Анатолий Дроздов - Интендант третьего ранга
— Ай, молодца! Люблю!
Хлопнув Крайнева по плечу, Саломатин побежал распоряжаться. По его команде бойцы быстро очистили дорогу от трупов, стащив их на обочины. По ходу партизаны снимали с убитых карателей сапоги, шинели, и шапки, мгновенно переодевались. Обнаружили нескольких притворявшихся мертвыми карателей. Они бросались на колени, моля о пощаде. Некоторые говорили по-русски, крестились. Пощады не было. Бойцы — особенно те, что побывали в Вдовске, безжалостно забивали карателей прикладами или протыкали штыками. Крайнев и Саломатин не мешали, да и не стоило сейчас мешать…
Управляться на поле боя Саломатин оставил Седых. Гигант получил пулю в правую руку, вояка из него теперь был никакой, поэтому сержант, хотя и рвался в бой (видно было по лицу), согласно кивнул. По полю сновали конные сани, санитарные и просто деревенские, помогавшие врачам. Крайнев мельком увидел Настю, бинтовавшую голову раненого бойца. Она повернулась, почувствовав его взгляд, и радостно улыбнулась. Он помахал руками, показывая, что не ранен, она понятливо закивала. На том свидание кончилось. Время поджимало. Из пяти машин, застывших у моста, две оказались исправными. Шрапнель и пули посекли тент и зацепили кабины, но моторы и колеса были в порядке. Разбитые «маны» столкнули с насыпи, уцелевшие с трудом, но развернули на узкой дороге, после чего покатили обратно в Город. По пути захватили Семена с его трехдюймовкой. Пушку прицепили к крюку последней машины. В бою отряд Саломатина потерял треть бойцов — большей частью ранеными, но зато оружия оказалось в достатке. В кузова свалили десяток МГ, винтовки, гранаты, ящики с патронами. Саломатин и Крайнев специально перебрались под тенты, на ходу показывая бойцам, как пользоваться трофеями.
У них не было конкретного плана, как и времени его составлять. По ходу определились, что первый грузовик под командой Саломатина займется постами вокруг Города, Крайнев и Семен — казармой. Поскольку враги были одеты точно в такие же шинели, следовало пометить своих. Саломатин первым стащил с себя нательную рубаху, разорвал на белые полоски для рукавов. Его примеру последовали несколько бойцов. В прорехи тента задувал ледяной ветер, но никому не было холодно: лица у людей горели от недавно завершившегося и боя и мыслей о предстоящем. После того, как порядок действий был определен, колонна ненадолго остановилась. Нашедшимся в грузовике топором свалили столб телефонной связи, обрубили провода, отряд разделился на две группы, Крайнев и Саломатин сели в кабины своих грузовиков.
Они ворвались в Город сходу. Передовой грузовик притормозил у поста, где ефрейтор с двумя солдатами даже не подумали поднять оружия — машины были свои, в кабине сидели люди в немецкой форме. Спустя мгновение немцы поняли, что форма не всегда соответствует содержанию: Саломатин, сидевший за рулем, распахнул дверцу и ударил в упор из «шмайсера»… Передовой грузовик умчался уничтожать другие посты, а Крайнев покатил к центральной площади. Часовые, охранявшие комендатуру и вход в казарму, тоже ничего не успели понять. Грузовик остановился прямо посреди площади, из него посыпались люди в немецких шинелях, беря их на прицел. Стукнули выстрелы — и охраны не стало. Крайнев с Семеном отцепили пушку, развернули ее стволом к казарме, Давид с товарищами подтащили ящик со снарядами…
В Городе осталось мало солдат, но это были немцы, прошедшие Европу, опытные вояки, побывавшие во многих боях. Замешательство длилось недолго. Из окон школы, превращенной в казарму, посыпались стекла, затем застучали выстрелы. К винтовочной дроби присоединился пулемет. На площади негде было укрыться, бойцы стреляли по казарме стоя или с колена, представляя собой хорошую мишень. Крайне видел, как падают на снег его люди, и скрипел зубами, понимая, что победа дешевой не станет.
Семен, наконец, справился с прицелом, и стал методично класть снаряд за снарядом в окна школы. Первым умолк пулемет, затем стал редеть винтовочный огонь. После пятого выстрела, Крайнев скомандовал атаку и сам побежал в цепи. Внезапно сбоку захлопали пистолетные выстрелы. Боец, бежавший слева от Крайнева, упал, будто споткнувшись. Крайнев повернул голову и увидел в окне комендатуры Краузе с пистолетом. Крайнев вскинул карабин и выстрелил. Комендант исчез. Бойцы, обогнавшие командира, уже ворвались в здание школы, сейчас он был им не нужен. Крайнев побежал к комендатуре. Держа карабин наизготовку, он взлетел по лестнице на второй этаж и сапогом вышиб дверь в кабинет коменданта.
Гауптман лежал у окна. Рядом валял «люгер». Крайнев поднял пистолет и сунул за пояс. В этот момент Краузе открыл глаза.
