Выход на «Бис» - Александр Владимирович Плетнёв
Позади хорошей новостью и подспорьем, но лишь подспорьем, обозначится догоняющий «Энсон». С него известили, что могут развить 18 узлов, и даже «двадцать». Тем самым оказывая косвенную поддержку.
* * *
Ничего путного из затеи дожать советский линкор не получилось.
Попадание в лоб не прошло даром и для башни «В» — вращение в горизонтальной плоскости сопровождалось зубовным скрежетом, в итоге после короткой череды залпов, приведя к окончательному перекосу и заклиниванию в погоне.
Башня замерла под углом 15 градусов вправо по оси корабля. От попыток наводиться корпусом ничего хорошего ждать не приходилось. Кормовая батарея ГК оставалась вне сектора, какое-либо маневрирование — открыть углы, в потребности максимально быстро сблизиться с противником, исключалось. «Дьюк оф 'Йорк» довольствовался пальбой из вспомогательной артиллерии, эффективность которой пока была невысокой.
Арьергардный «Энсон» мог выступать лишь в качестве массовки. Его снаряды, падающие по более чем двадцатикилометровой дуге, теоретически доставали до «русского», но больше мешали, внося путаницу по всплескам недолётов. А вскоре и он задробил стрельбу. Отдача от собственных же залпов 356-миллиметровых орудий вновь вызвала разрушения и просачивание забортной воды в пострадавшей носовой части, угрожая очевидными последствиями.
Фактически главный калибр использовал только «Кинг Джордж».
От русских не укрылся весь этот разнобой, и точно почуяв кровь, они начали бить беглым, забыв о своей недавней экономии.
Вокруг «Дьюка» стало совсем неспокойно. Линкор валило в сторону на перекладке, пропуская побоку в пенном частоколе поднятых рвущимися снарядами среднего калибра (высота всплеска 152-мм — 33 метра — в 11-этажный дом, между прочим) ещё более огромные столбы от 16-ти дюймовых.
— Держим дистанцию! Сколько до него? Мне надо сто десять!
Обе стороны уже давно перешли на привычную оптику дальномеров. И на «Союзе» и на «Кинг Джорджах» хрупкая начинка радаров очень болезненно переживала сотрясения даже от своих залпов, выдавая аппаратную ошибку по основным параметрам.
На пятой минуте с начала уже третьей по счёту дуэльной завязки во флагман адмирала Мура вновь прилетело. Да так что показалось, будто из многотонного корабля выбило дух, передав вибрацию по железу к косточкам и суставам.
Броневой пояс и череда специальных поперечных переборок удачно отыграли силу пробития и детонации, коллективно приняв и почти выдержав удар.
Старший офицер аварийной партии, докладывая наверх о повреждениях, назвал их некритичными, описав «по горячему» то, что «лежало на поверхности»: пострадала шахта вытяжной вентиляции одного из эшелонов ходовой части, вышли из строя какие-то элементы вспомогательного оборудования. С перепугу затопили кормовые правобортные погреба универсальной артиллерии второго яруса. Не горело.
Мур глядел на креномер, устойчиво держащий нормаль: «Обошлось. Дальше, дальше, продолжать бой», — где-то внутренне понимания, что это ему нашёптывает дьявол. Пружина всё ещё сжималась…
Уж потом, когда всё закончится, в большом смысле, и сэр Генри ступит на землю, представ пред комиссией Адмиралтейства, вспоминая свои мотивы в момент наивысшего напряжения, он признает, что тогда взвешенную и рассудочную логику на миг затмили капризные амплитуды эмоций. Совокупности всех факторов, всякий раз играющих за противную сторону, то, что в иных интерпретациях называлось бы «неизменно сопутствующей удачей», начинали доводить психологически взвинченного английского адмирала до отчаянного бешенства, поляризуя направление мыслей в порочной зависимости ожидания очередного подвоха.
Конечно, всё это можно было отписать на издержки предвзятости, однако принимая всё происходящее очень близко к сердцу (иначе и быть не могло), седея с каждой неудачей или даже предположением таковой, в нём взыграло упрямство.
Штабные чины, считающие встречный вражеский огонь, в свою очередь тоже отмечали участившиеся пропуски у кормовой башни противника, перешедшей на двухорудийные залпы.
Мур питал обоснованную надежду, что с «русским» удастся расправиться, прежде чем ему на выручку поспеет второй линкор, уже мысленно просчитав примерное отведённое на решение время.
А на той стороне у неведомого английскому адмиралу Бородулина вновь, наконец, всё сошлось, и он всё-таки уместил в этот отведённый промежуток «свой дуплет»!
