Кино и танцы 1977 (СИ) - Арх Максим

— Ты хочешь сказать, они стрелять бы начали? — хмыкнул визави.

— Может и не начали бы, но сам факт, что они там появились, говорит о том, что они ждали, пока я пройду этот «техосмотр». Кто им дал сигнал об окончании? А?! — спросил пионер и, вспомнив эпизод из кф «Калина красная», заорал: — А ну в глаза мне смотреть!! В глаза!

От такого неожиданного резкого перехода, Кравцов вильнул рулём и резко нажал на тормоза, останавливая летящий в столб автомобиль.

Раздался визг шин по асфальту, и машина остановилась, не доехав до столба какие-то полметра.

— А нервы у Вас, товарищ, ни к чёрту, — сказал я, потирая ушибленный о торпеду лоб.

— Ты б#@ какого х#@ орёшь, как потерпевший, мне на ухо?! — закричал полковник. — Ты б#@ чего, не видишь что ль, что я за рулём?! Запомни! Водителей нельзя отвлекать от управления транспортного средства! Ты б** запомнил?!

— Окей! Окей, товарищ! Был неправ — вспылил! Исправлюсь! Предлагаю продолжить путь, а то мы уже опаздываем. Да и другим машинам мешаем проехать. Видите, какая уже за нами пробка образовалась, — примирительно произнёс я и, видя, что автомобиль тронулся, невзначай спросил чертыхающегося водителя: — Ну так чего, вместе воевали вы что ль? Корея? Вьетнам? Южная Африка?

— Да, б#@, Васин!! — чуть не лопнув от злости, прошипел Кравцов, смотря на меня во все глаза. — А ну, б#@, немедленно замолчи! Замолчи, иначе я за себя не ручаюсь! — и зло ударил по рулю ладонью. — Откуда ты всё это берёшь?! Какой ещё Вьетнам?! Что за фантазии? — повернулся ко мне: — Кто тебе об этом рассказал?

— Никто мне ничего не рассказывал. Я просто предположил, а вы и повелись, — хмыкнул пионер и попросил: — Товарищ Кравцов, смотрите пожалуйста за дорогой, а то действительно разобьёмся ещё, — а потом решил пофилософствовать. — Согласитесь, глупо будет умереть, что называется — на ровном месте.

— Васин-Васин… — покачал головой визави. — Вот есть люди немые, они молчат постоянно. Ты же не немой, — открыл прописную истину для себя он и неожиданно предложил: — А давай заедем в травмпункт? А?

— Нахрена? Со мной вроде всё нормально. С Вами вроде бы тоже.

— Да нет. С тобой как раз не нормально. Давай всё же заедем. А?

— Да зачем?

— Найдём хирурга и попросим зашить тебе рот!!

— Ну, при таком раскладе проще вырвать язык, — скептически произнёс я и отметил: — К тому же, в связи с тем, что я умею писать, такой вариант будет малоэффективен. Если же мне, допустим, отрубить ещё руки, то и этого будет мало. Я всегда смогу выводить на бумаге или на земле буквы другими частями тела. Если же…

— Да, замолчи ты, ради Бога! — выкрикнул атеист и попросил: — Давай поедем в тишине, а?! Давай просто помолчим…

Я был не против, поэтому прикрыл глаза и постарался понять, что за хрень произошла в военкомате.

