Егерь: назад в СССР - Алекс Рудин
Жмыхин наклонился и приподнял толстую доску пола.
— Видишь? Доски не приколочены. Всегда можно поднять, просушить. И внизу под досками не земля — чёрный пол с утеплителем и гидроизоляция. Сам делал!
Пол под осиновыми досками, и впрямь, был приколочен под наклоном и плотно закрыт промышленным линолеумом. В дальнем углу был виден слив для воды.
— Сюда хоть из шланга поливай — ничего этому полу не будет! Вода утечёт, а пол просохнет. И зимой через щели холодом не тянет. А то видал, небось, такие бани — голове жарко, а ноги мёрзнут? А у меня не так.
Он опустил доску на место, встал на неё.
— Теперь печь и бак. Сделай бак маленьким — и воды всем не хватит, и кипеть будет. Воздух в бане сырой получится, париться тяжело. А слишком большой сделаешь — лишний расход дров. У меня же всё посчитано — только баня истопилась, а уже и вода горячая, и камни накалились.
Жмыхин принялся сматывать шланг. Делал он это аккуратно, основательно.
— Ты иди пока в дом, Андрей Иваныч. Пообедай. Спасибо, что присмотрел за баней.
На обед была огромная кастрюля наваристой ухи и тушёная картошка с курицей. Жмыхины расстарались — наготовили на всю большую компанию. Мало того — на столе стояла трёхлитровая банка домашнего самогона.
— Андрей Иваныч, а ты где пропадал? — встретил меня вопросом Тимофеев.
— Набирался опыта, — улыбнулся я. — У Дмитрия Константиновича хозяйство поставлено на славу.
— Это да, — согласился Тимофеев. — База у него в идеальном порядке, и угодья не заброшены. Лучший егерь хозяйства, можно сказать.
Довольная жена Жмыхина хлопотала у стола.
— Кушайте, не стесняйтесь! Кому добавочки положить?
Тимофеев хвалил Жмыхина, а сам цепко поглядывал на меня. Проверял, какую реакцию вызывают его слова.
Я с удовольствием съел тарелку ухи и поддержал Тимофеева:
— Порядок в хозяйстве — это замечательно. Считаю, что и другим работникам необходимо перенимать передовой опыт.
— Это верно, — хитро улыбнулся Тимофеев. — А что ты, Андрей Иванович, думаешь о предложении Жмыхина передать новую базу ему?
— Знаете, я думаю, что правлению охотничьего общества виднее, — ответил я Тимофееву. — Это решать не мне.
Я отдал хозяйке тарелку, поблагодарил за угощение и вышел на улицу.
Баня затянулась до позднего вечера. В предбаннике накрыли стол и долго сидели, периодически возвращаясь в парилку.
Я попросил у хозяина удочку и отошёл подальше по берегу. Хотелось спокойно посидеть, привести в порядок мысли.
Насадил на крючок шарик из хлебного мякиша и забросил снасть в воду. Поплавок покачался на зеркальной глади и замер неподвижно. В воде отражалось алое небо с тёмной полоской леса над ним.
Я сидел и думал, что Дмитрий Константинович ловко расставил мне ловушку. Не пойти к нему в гости я не мог, чтобы не противопоставлять себя коллективу. А придя сюда, невольно попадал в некоторую зависимость от хозяина.
Поплавок дрогнул и неторопливо пошёл в сторону. Я выждал, пока он окончательно нырнёт в воду, и сделал короткую подсечку. На крючке забился толстый золотой карась шириной с ладонь.
— С почином, Андрей Иваныч!
Жмыхин незаметно подошёл ко мне. От него сильно пахло самогоном, но он твёрдо стоял на ногах и не был пьян. Видно, Дмитрий Константинович умел держать себя в руках.
— Разрешишь?
Жмыхин присел рядом со мной.
— Андрей Иваныч, хочу поговорить с тобой откровенно.
— Давай попробуем, Дмитрий Константиныч, — подумав, ответил я.
— Да, я хочу оставить озеро за собой, — усмехнулся Жмыхин.
Это прозвучало честно. Я даже удивился.
— И конкурентов мне здесь не надо, — продолжал Дмитрий Константинович.
Он искоса взглянул на меня и поправился:
— Это я не про тебя. Ты, Андрей Иваныч, человек неплохой. Да и сам говорил, что здесь временно. А вот кого на твоё место пришлют — неизвестно.
А вот сейчас явно слышалась фальшь. Врал Жмыхин — наша неприязнь была взаимной.
— Ты пойми — я здесь уже больше десяти лет. Обжился, привык. Охотники ко мне с удовольствием ездят. Но ведь и я для этого стараюсь. Да, порой и нарушаю кое-что. А как без этого? Закон законом, но человеческие отношения никто не отменял. Ведь закон для людей, а не наоборот. Верно, Андрей Иваныч?
Этим вопросом он словно старался перетянуть меня на свою сторону. Ну, или хотел, чтобы я обозначил свою позицию.
— Тот браконьер, с женщиной, который на резиновой лодке плавал — он с вашей базы был? — спросил я напрямик. — Вы знали его?
Жмыхин отвёл глаза.
— Нет, — твёрдо ответил он. — Не знаю, кто это был. А узнаю — ноги вырву.
И опять он соврал. Это было понятно нам обоим.
— Думаю, что вопрос о принадлежности базы будет решать правление, — сказал я. — Моё мнение роли не играет. К вам начальство прислушается скорее.
Жмыхин ещё посидел возле меня. Небо почти погасло, поплавок был еле виден на тёмной воде. Последние охотники из бани переместились в помещение базы. Судя по весёлым выкрикам, там продолжалась гулянка.
— Ладно, Андрей Иваныч, — наконец, сказал егерь, — пойдём, определю тебя на ночлег.
* * *
Мне всё-таки пришлось зайти в магазин к Лиде. Избегать разговора выглядело глупо. К тому же, я разрывался между повседневными егерскими обязанностями и работой по постройке базы. Ездить за продуктами было просто-напросто некогда.
Я потянул на себя железную дверь магазина. Лида была одна — сидела за прилавком и что-то читала по своей привычке. Увидев меня, она спрятала книжку.
— Здравствуй, Лида, — начал я, но девушка не дала мне договорить.
Она выбежала из-за прилавка и обняла меня, прижавшись всем телом.
— Андрей! Прости, пожалуйста! Я такая дура! Какое право я имела лезть в твою жизнь, да? Ведь я тебе никто, ты ничего мне не должен. Просто... просто мне очень хорошо с тобой, понимаешь? Вот я и заревновала, глупая баба. Ты простишь меня?
Её глаза были полны слёз, я видел в них невысказанную мольбу, на которую не мог ответить. Поэтому молча обнял девушку и гладил её по голове и плечам.
— Кхм! — кашлянул кто-то сзади.
Лида стремительно отпрянула от меня.
Я обернулся — сзади стоял Фёдор Игнатьевич.
— Андрей Иваныч, — сказал он. — Тебе там опять Тимофеев из Ленинграда звонит. Говорит
