Анатолий Матвиенко - Демон против люфтваффе
Лётчиков разместили в соседней деревушке Овинг. Там их приютило поместье Рашменс, старый и невысокий, но довольно просторный дом. Здесь ветераны крыла устроили небольшой банкет в мою честь, поведали кучу новостей, пытаясь не затрагивать тему гибели девочек из Хора красоток. В Рашменсе я в очередной раз рассказал о путешествии в страшную Красную Рашу, вызвав юмористическим изложением увиденного целую бурю возмущения внутри собственной головы. Ванятка счёл, что не стоило выносить сор из русской избы.
Глава двадцать пятая
От Эль-Аламейна до Советского Союза
Если тебе, белый ангел, всё ещё мало немецкого мяса, то в Африке я с лихвой окупил русские каникулы. Под раскалённым солнцем Египта кровь моментально чернеет, сворачивается, засыхая рваными лужицами, не успев впитаться в песок.
Наши "Спиты" пятой серии снабжены бомбовой подвеской. Немцы тщательно поддерживают маскировочную дисциплину. Но когда колонна грузовиков идёт по дороге, из-за облаков пыли она видна за километры. А если по пустыне – кажется, что горит, окружённая серо-жёлтым дымом. Достаточно уронить бомбу вблизи машины, набитой пехотинцами, и я отправляю в преисподнюю больше гуннов, чем в воздушных боях за полгода. Потом – как во Франции, щедрое угощение сверху из пулемётных и пушечных стволов.
Но во Франции красиво, жаль стрелять в зелени полей и садов, куда Гитлер загнал своих вояк. В пустыне нет привычного многоцветия, а зелёный отсутствует практически начисто. Даже армейский инвентарь цвета хаки моментально покрывается серо-жёлтым пыльным покровом. Местная природа нарисована всего тремя красками: коричневой, жёлтой и серой.
Вездесущая песчаная труха забирается в одежду, в обувь, портит еду. Технику она тоже ненавидит, прорываясь через фильтры в систему питания "Спитфайров", забивая масляные и водяные радиаторы, уродуя гидравлику…
Наши аэродромы к западу от Эль-Аламейна представляют собой относительно ровные и твёрдые площадки, на которые ветер неумолимо тащит песок. Построек нет: солдаты роют ямы, ставят на них палатки, сверху ещё одну палатку, чтобы хоть как-то укрываться от зноя. Днём не менее пятидесяти-пяти или даже шестидесяти градусов в тени.
Зато ночи в пустыне сравнительно прохладные, звёздное небо беспредельное, с моря дует мягкий бриз. Триста шестьдесят пять дней в году стоит лётная погода, кроме страшных часов, когда налетает песчаная буря.
Проведя несколько ночей в пустыне и насладившись необычайным покоем, не желаешь возвращаться под крышу. Не хочется наступления нового утра, когда зной кувалдой лупит по голове, и единственное спасение – забраться на "Спитфайре" тысяч на пятнадцать футов, где нередко тоже становится жарко, но только от боя с гуннами.
В пустыне окончательно стёрлась разница между "настоящими" джентльменами и выходцами из колоний. Вице-маршал авиации сэр Артур Конингхэм, командующий британскими ВВС в Египте, как раз из последних. А ещё у нас парни из Франции, Голландии, Польши, Индии, Австралии, Новой Зеландии, Канады, Родезии и вообще из таких концов Земли, что я о них не слыхивал. Как и в Испании, идея истребления истинных арийцев необычайно сплачивает и воодушевляет представителей самых разных народов.
Как ни разоряются сержанты, порядок поддерживается только внутри военных лагерей. Ярдах в тридцати за их границами начинается форменный свинарник из куч мусора, неутомимо перекатываемых пустынным ветром. Как ни прячься, наш мусор – отличный ориентир для Люфтваффе. Ищи большую свалку в пустыне и бомби в относительно чистое центральное пятно.
Несмотря на аккуратность, характерную для большинства британских офицеров, мы распускаемся, а жизнь приобретает черты примитивной близости к природе. В такой обстановке иначе смотришь на привычные и, казалось бы, незыблемые вещи. Значение имеют лишь действительно важные моменты – оружие, боеприпасы, еда. И, конечно, вода.
Без остального можно жить. Например – без мебели. Её прекрасно заменяют пустые ящики от снарядов да канистры. На них раскладываем и карту перед полётом, и банки с едой.