«Допустим, Кравцов сам или кто-то из его людей слил информацию военным. О том, что военные могли сами знать время и место моей неожиданной диспансеризации вериться с трудом, однако такое, в принципе, быть всё же могло, ведь для медосмотра пришлось просить многих врачей прибыть на работу во внеурочное время, — размышлял я. — Ну да ладно… Суть не в этом. Слили инфу или нет, это не важно. На текущий момент есть два неопровержимых и неоспоримых факта. Первое — Кравцов и Петров знакомы, а значит могут действовать заодно в интересах КГБ. И это плохо, ибо так совпали звёзды на погонах, что комитет в текущем раскладе играет против меня. Если же предположить, что они работают в интересах военных структур, то такое хоть и возможно, но маловероятно, ибо комитет есть комитет и Кравцов не стал бы полковником, если бы сотрудничал или сочувствовал другой конкурирующей комитету военной структуре, — вздохнул, соглашаясь со своими выводами. — Второй очевидный факт — это то, что военные ждали того момента, когда я пройду все процедуры, сдам все анализы и соберусь уходить. Об этом свидетельствует то, что генерал сразу же, как только зашёл в помещение потребовал все бумаги себе. Это ситуация была мне абсолютно не понятна, ведь военкомат по сути своей — это вотчина военных, а посему не ясно: зачем в срочном порядке изымать документы, фактически у самих себя. Вполне возможно, что это было связанно с тем, что персонал в той или иной мере являлся сотрудниками КГБ? Не знаю. Однако совершенно понятно, что они тоже очень хотят знать моё физическое и физиологическое состояние. Зачем им это, в общем-то тоже ясно — они хотят понять почему я такой какой есть. Также ясно и то, что все анализы скорее всего покажут, что никаких аномалий в моём организме нет. И что тогда они подумают? В принципе версий не так много. Божественное вмешательство, гений, инопланетянин или… Ой блин!! — меня бросило в жар! — Мама дорогая!! Они подумают, что я древний человек!! И доказательством послужит фильм «Человек Земли», который я снял якобы про себя! — открыл глаза и вытер ладонью взмокший лоб, ибо мысль, что пришла мне в голову, не предвещала ничего хорошего: — Да они же меня на куски разрежут, как только в их головах утвердиться мысль, что я практически бессмертен, как герой того фильма, — глубоко выдохнул и взмолился: — Господи, ну на-кой ляд я снял ту картину?! Ну неужели не было других фильмов в интернете?! Да и нахрена я вообще занялся всей этой фигнёй?! Жил бы себе не тужил с миллионом, а теперь меня на кусочки разберут, чтобы выведать главную тайну человечества — ё#@# трижды проклятое бессмертие! Ой бедный я несчастный!! Ой что же мне делать…»

Из обряда самобичевания меня вывел голос полковника, который спросил: — Ты чего пыхтишь-то?

— Я? — вернулся из грёз о грядущем, обвинённый в антинаучной живучести, и тут же добродушно произнёс: — Товарищ Кравцов, а вы видели у меня морщинки в уголках глаз стали появляться. Старею.

— Да, что ты несёшь?! Ты молодой красивый парень, — произнёс он ужасающие слова.

— Нет-нет, товарищ Кравцов, говорю же — старею я сильно. Чувствую, что в ближайшие пару дней и волосы седые появляться начнут. И, гм, — на секунду задумался, — и зубы обязательно выпадать будут. Один уже шатается, — и открыв рот показал на абсолютно здоровый зуб. — Вот-вот выпадет. Говорю же, старею с каждой секундой.

— Да это, наверное, молочный у тебя ещё остался и не выпал. Иногда такое случается. Сходи ко врачу, они его быстро тебе вытащат. Или сам расшатай.

— Не, это коренной. Это он от старости уже выпасть хочет.

Кравцов вздохнул и припарковался у завода — ГПЗ № 21, потом посмотрел на меня и произнёс: — Хороший ты парень, Саша, но с головой у тебя не всё в порядке. Вот нафига ты мне сейчас эту пургу-то гонишь? Какие нахрен ещё зубы? — хмыкнул он. — Я, кстати, не понял, зачем ты этот цирк в военкомате устроил? Да ещё так правдоподобно. Тебя же определят не пригодным к армейской службе. В армию не возьмут! Все же над тобой смеяться будут. Девчонки будут отворачиваться и смотреть на других парней, которые исполнили свой долг и, возмужав, вернулись со службы. Жалеть будешь, а сделать ничего уже будет нельзя. Те болезни, на которые ты там намекал, мне сказали, что и не лечатся вовсе. Так что зря ты так. Не стать теперь тебе ни космонавтом, ни военным, ни пожарным, — опять вздохнул и задумчиво произнёс. — Да и к нам тебе теперь будет путь закрыт. Понимаешь, что ты натворил?

— О-о!! — обрадовался я. — Об этом я и не подумал. Очень хорошо, что я не буду нигде служить.

— Ну, служить-то можно по-разному, — философски протянул полковник, — можно и на внештатной должности.

Я поморщился и это не осталось незамеченным собеседником. Но он лишь усмехнулся и произнёс: — Ну, что пошли стрелять и взрывать?

— Пошли, — сказал я и открыл дверь.

— Хотя… подожди секунду. Сказать тебе хотел пару слов, — остановил меня Кравцов.

— Я Вас слушаю.

— Если честно, то я удивлён твоему спокойствию.

— О чём Вы?

— Что значит о чём? — казалось искренне удивился визави. — Ты что ж уже и не помнишь совсем, что было?

— Помню я всё, — соврал пионер. — Всё было клёво и красиво и вообще чикибамбини, как собственно я и обещал. Так, что пожалуйста не надо меня грузить.