Реализовалось буквально «написанное»:
«…две жуткие полуторатонные чушки насыщенной молибденом стали пробили поясную броню в пяти футах ниже ватерлинии, где она уже истончалась от надводных четырнадцати дюймов…» [173].
…расположенные за главным броневым поясом защитные переборки не выдержали разрыва снарядов, разрушения достигли машинно-котельного отделения, повергая там всё в хаос огня и пара. Приплатой внутрь хлынула забортная вода.
Вернув себе равновесие, концентрируя взгляд, Мур увидел, как в этот раз стрелка креномера поползла, поползла, «глотая» деление за делением. На другом измерителе резко упало число оборотов, «Дьюк» начал терять в ходе.
С низов забили тревогу — всё серьёзно!
Он и сам уже всё понял, мрачно признавая:
— Ещё одно подобное попадание и мы потеряем корабль Его Величества. Приказ «Лево на борт, разорвать дистанцию» был произнесён тихо, будто неохотно, но вполне чётко, чтобы быть расслышанным.
Умывшись очередным близким накрытием (всплески при падении 406-мм снаряда достигали свыше семидесяти метров, вздымая не одну тонну воды), «Дьюк оф Йорк» всё больше кренясь на правый борт, отвернул в сторону.
Следующий уступом позади «Кинг Джордж» повторит эволюцию.
Вахтенный офицер отметит в журнале время, обратив внимание, что с момента первых выстрелов этой очередной артиллерийской сшибки не прошло и пятнадцати минут. И не важно, что один из последних залпов «Кинг Джорджа» не пропал впустую…
Командующий флотом Г. Мур отпускал советский линкор… и всю эскадру. — Сэр, контр-адмирал Гонт на связи…
* * *
Тяжёлый «Каунти» [174] был ещё в досягаемости. Однако, рассеяв крейсерский отряд англичан, Москаленко счёл свою задачу выполненной. Увлекаться погоней за превосходящим в скорости, к тому умело и колюче огрызающимся тяжёлым крейсером в его планы не входило.
На тот момент он не знал, что один из посланных «на посошок» 152-мм снарядов пробил «Норфолку» борт в районе энергетической установки. Машинной команде пришлось остановить работу котла № 1. Как результат ход корабля сразу упал до двенадцати узлов. Продолжи советский рейдер давление, уже изрядно измордованный, утративши большей частью боевой потенциал (выбитые орудия и командно-дальномерные посты), HMS стал бы лёгкой добычей.
Левченко собирал эскадру.
Поддержка общего информационного поля соединения советских кораблей, разделившихся в ходе боевого маневрирования, по понятным причинам по-прежнему оставалась за «Кондором». Как и полное освещение окружающей обстановки, транслируя данные с РЛС на флагманский «Советский Союз». С отступом линкоров Мура становилось понятным — всё закончилось. Приказ командующего ориентировал корабли на северо-восток.
На пути «Кронштадта» оказывался полуживой «Сумарес», вдруг «передумавший» тонуть… по крайней мере немедленно.
* * *
Борт эскадренного миноносца был прошит гроздью снарядов по всей длине, разворотив разрывами внутренности, выведя из строя основные механизмы машинного отделения. Давно бездействовала артиллерия. Окутанный паром и дымом корабль встал, принимая забортную воду через многочисленные пробоины. Крен медленно, но неукоснительно нарастал, местами пожары тушила сама вода океана.
Мэнли Пауэр отдал приказ приготовиться к эвакуации.
Люди выбирались наверх, готовя то немногое, что уцелело из спасательных средств.
— Дело плохо, — болезненно морщась, старший помощник стаскивал с себя одетые по пожарной тревоге огнезащитные капюшон и перчатки. Некогда белые, а ныне перепачканные сажей.
— Зря вы. Так было бы теплей.
— Как бы не пришлось выгребать вплавь в одних жилетах. Все, что было на верхней палубе — катер, шлюпка — разбито, сгорело или иссечено осколками. В активе два уцелевших плотика и надувная лодка. На всех не хватит.
— Сэр! Там!.. — окликнул свесившийся с артиллерийской площадки матрос, указывая куда-то сторону левого траверза за корму. Оба офицера, оскальзываясь на мокром настиле уже заметно скособоченной палубы, поспешили перейти на другой борт.
— Срань господня!
Маячившие досель только в бинокле, а ныне высящиеся надстройки линкора большевиков вдруг оказались совсем близко, нарастая глыбой буквально на глазах. Он должен был пройти мимо, но вдруг… это «вдруг» конечно растянулось на пару минут осознания, серый силуэт сузился до вида в фас, то есть приближающийся линейный корабль довернул и шёл прямо на них.
— Неужели давить будут? — изумился Пауэр, и сплюнул, выругавшись — подобная мысль могла
