Андрей Семенов - Иное решение

– Как устроитесь – милости прошу, – заключил напоследок посол.

Выйдя в приемную, Лотта извинилась и набрала номер внутреннего телефона:

– Алло, Марта, срочно зайди в приемную.

Через минуту в приемную зашла девушка, одетая менее официально. На ней было красивое платье, которое выгодно подчеркивало стройную фигуру. Надо признать, девушка была чертовски хороша. На вид ей было немногим больше двадцати, светлые волосы уложены в замысловатую прическу, а когда она улыбалась, то на щеках появлялись две восхитительные ямочки.

– Марта, познакомься со своим новым шефом. Это Марта Фишер, ваш секретарь, господин оберст-лейтенант. А теперь пойдемте, я покажу вам ваше жилище.

Здание посольства состояло из четырех этажей. На первом располагалась большая столовая, которая при необходимости служила залом для приемов, и вспомогательные помещения. На втором находилась приемная посла и кабинеты руководителей посольства, на третьем располагались сотрудники помельче рангом, и наконец, на последнем, четвертом этаже было устроено несколько жилых помещений.

Квартира, которую отвели фон Гетцу, была небольшой, но уютной. Она включала в себя прихожую, небольшую кухню, гостиную, спальню и рабочий кабинет. В помещение они зашли втроем.

– Располагайтесь, господин оберст-лейтенант, —

Лотта обвела рукой квартиру. – Как распакуетесь, мы обе в вашем распоряжении. Меня вы найдете внизу, в приемной, а телефон Марты совсем простой: 123.

Она показала на столик с двумя телефонами.

– Белый – городской, черный – для внутренней связи. Телефон посла – 100, мой – 102.

– А вы тоже здесь живете? – спросил фон Гетц.

Девушки переглянулись.

– Нет, мы живем в городе, – ответила Лотта. – В самом посольстве квартиры предусмотрены только для ответственных сотрудников. Извините, мне нужно идти.

– Какие будут распоряжения, господин оберст-лейтенант? – улыбаясь, спросила Марта.

– Сейчас одиннадцать сорок три, – фон Гетц посмотрел на часы. – На тринадцать ноль-ноль закажите мне машину, я бы хотел осмотреть город.

К назначенному сроку фон Гетц принял душ, переменил сорочку и галстук, придирчиво осмотрел себя в зеркале и остался доволен. Он не успел еще привыкнуть к штатской одежде. Немного подумав, Конрад решил приколоть к лацкану партийный значок. Будет странным, если по столице государства, объявившего о нейтралитете, будет разгуливать офицер в форме люфтваффе, но обозначить свою принадлежность к Рейху фон Гетц посчитал необходимым.

В дверь постучали. На пороге стояла Марта.

– Машина готова, господин оберст-лейтенант. Если позволите, я могу сопровождать вас.

– Отличная идея. Заодно покажете город.

Марта оказалась хорошим гидом. Когда они сели на заднее сиденье посольского автомобиля, она говорила водителю, по каким улицам ехать и где следовало поворачивать, чтобы прогулка получилась интереснее, а попутно рассказывала фон Гетцу историю Стокгольма. Недалеко от центра они оставили машину и пошли прогуляться пешком. Погода была безветренной, солнечной, хотя и прохладной, и на улице было много гуляющих. Конрад с Мартой походили на молодоженов. Она что-то весело щебетала, а он внимательно слушал. От прогулки у обоих разгулялся аппетит, и они решили поужинать в одном из небольших кафе. Постепенно их отношения становились все менее официальными, и Марта иногда будто случайно опиралась на руку своего спутника.

Прогулка явно удалась, доставив удовольствие обоим.

Обратно в посольство они вернулись, когда уже стемнело. Марта, сославшись на какие-то неотложные дела, поднялась на четвертый этаж вместе с фон Гетцем. Уже на лестнице, тронув его за рукав, Марта сказала:

– Мне очень понравилось ваше общество, господин оберст-лейтенант. Если вам будет угодно, я могла бы остаться у вас на ночь.

Фон Гетц никак не ожидал такого оборота событий и смутился. Девушка, конечно, очаровательная, но не для того он приехал в Швецию, чтобы соблазнять собственную секретаршу. Хотя кто кого соблазняет – тоже еще вопрос.

