Василий Кононюк - Я – меч, я – пламя!
– Расскажите поподробней о той сущности, которую вы называете бесом.
– Практически во всех существующих религиях есть понятие души. Это некая субстанция, покидающая тело после смерти и несущая в себе, по крайней мере на начальном этапе, воспоминания данного индивида. Рискну предположить, что в меня залетела другая душа. Как она проникла ко мне? Вопрос к тем силам, которые за это отвечают. Может, это ее персональный ад или чистилище так выглядит, кто его знает, ведь я фактически уничтожила старую личность. Что можно сказать о том, кем была эта личность? Персональные воспоминания, если они существуют, пока мне недоступны. Видимо, профессионально занималась радиофизикой, назовем это так. Знания в этой области достаточно подробные, детальные, ими легко и просто пользоваться. Я уже составила перспективный план работ лет на десять вперед. Не знаю только, под каким соусом это Лосеву преподнести, он и так на меня смотрит как на восьмое чудо света. Все остальные знания, а их очень много, это, скорее всего, результат всевозможных увлечений. Из того, что я поняла и в чем более-менее разобралась: военная история, стратегия и тактика различных родов войск, шахматы, огнестрельное и прочее оружие, а также многое другое. Такое ощущение, что во всем этом предстоит еще долго копаться. Как уже отметила, практически отсутствуют личные воспоминания, либо я на них еще не наткнулась. Отдельно хочу еще раз подчеркнуть – все это мои домыслы, гипотезы, с помощью которых пытаюсь описать то, что происходит. Истина может быть совершенно другой.
– Правильно я понимаю, вы считаете, в вас вселилась душа, пришедшая к нам из будущего?
– Не знаю… иногда мне кажется – это другой мир, очень похожий на наш… у меня нет ответа на ваш вопрос.
– Значит, вы, Оля, верите в переселение душ, рай и ад и с этих позиций объясняете происшедшее, правильно я вас понял?
– Артур Христианович, можете считать, что эти знания мне под гипнозом внушили инопланетяне, жаждущие победы социалистического строя в СССР. Этот вопрос не имеет никакой практической ценности. Я веду разговоры с вами по двум простым причинам. Во-первых, ваше любопытство начало мешать моей работе, я покалечила Сергея, а могла убить. Во-вторых, наши судьбы оказались достаточно плотно связаны, поэтому любопытство правомерно, вы должны знать, чего от меня можно ожидать. Как вы это воспримете, мне все равно, важно, чтоб вы поняли – я от вас ничего не скрываю.
– В том, что случилось, есть и ваша вина. Нужно себя в руках держать. Я считал вас более уравновешенной. Хотя, если стать на вашу точку зрения, никакого смысла сдерживать себя с Сергеем не было, поскольку для победы он величина малозначимая. С этой точки зрения важней было быстро устроить допрос и добыть нужные сведения. Когда я вас довожу неприятными вопросами, вы просто включаете дурочку и смотрите на меня наивными глазами, поскольку считаете меня для победы величиной значимой и нужной, радикальные методы экономии времени, как с Сергеем, задействовать не представляется возможным.
– Вы все правильно поняли, я рада, что этот разговор был не напрасным.
– А директор для победы величина просто нулевая, уперся, глупый, не захотел вас допускать к экзаменам, вот и нашел свой конец…
– Артур Христианович, вы хоть факты не извращайте, ведь все знают, что покойный директор ходатайство профессора Гинзбурга удовлетворил и к экзаменам меня допустил. Ходатайство с его положительной резолюцией должно в бумагах лежать, на основе этого меня к экзаменам допустили. Мне кажется, с этим директором у вас навязчивая идея, может, вам стоит о чем-то другом подумать? Засиделись мы с вами, а у вас еще много дел, да и у меня немало.
Оля решительно встала из-за стола.
– Сядьте, Оля. Может, и формально, но я ваш начальник, не нужно нарушать субординацию.
Она послушно села.
– В мыслях не было такого. Просто я вас пригласила и начала разговор. Только поэтому решилась обозначить, что с моей стороны он завершен.
– А с моей – пока нет. Скажите, почему вы упорствуете? Вы мне не доверяете? Или все-таки чувствуете, что это деяние вас не красит, и поэтому отнекиваетесь?
