Сергей Гужвин - Иванов, Петров, Сидоров
И вдруг у Петрова в голове щёлкнуло, и он понял, за что можно зацепиться. Александр вздохнул и выступил вперёд.
— Уважаемый Гвидон Ананиевич, на самом деле, это я покупатель. Я моряк, много плавал в английских колониях, и вот решил остепениться, и осесть на земле. Я не знаю, какие у вас отношения с господином Ивановым, но лично я узнал о том, что вы продаёте имение, буквально вчера. Места здешние мне нравятся, и я с удовольствием купил бы вашу землю за… сто тысяч рублей.
Иванов моргнул. Земля больше шестидесяти не стоила. Сам Максаков остался невозмутим. И по-прежнему молчал.
— Но это, разумеется, только за землю, — продолжил Петров, — за усадьбу, скотину и рабочий инвентарь столько же. Простите, большего не могу предложить, если вы откажете, буду искать других продавцов.
Вот тут моргнул Максаков, а его дочери замерли. Тройная цена…
Александр решил ковать ситуацию, пока горячо: — Я готов выписать чек прямо сейчас. А в понедельник поедем в Смоленск, оформим купчую.
Максаков пожевал сухими губами и сказал: — Э… милостивый государь, не расслышал ваши имя-отчество, вы дворянин?
— Александр Артемьевич, к вашим услугам. Нет, я из казацкого сословия, мой отец из астраханских казаков.
Максаков удовлетворённо кивнул и ответил так: — Ваше предложение более чем неожиданно, э… Александр Артемьевич, я не готов ответить на него, — выдержал паузу, и закончил: — Чтобы всё обговорить, рад буду видеть вас завтра, в любое удобное для вас время. Честь имею!
* * *— Круто! — сказал на улице Сидоров, — Этот Кощей что, нас выгнал?
Петров кивнул: — Типа того. Сильно Николя его обидел.
— Че-есть име-ею, — передразнил Иванов, — тоже мне, честный нашёлся. Где его честь была, когда он меня заказывал?
Петров хотел что-то сказать, но промолчал, и они полезли в коляску. Савелий щёлкнул поводьями, и экипаж покатил прочь от негостеприимного дома.
— Только я завтра не поеду, — сказал Иванов, — что я, мальчик для битья?
— А вас никто и не приглашал, — ответил Александр, — я один поеду. Только чек выпиши мне.
— По-моему, ты переборщил. — В раздумье проговорил Николай, — двести тысяч это очень большие деньги. Ты, наверное, ещё не прочувствовал масштаб цен. За эти деньги дворец купить можно.
Петров странно посмотрел на него и пощёлкал пальцами перед лицом:
— Алё, на шхуне! Капитан четвёртого ранга, ты себя слышишь? Причём тут дворец? Мы землю крестьянам покупаем. А что дорого, себе скажи спасибо.
Алексей Сидоров молчал, хмуро разглядывая проползающие мимо полуразвалившиеся крестьянские избы, потом спросил:
— Николай, а что тебя сюда занесло? Почему именно этот забытый богом уголок? Что, во всей России не нашлось местечка получше? Нищета какая-то беспросветная. Даже настроение кончилось.
Николай покосился на Алексея, а Александр подтолкнул его локтём в бок: — Колись, купец!
Иванов помялся и смущённо сказал: — Тут предок мой, по мужской линии. Вот я здесь и обосновался.
Это была новость. Петров и Сидоров своими предками ещё не занимались, не хватило времени.
— А кто он? — хором спросили друзья.
Николай ещё помялся и извиняющимся тоном ответил: — Священник местный, отец Гавриил.
— Ух, ты! — восхитился Петров, — а он знает? Ах да! Пардон. Вот почему храм в Гордино сияет, как пасхальное яичко! Поехали! Мы в церкви ещё не были. Савелий, крути штурвал, курс на церковь!
Савелий кивнул, но крутить штурвал было некуда, дорога на Гордино была одна.
— Слушай, — спросил Сидоров, — а почему у тебя фамилия Иванов, а не Попов?
Николай и Александр смеялись долго и заразительно, так, что вслед за ними начали смеяться и Алексей с Савелием.
Отсмеявшись, Николай сказал: — Ты что думаешь, все священники носят фамилию Попов? Нет, отец Гавриил в миру Платон Максимович Иванов. К тому же ударение не как у нас, на третий слог, а на второй, Ивáнов. С фамилиями всё не так просто. До Положения у большинства крестьян фамилий, в нашем понимании, не было. Вот есть Вася, и у него отец Федя, значит он Василий Фёдоров. Родился у Васи сын Петя, значит он – Пётр Васильев. Будете своих предков искать, столкнётесь с этой проблемой.
Коляска въехала в Гордино и захрустела колёсами по гальке. На улице – ни души.
— Куда это все подевались? — удивился Александр.
— В церкви все, наверное, — предположил Николай, — Церковь – одна из немногих развлечений в селе.
Он оказался прав. Вся центральная площадь перед церквушкой была запружена народом.
— А что за праздник? — спросил Петров Иванова.