Не обойтись без кладбища. Здесь нет полноценной радарной системы, как на побережье Англии, поэтому налёты гуннов часто достигают цели. Впрочем – наши тоже. В песчанике вырублены ниши, засыпанные смесью песка и красноватой глины. У каждого холмика вбита доска от упаковочного ящика, на ней звание, имя-фамилия и три буквы KIA.[19]
Злоупотребляя должностью командующего истребительной группой, я налетался над Египтом и Средиземным морем больше других. Но воздушными героями битвы, исход которой решили танковые и прочие наземные войска, правильнее считать лётчиков бомбардировочной авиации и разведчиков.
Никогда не забуду парней, увидевших давно разыскиваемый конвой с запасами топлива и снарядов для Африканского корпуса Роммеля. Они не стали тратить полчаса времени и сразу передали на базу координаты. Немцы, естественно, засекли переговоры, подняли "Мессеры" и уничтожили разведчика, зато корабли Роял Нави успели перехватить транспорты до ливийской земли. Из всего конвоя волны вынесли на берег три бочки с танковым топливом. По легенде, Роммель взбесился бездействием флота и авиации, не прикрывших суда, потом отправил радиограмму Герингу с Редером: спасибо за три бочки!
Русские гордятся подвигом Гастелло, о котором мне рассказывали и в Заполярье, и в Иваново. Почему-то никто из рассказчиков не задумался, что посылать дальний двухмоторный бомбардировщик на бомбометание и штурмовку по точечной цели (автоколонне) – это натуральное преступление. Да, парень мужественный, не послал отца-командира нахер и полетел на заведомо убийственное задание. Но нельзя героизмом вечно прикрывать управленческую беспомощность!
Как же фамилии парней из того разведэкипажа? Каюсь, забыл.
Потом началось стремительное движение на запад. Авиабазы удалились от фронта. Мы летали над пустыней, усеянной сотнями танковых и автомобильных остовов, обломками самолётов и тысячами тонн другого военного хлама. Интересно, сколько лет понадобится, чтобы север Африки приобрёл первоначальный девственный вид?
В начале мая 1943 года, перед самой капитуляцией гуннов и макаронников в Африке, меня вызвал сэр Конингхэм. Мы уже перебазировались в Тунис и больше промышляли вылетами над морем – количество целей над сушей трагически уменьшилось.
– Групп-кэптен, мне из штаба подсказали, что у вас давно исчерпан боевой цикл из тридцати вылетов.
Мать твою! Опять!
– Простите, сэр?
Вице-маршал авиации поднял какой-то бланк с походного столика в палатке и нахмурил усы, необычайно подвижные на породистом лице.
– Ещё в сорок втором исчерпан!
– Я выказал признаки усталости, сэр? Плохо командовал? Разбил "Спитфайр"?
Он начал сердиться всерьёз.
– Что вы себе позволяете, Хант? Монтгомери планирует активные действия в Сицилии и на Аппенинском полуострове, а у меня командующий истребительной авиацией с запретом его в воздух выпускать!
– Весьма сожалею, сэр. Могу подписать обязательство не совершать боевых вылетов в течение какого-то времени.
– Нет! – он решительно прижал бумагу к столешнице маленькой холёной ладонью. – Мне не нужны неприятности от Ли Меллори. Я приготовил приказ о вашем откомандировании.
– Куда же, сэр?
– В Иран! – возможно, вице-маршал подумал, что чересчур давит на меня, поэтому немного смягчил пилюлю. – Это ненадолго, к активным действиям в Европе успеете. В Тегеране нужен человек, имеющий опыт общения с русскими по передаче им нашей техники. Предписание получите у сержанта Хопкинса.
– Да, сэр!
Я махнул ладонью у козырька и вышел, не в силах понять штабные игры. Ли Меллори, сменивший Даудинга на посту главкома КВВС, куда меньший буквоед. Он отлично ладил с Бадером. Но делать нечего, как минимум – требуется доехать до Ирана, изобразить там бурную деятельность, отчитаться об успехах и скорее вернуться к "Спитфайрам".
"Там и до СССР рукой подать".
"Молчи, шиза. В прошлый раз тебе самому Союз нерушимый не сильно понравился".
"Так больше года прошло".
Ну-ну…
В этот раз дальнее путешествие состоялось без риска захлебнуться в северных морях. Меня и группу других авиационных специалистов переправили по воздуху на "Дакоте".
Тегеран основательно отличается от Каира. Нищета, грязища, вопли муэдзинов с минаретов и ненавидящие взгляды в сторону оккупантов, носящих британскую форму, присутствуют как обязательная программа. Но город достаточно современный, поделённый на старую часть за крепостной стеной, и новый, где вполне приличные трёх-четырёхэтажные каменные дома, несколько широких проспектов, на улицах много не только армейских машин. Больше зелени, очень освежает пейзаж невысокая горная гряда на севере.
А напор советских представителей ВВС показался беспрецедентным даже по восточным меркам.
