезал тьму в опасной близости от меня – и я рухнул на землю, задыхаясь. Луч двинулся в мою сторону, я замер, приходя в себя от произошедшего. Дышал я как загнанная лошадь, перед глазами какие-то красные круги…
Спокойно… На таком расстоянии ты – земля, небольшая куча мусора, возвышение – не более. Эта фара-искатель тебя не найдет, нужен тепловизор или хороший ночной прицел, а у них нет ни того, ни другого… Или есть?
Луч света, даже на таком расстоянии кажущийся ослепительно ярким замер надо мной – и я замер тоже, стараясь не дышать, вглядываясь в пляшущую в луче света болотную мошкару… Они меня не заметят…
Луч света двинулся дальше, подсвечивая мрачный ночной пейзаж – и я пополз. Пополз, держа направление на дорогу, отсчитывая метр за метром. Каждый метр, отдаляющий меня от шумного табора, от зарева света, от суеты, от беспощадного глаза прожектора – метр к свободе. Метры я считал вслух, полушепотом – с такого расстояния точно не услышат, а как «считалочка» – просто великолепно, сам не заметишь, как проползешь дистанцию…