– Давайте рассмотрим возможные причины вашего интереса к этому делу. Предположение первое. Вам дали задание найти на меня компромат. Порывшись в моей биографии, вы отыскали несколько эпизодов. Поскольку притянуть меня за уши к разборкам уголовников в нашем далеком городке довольно проблематично, да и на компромат этот эпизод не тянет, вы отчаянно пытаетесь повесить на меня смерть директора. Доказательств никаких нет, и вы пытаетесь добиться от меня добровольного признания. Согласитесь, что идти у вас на поводу с моей стороны было бы верхом безрассудства. Предположение второе. Вам нужно знать мои способности для будущих заданий. Поскольку вероятность использования меня в качестве ликвидатора равна нулю и поскольку у вас и без этого достаточно данных о моих способностях, то, как и в первом случае, подыгрывать вам нет смысла. Если вы хотите продолжать разговор, сформулируйте внятно любую причину, которая может заставить меня добровольно взять на себя ответственность за расстрельное преступление.
– Взаимное доверие, как вам такая причина?
Ее синие, холодные глаза вдруг заволокла пелена, они стали грустными и влажными, казалось, вот-вот девушка расплачется. С трудом улыбнувшись, Оля сказала чуть дрогнувшим голосом:
– Удачная шутка, Артур Христианович. Знаете, я совсем недавно поняла: удачная, глубокая шутка должна обязательно быть чуть-чуть грустной. Вам удалось… вы не можете доверять мне, этого и не требуется. – Она замолчала, задумалась о чем-то. – Важно, чтобы и вы, и руководство страны обращали внимание и проверяли то, о чем я говорю.
– Ну что ж, в таком случае нам действительно лучше закончить этот разговор. Я проинформирую вас, когда планируется заседание со строителями. – Его голос был сух и спокоен.
– Рада была повидаться. Жаль, что наш разговор вас расстроил.
– Зачем врать, Оля, вам совершенно не жаль.
– Так положено, Артур Христианович, это люди назвали правилами хорошего тона, но если вы хотите… мне не жаль, что наш разговор вас расстроил, – спокойно произнесла она. В ее холодных глазах промелькнуло что-то, похожее на уважение.
– Уже лучше. Передайте привет Сереже, пусть выздоравливает, скажите, все женатые сотрудники радуются, что он вкусил прелестей семейной жизни, а холостые сочувствуют.
Этот день был таким же, как и многие другие. Начиналась третья шестидневка января тысяча девятьсот тридцать седьмого года. На прошлые выходные они праздновали ее день рождения. Двадцатый по документам и семнадцатый в действительности. Утром Оля выбежала на зарядку, предварительно выслушав все, что Сергей думает про жен, занимающихся с утра таким безобразием, вместо того чтобы готовить мужу завтрак, пока тот с гирями разминается. «Во сне с гирями разминаться легко и приятно!» – ехидно подумала Оля, оставив его лежащим в постели.
Попив чаю, они, как обычно, взяли личное оружие и пошли на работу. Таскать с собой личное оружие, куда бы ты ни шел, ее долго приучал Сергей, проявляя при этом несвойственные ему занудство и бескомпромиссность. Постепенно пистолет в кармане или сумке стал столь привычным, что его отсутствие создавало ощутимый дискомфорт. Олю в этом случае охватывали зудящее беспокойство, чувство, что она забыла нечто важное и должна его немедленно найти.
Последнюю неделю Ольга возилась с установкой по искусственному выращиванию кристаллов кварца, изготовленной по ее заказу. Установка напоминала большой автоклав, загружались в нее обломки кристаллов ни на что не годного молочного кварца, которые геологи находили в неограниченных количествах, и щелочной раствор. Все это нагревалось до температуры четыреста градусов, создавая давление внутри установки в тысячу атмосфер. Кристаллы постепенно растворялись в щелочи, нагреватель располагался снизу, когда нагретый раствор поднимался к затравочным кристалликам кварца, расположенным вверху автоклава, он, охлаждаясь, создавал так называемую перенасыщенную зону. Кварц, осаждаясь на затравках, потихоньку рос со скоростью один миллиметр в сутки. Затравки размещались в четыре этажа, по дюжине на одном уровне. Теоретически установка должна была выдавать сырья на десять тысяч кварцевых резонаторов в год, что было много, но недостаточно и не могло покрыть потребности страны. Но, как говорится, лиха беда начало, хотя установка была дорогой, ее пришлось изнутри золотить, чтобы изолировать сталь от агрессивной среды, но оно того стоило, а повторить то, что уже сделано, всегда проще. Кварцевые резонаторы постоянно росли в цене за рубежом в силу ограниченного количества натурального кристаллического кварца, пригодного для изготовления резонаторов. Так что перспективы у этого изобретения были очень радужные.