– Марта, давайте сохраним наши отношения в рамках, определенных субординацией. Я подполковник, вы лейтенант. Мы здесь для того, чтобы вместе работать.

– Извините меня, господин оберст-лейтенант. Я сказала глупость. Я не хотела вас обидеть.

– Спокойной ночи, Марта. Скажите водителю, что я приказал отвезти вас до дома.

Прибыл в Стокгольм. Наш посол обещал мне всяческое содействие в выполнении задачи, относительно целей которой он информирован не был. Свои соображения относительно конкретных способов выполнения задания изложу в кратчайший срок, как только более детально ознакомлюсь с обстановкой на месте. Ваш,

оберст-лейтенант фон Гетц»

В соответствии с полученным от Вас заданием и ориентировкой мной был установлен неформальный контакт с интересующим объектом. Объект прибыл в Стокгольм сегодня утром паромом из Германии. В наше посольство направлен под видом военного атташе. Во время экскурсии по городу обнаружил полное незнание города и истории Швеции. По косвенным признакам можно предположить, что объект не проходил сколько-нибудь серьезной профессиональной подготовки в разведшколе и не является кадровым сотрудником разведки. Цель приезда объекта в Стокгольм выясняю. Более подробно смогу информировать об этом, когда определится круг знакомств и контактов объекта, а также исходя из тех поручений, которые он будет мне давать по службе. Предложение вступить в интимную близость объект отклонил.

СС гауптштурмфюрер М. Фишер»

Милая, славная Марта Фишер свою службу начинала в том самом знаменитом «салоне Китти» в качестве проститутки-осведомительницы. Она специализировалась на скандинавах. С ее помощью были завербованы несколько шведских и норвежских дипломатов. Качество ее работы было настолько высоким, что недавняя воспитанница «Гитлерюгенда» стремительно поднималась по служебной лестнице и, несмотря на свою скромную должность в посольстве, на своей другой, настоящей службе имела довольно большой чин. В СС с ней считались, хотя и называли за глаза шлюхой.

Признаться, Конрад понятия не имел, с чего начать, и совершенно не представлял, как именно он станет налаживать контакты с представителями противника, то есть с красными, и где их вообще искать. Не в советское же посольство обращаться за помощью.

По совету Канариса фон Гетц стал вести открытый образ жизни. Он старался бывать везде, куда стекается чиновный и финансовый люд Стокгольма, раздавая между делом свои визитные карточки и заводя новые полезные знакомства. Его могли видеть в театре, на приемах, в ресторанах. Через пару недель после его приезда весь светский Стокгольм был в курсе того, что в немецком посольстве появился новый военный атташе, блестящий офицер, близко стоящий к самому Герингу, храбрый солдат, отважно сражавшийся с большевиками, и наконец, хорошо воспитанный молодой человек, приятный и интересный собеседник. Дамы просили своих мужей пригласить фон Гетца к ним на обед и со жгучим интересом допытывались подробностей о войне с большевиками на Востоке. В их представлении большевики напоминали свирепых сибирских медведей, все они ходили в меховых шапках с огромными красными звездами, отличались густой щетиной и запахом перегара изо рта, у каждого в одной руке шашка, в другой – винтовка, а в зубах зажата финка.

Что мог фон Гетц рассказать этим изнеженным женщинам с холеными руками, главным занятием которых была полировка ногтей, примерка модных платьев и посещение светских мероприятий? Неужели про то, как один из этих «медведей» подловил его на вираже и изрешетил из пулеметов его «мессершмитт»? Про подожженные немецкие танки? Про похоронки, которые тысячами шли в Германию из России? Они бы просто этого не поняли. Отсюда, из тихой и уютной Швеции, невозможно было представить, что где-то совсем недалеко миллионы людей с той и с другой стороны, оставив свои семьи, своих любимых, бросив свою работу, сошлись на пространстве шириной в три тысячи километров, чтобы убивать друг друга. Что они ежедневно, ежечасно уничтожают друг друга с нарастающей яростью, умножая скорбь матерей и вдов. Что, ожесточившись от беспрерывных смертей вокруг себя, многие из них теряют человеческий облик, переполненные ненавистью и жаждой убийства. А сотни эшелонов подвозят к фронту новое пушечное мясо взамен того, которое уже поглотила мясорубка войны.