Ну, здравствуй, перестройка! - Дмитрий Валерьевич Иванов
Москвич сразу пошёл вперёд, атакуя увесистыми двойками, я не дрогнул и начал отвечать так же мощно. Сразу ощутимо попал по парню. Мы во время боя в стремительных атаках открывались, и заруба была — любо-дорого смотреть, но в третьем раунде соперник мой просто выдохся физически, и бой был остановлен за явным моим преимуществом.
— Острецов сразу пропустил, и сил у него на конец боя не осталось, — крикнул Сергей Евгеньевич.
— Ну, не пропускал бы, кто мешал? — опять зря огрызнулся я.
Тренер мне кивнул одобрительно и на ринг вышел Цзю, у которого титулов ещё особых не было, вроде как чемпион РСФСР этого года, а достался ему призёр чемпионата мира этого года. Костя разделал его, как бог черепаху, вчистую, отработав три раунда надёжно, технично и … зло. Очень зло. Он даже улыбаться переставал на ринге, хотя обычно всегда ходил улыбчивым Чебурашкой. Русские люди так не улыбаются даже самому себе в зеркале. Хотя он же уехал потом в Австралию. В Австралию! Точно! Там и пересидел девяностые, пока я на чердаке дачи от беспредельщиков отстреливался. Было разок и такое. После этого я сразу бросил бизнес и окончил институт.
Немного техники, разбор спаррингов, опять физуха. Перед самым обедом ещё по одному поединку и мне достаётся злой Костин соперник. Начал я привычно в энергичном стиле, и тут же пропустил удар, несильный, но озливший меня. Иду за соперником, надеясь загнать его в угол и там забить массой ударов. Опять прилетело, уже серьёзнее, в голове шумит. Парень отходит и бьёт, бьёт. Хлестко, технично.
— Брэк, — звучит команда рефери.
«Раунд уже прошёл»? — с трудом соображаю я.
— Бокс!
Второй раунд прошёл под копирку первого — легкий на ноги, техничный и разозлённый поражением соперник контролировал ход поединка.
«Точно носорог слепой тыкаюсь, мыкаюсь, а зацепить его рогом не могу, цель вёрткая», — думаю про себя, получая очередную плюху в атаке, на этот раз в печень. Терпимо, пресс качаю каждый день минут по двадцать, не меньше, уже год с лишним. Третий раунд начался для меня вообще ахово, опытный оппонент, видя, что я прилично уже наполучал от него, ускорился и выдал сумасшедшую минуту активного бокса. Я сначала с радостью ринулся в открытый бой, но вовремя понял, что сам наловлю плюх. Закрылся и огрызался. Теперь уже соперник пытался загнать меня в угол. Это не так просто, ноги по-прежнему легкие, в отличие от головы.
— Петрович! Может остановить бой? — слышу сквозь шум голос молодого помощника главного тренера, того самого, наставника боксера Игоря.
Этот тренеришка постоянно ко мне придирается.
«Вот сука, не уймётся же!» — злюсь я. И вдруг понимаю — сил у меня ещё вагон, а соперник уже атакует не так активно, устал он, да и зачем рисковать, бой он и так выигрывал вчистую. Не знаю, сколько до конца раунда, секунданта-то у меня нет, как и у других, а это упущение!
Иду вперёд и бью. Соперник встречный бой не принимает, опытно уходит от атак. То есть пытается уйти! Ноги у него уже наетые, и центр ринга за мной. Гоню в угол. Тот, в попытке уйти, потерял координацию движения ног, заплёл их и упал! Рефери нокдаун ещё не успел начать отчитывать, а паренёк уже вскочил и показывает, мол, готов к бою. Дурачок. До конца боя меньше тридцати секунд, это я потом понял, ему бы девять секунд полежать, десять побегать и повиснуть у меня на шее. Но, как я уже сказал, секундантов здесь нет, и время ему также трудно отследить, никто не подсказывает.
«Никуда не денешься, когда разденешься», — с силой и настойчивостью сваебойки бью в углу соперника по корпусу, лицо он закрыл руками, опустив ещё и голову. Внезапно руки его опускаются, открывая ненавистный подбородок, бью как по мешку, слыша крик, нет, вопль рефери:
— Брэк!
Делаю послушно шаг назад, и избитый паренёк сползает по канатам в нокауте.
— Чё ты с ним возился? — возмущённо спрашивает у меня Костя. — Сразу бы!
— Он техничнее, не мог заловить его, — говорю очевидные вещи.
— Я же смог! — говорит Костя, — и ты, значит, тоже можешь.
— Ты, может, и чемпионом мира станешь, а я нет, — хлопаю по плечу друга.
Разбор полетов, пока парня не привели в чувство, не начинали, зато потом… Оказалось, проиграли мы оба. Я — кусок деревяшки, ничего в тактике не смысливший, а мой соперник — «слабак», три раунда не выдержал.
— Я же не профессионал, — попытался оправдаться «слабак».
— Кстати, ты, Штыба, мне кажется, если не двенадцать раундов, то шесть выдержишь точно, — задумчиво согласился Петрович. — И бьёшь как конь копытом. Где так научился?
— Папе в забойном цеху помогал. Нож мне по малолетству не давали, приходилось кулаком бычков оглушать, — решил пошутить я, ведь на «слабака» смотреть было жалко — два поражения за день.
Установившаяся тишина намекнула — мою шутку не поняли. Только я попытался оправдаться, как мы услышали голос Юрия Михайловича, который неизвестно сколько уже тут находился:
— Хряка забить сможешь?
— Без проблем, — поднимаю голову я.
— Так, ребята, в душ и на обед, а ты, Толя, подойди ко мне, — дал команду старший тренер сборной.
— Я виноват перед вами, не уследил за питанием, расслабился. Заведующую эту уже сняли, а в столовой сейчас постоянно один из тренеров будет дежурить, наблюдать за приготовлением пищи, — начал разговор он. — Тебе лично спасибо за помощь, и, чтобы как-то искупить вину, хочу парням шашлык вечером организовать, хряк у меня на даче есть, поехали после обеда, забьёшь. Всё равно вечером по плану силовая тренировка, тебя только портить ею.
— Я не против, а хватит всем? Там выход мяса не сто процентов, на треть может быть меньше.
— Докупим! — радостно хлопает по плечу меня Юрий Михайлович. — Теперь по бою, чего тянул? Видно же было, что он выдохся.
— Хотел на самый финиш оставить силы, чтобы он сильнее устал, а секундантов у нас нет. Подсказать некому, сколько до конца боя осталось.
— Дельное замечание. Спарринги должны быть максимально приближены к реальному бою. Чтобы у всех секунданты были! — дал команду Петровичу старший тренер. — А так, бой слабый, технику тебе ставить надо, хотя уже по одному бою, что я видел, шансы на место в сборной у тебя есть.
«Странно, я думал, обгадился как лох, а людям понравилось», — размышлял я под горячим душем.
Глава 35
На этот раз обед был поприличнее, и хлеб