— Вы не попали в меня, — сказал он чуть слышно. — Прободная язва. Как будто в живот выстрелили… Мне нужна операция…
Крайнев молча закинул карабин за спину. Краузе облизал губы.
— Спустя несколько часов начнется перитонит. Я буду умирать долго и в муках. Верните мне пистолет! Там один патрон…
Крайнев молчал.
— Я никогда не доверял вам, — сказал Краузе. — Я знаю ваше звание — интендант третьего ранга, что соответствует немецкому гауптману. Мы с вами враги, но офицеры. У нас есть понятие о чести. Почему не выполнить последнюю просьбу умирающего?
— Офицеры не сжигают людей заживо! — сказал Крайнев. — Они не пытают детей на глазах у родителей, не убивают людей из-за того, что у тех другая национальность! Они не морят голодом пленных… Если офицер делает это, он теряет честь и становится обычной падалью. Падаль не имеет права умирать красиво…
Крайнев повернулся и пошел к выходу. В следующее мгновение волна запаха прели окатила его. Он затряс головой, противясь этому, но незнакомая властная сила выдернула его из кабинета коменданта и потащила сквозь разноцветные круги и звезды туда, где он никак не хотел сейчас быть…
21
Слушая доклад, Сталин расхаживал по ковровой дорожке. Верховный знал, что его манера ходить за спинами во время совещания нервирует людей. Начальник Центрального штаба партизанского движения дважды порывался встать и повернуться лицом к вождю, но Сталин, положив ему руки на плечи, каждый раз заставлял Пономаренко сесть. Верховный делал это умышленно. Если докладчик твердо знает излагаемый предмет, если уверен в достоверности сведений, волнение не повредит. А вот когда сведения сомнительны, а выводы, сделанные на их основе, предназначены скрыть истинное положение дел, втереть очки, докладчик непременно собьется, начнет «экать», повторяться, делать паузы и перескакивать с мысли на мысль.
Верховный не любил очковтирательства. Он знал, что его боятся. В Кремль нередко идут, как на последний суд, но Сталин считал: ему должны говорить правду, какой бы горькой для докладчика она ни была. Случалось, что правдолюбцы прямо из кабинета отправлялись в другие места, откуда редкий возвращается живым, но это не меняло мнения Верховного. Виновен — отвечай! Разберемся, возможно, наказание не будет не столь суровым. Но втирать очки, особенно сейчас, когда немцев только-только отогнали от Москвы? Победа — это хорошо, страна встрепенулась и впервые с июня сорок первого поверила в силу Красной Армии и мудрость Ставки Верховного главнокомандования. Однако под властью врага по-прежнему находятся значительные территории СССР, огромные людские и материальные ресурсы. Все это работает на вермахт, а не Красную Армию. Нельзя позволить, чтоб так продолжалось впредь. Под ногами гитлеровцев должна гореть земля! Это главная задача партизанского движения.
Пономаренко втирал. Не то, чтоб начальник Центрального штаба пытался обмануть, этого не ощущалось. Но заслуги Центрального штаба явно преувеличивал. Со слов Пономаренко выходило, что партизанское движение разгорелось чуть ли не на всей оккупированной территории, партизанские отряды громят тылы вермахта, уничтожают пособников гитлеровцев, перерезают коммуникации противника. Сталин прекрасно знал, что это не так. Да, перед войной совершили большую ошибку, ликвидировав в западных областях ранее заложенные базы и саму систему подготовки к ведению партизанской войны. Его убедили, что в этом нет нужды, мол, Красная Армия сильна и не допустит врага на свою территорию. Те, кто убеждал, уже понесли заслуженное наказание. Нужно исправлять допущенную ошибку. Успехи, о которых говорил Пономаренко, это не заслуга Центрального штаба. Штаб должен поднимать на борьбу советских людей, проживающих на оккупированных территориях. Выброшенные в тыл врага и успешно действующие диверсионные группы НКВД — заслуга Берия. Вот он сидит напротив докладчика, задорно поблескивая стеклышками пенсне. Опять принес что-то за пазухой и в удобный момент выложит на стол. Послушаем. Пока надо оборвать Пономаренко, пока тот совсем не заврался.
— Все, что вы рассказываете, Пантелеймон Кондратьевич, хорошо известно, — сказал Сталин, доставая трубку из кармана френча. — Мы пригласили вас не затем, чтоб вы сообщали о чужих успехах. Лаврентий Павлович сам доложит, как воюют его люди. Мы хотели б услышать другое. Сколько партизанских отрядов организовали оставленные в тылу коммунисты и комсомольцы? Какова численность таких отрядов, как они вооружены, имеют ли постоянную связь со штабом партизанского движения? Создано ли подполье в крупных населенных пунктах на захваченной врагом территории? Какие операции планируют эти отряды в ближайшее время? Какие указания им на этот счет дает им штаб партизанского движения и как эти действия согласованы с Генеральным штабом?