— Саня, если мой пятнадцать раз пра- дедушка священник, это не значит, что я ходячий церковный календарь. Пойдём, узнаем.
Они спешились, а Савелий погнал коляску к харчевне, на парковку.
Людей было много, пара тысяч была точно. Иванова узнавали, расступались, и друзья прошли прямо к входу в церковь. Дальше был затор. Люди стояли вплотную друг к другу, и Иванов увидел стену из спин. Здесь и остановились. Из церкви доносился сочный бас, скороговорящий слова молитвы и стелился сладкий кадильный дым. Молиться в толпе очень просто, делай, что другие делают, и сойдёшь за умного.
Первый не выдержал Алексей. Минут через тридцать он заскучал и шёпотом спросил у Николая: — Долго ещё?
Тот неопределённо пожал плечами.
— Есть у молитвы начало, нет у молитвы конца, — тоже шёпотом поддержал Алексея Александр, — Надо отсюда выбираться.
Они вышли из толпы, рядом тут же материализовался Савелий. — Домой, — кивнул ему Николай.
— Я когда первый раз попал сюда, — начал рассказывать Иванов, когда они неспешно покатили в сторону усадьбы, — зашёл в церковь. А там полный разор. Небелено, некрашено. Только иконы блестят. Так, следы былой роскоши. Выходит священник, а на рясе заплатки. Вспомните наших попов на "лендкрузерах". Вот тут я и понял, что дела совсем ни к чёрту.
— А сколько у попа зарплата? — спросил Петров, — или как у них называется? Жалованье?
— Нисколько. Нет жалованья. Полная самоокупаемость и хозрасчёт. Есть надел сельского церковного прихода. Сорок десятин. Его обрабатывают, с него и живут.
— О! — оживился Александр, — да он богатенький. Почему же в заплатках? Экономит?
— А церковный приход это, — Николай начал загибать пальцы, — Священник – раз, дьякон – два, три дьячка – пять, и причётник – шесть. Бери и дели. А, вот ещё. Земля под храмом и под церковными постройками в этот надел входят. Да, больше, чем у крестьян получается, но и расходы на церковь целиком на церковном приходе. Эти ребята церковную землю не делят, обрабатывают сообща, настоящий колхоз, поэтому и говорят крестьяне с завистью: "попов пирог с начинкой, попова каша с маслицем". Понятно, да? Завидуют начинке в пироге и маслу в каше. Питаются попы, я имею в виду, всю приходскую братию, несравнимо лучше крестьян, в кусочки не ходят, но на новую рясу уже не хватает.
— Не понял, так что, это он бесплатно рулады выводит? — Петров мотнул головой назад.
— Да, бесплатно. Когда для всех – бесплатно. Если же поп служит у крестьянина дома, тогда это платно. Два или три раза в год попы обходят все дворы. Это не только у нас, это везде. На Святой, например, обходят все дворы прихода, и в каждом дворе совершают службы, смотря по состоянию крестьянина – на рубль, на пятак, зависит от продолжительности. Расчет делается сразу или по осени, если крестьянину нечем уплатить за службу на Святой. Разумеется, кроме денег, получают еще всякие продукты в подарок, млеко, яйки, и их кормят. Так как службы совершаются быстро, и за день можно успеть обойти дворов двадцать, то на Святой ежедневный заработок порядочный, но все-таки годовой доход в сумме ничтожный.
У нас есть ещё такая фишка. Водосвятие на скотном дворе. Процедура строго ежемесячная, как наезд санэпидемстанции. Ходят по всем хлевам, читают мантры и кропят святой водой. Что такое святая вода понятно? Нет? Водичка из серебряной посуды. Ионы серебра убивают всю заразу, и вода не цветёт. Про ионы никто не знает, а что вода долго чистой остаётся, заметили. Вот этой серебряной водой коров и брызгают. Да нет, про хлорку ещё не знают. Так вот, за совершение ежемесячного водосвятия на скотном дворе, я плачу в год три рубля, следовательно, за каждый приезд попам приходится двадцать пять копеек. Священник получает десять копеек, дьякон пятак, три дьячка по две с половиной копейки каждый. И остаётся две с половиной копейки, которые идут в общую кассу, есть у них общак, на всякий пожарный случай. Считайте, заработок каждого, в хлебном эквиваленте.
— Не могу поверить, что местные церкви такие автономные. Хоть какое финансирование должно, по идее, быть, — сказал Александр, — а развалится церковь, так и будут развалины лежать?
— Финансирование есть. Только сюда деньги не доходят. Остаются наверху и разворовываются. Когда я начал тут разбираться, задался таким же вопросом. И вот, что узнал. В прошлом, 1883 году Святейшему Синоду из казны было выделено около десяти миллионов рублей. Из Синода на церковные приходы вышло меньше восьми миллионов. На ВСЕ приходы. Их в России около сорока восьми тысяч. Деньги дошли только до семнадцати тысяч приходов. В столице и крупных городах. Красиво получилось. Министерство, сотня бездельников, хапнула себе два миллиона, а три четверти приходов получили шиш. Вот где коррупция.
