Виктор Побережных - Горячий июнь.часть 1
- Давай без чинов и на ты. Сергей Туртугешев. Бывший старший следователь Минского УгРо, - улыбчивый, плечистый парень, лет тридцати. Невысокий коллега мне сразу понравился.
- Андрей Стасов. Оперативник ГУГБ НКВД, - рукопожатие Туртугешева было 'правильным' - крепким, но без намёка на попытку показать своё преимущество, - Сергей ты не из Хакасии?
- А что, бывать доводилось? - обрадовался тот.
-Ага. В Абакане, - мысленно я матюгнул себя от души. Какого хрена? Там я бывал только в прошлой жизни! - Не похож ты на хакаса, только вот фамилия...
- Да я в маму удался, - Туртугешев махнул рукой, - От бати только волосы достались. Ну да ладно. какой у тебя опыт следственной работы?
-Нулевой, - я развёл руками, чувствуя себя виноватым.
-Что, совсем, совсем никакого? - повторил он разочарованно, потом встряхнулся и решительно заявил, - И ладно. Справишься! Вам уже сказали, в чём именно заключается наша работа?
- Проверять бывших пленных, выявлять...- я замолчал, увидев недовольную гримасу на лице Туртугешева.
-Это конечно тоже, но эти моменты для нас второстепенны. Наша главная задача - выявит и запротоколировать преступления оккупантов по отношению к мирному населению и командирам и бойцам Красной Армии попавшим в плен! Максимально полно собрать информацию по таким случаям, взять показания от свидетелей этих преступлений. Потом немцы ответят за каждый такой факт перед нашим судом. А наша задача, сделать всё, что бы суду были предоставлены факты этих событий. А предателей и шпионов выцепят и потом. Особисты хлеб не даром едят, да и 'Смершевцы' не спят, - он усмехнулся, - Но и если выловим реальных сволочей, нас ругать не будут.
-Да уж верно - не будут, - я тоже ухмыльнулся, представив орущего Владимирского, который бы возмущался поимкой 'шпиёна'.
- На вот глянь, - Сергей протянул мне пару листков, - Это мыц набросали примерный перечень вопросов для облегчения работы. Естественно, что это только костяк, на который нужно мясо наращивать. Изучи их, а сейчас мне приведут очередного бойца, а ты понаблюдаешь за процессом 'вживую'.
Минут через десять, в комнату вошёл пожилой сержант. Мне сразу бросился в глаза способ ношения оружия этим внешне неповоротливым дядькой. Нечто подобное я видел в некоторых фильмах и роликах в интернете, посвящённых фанатам оружия. Во-первых - сама кобура. Она была нестандартная, с клапанной крышкой, а открытая, высоко закреплённая на ремне. И как-то так, само собой получалось, что при каждом движении этого 'дядечки'его рука всегда была неподалёку от рукоятки нагана. Интересные 'старички' здесь конвойниками служат!
- Временно задержанный Солоухин доставлен. Разрешите заводить? - немного хрипловато пробасил сержант Туртугешеву и покосился на меня.
- Да, Михеич. Заводи. Но, сначала, познакомься, - Сергей кивнул в мою сторону, - Старший лейтенант Стасов, Андрей. Прислали на усиление. Вначале понаблюдает, а потом к нему отдельно водить будешь.
Я встал и протянул руку для знакомства.
- Стасов Андрей - рукопожатие сержанта тоже было правильным.
- Сержант Прохоров Степан Михеевич. Очень приятно, товарищ старший лейтенант. Поработаем, - и повернулся к Туртугешеву, - Так я завожу?
Через минуту он вернулся с высоким, болезненно худым человеком, одетым в застиранную красноармейскую форму без ремня и знаков различия, в сопровожении молодого парнишки, вооружённого карабином. Отправив молодого за дверь, сержант усадил доставленного на допрос на стул перед столом Туртугешева.
-Временно задержанный доставлен. Если что, я в коридоре, товарищ старший лейтенант, - и вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь.
Я с интересом принялся рассматривать доставленного нам человека. Да-а. Потрепало мужика. В первый момент мне показалось, что ему далеко за сорок. Но теперь, рассматривая его внимательней. Я понял, что очень сильно ошибался. Скорее всего он был ровесником меня нынешнего, а может и младше. Возраста ему придавала неестественная худоба, какое-то бледно - серое лицо. Потухшие глаза и седина, блестящая в начинающих отрастать, коротких волосах. Он сидел на стуле скукожившись, упрятав руки между мосластых коленей, отводя взгляд в сторону. Чего он? Боится нас, что ли? Встретился с ним взглядом и понял - боится! Мля! Как же шугаются люди, попав на допрос, да ещё и побывав в плену! Правда, стоит честно признать - если бы не слова Иосифа Виссарионовича, я бы очень не завидовал всем этим людям! Хотя и так завидовать нечему. А Туртугешев уже начал, выложив на стол пачку папирос и спички.
-Вы курите? Закуривайте, не стесняйтесь и не бойтесь.
Солоухин недоверчиво глянул в мою сторону, но после повторного предложения Туртугешева, несмело взял папиросу и закурил, сразу согнувшись в приступе кашля. Сергей тут же налил из графина, стоящего на столе воды и подал кружку давящемуся в кашле человеку.
- Возьмите. Попейте. Это поможет. Я понимаю, что давно не курили. И не нужно так нервничать. Если вы честный советский человек - вам абсолютно нечего бояться! Вам же уже сообщали об изменении политики Партии и Правительства по отношению к лицам, попавшим в плен? Сообщали...И это всё правда. Так что поводов для страха при встрече со мной у вас быть недолжно, - Туртугешев улыбнулся пришедшему в себя человеку с удивлением его слушавшего.
- Мы следователи спецкомиссии Туртугешев и Стасов. Наша спецкомиссия создана для расследования преступлений совершённых немецко-фашистскими захватчиками в отношении граждан Союза ССР а так же бойцов и командиров Красной Армии, оказавшимся в плену. Сведения о таких преступлениях нас и интересуют в первую очередь. К моему глубокому сожалению, вы ещё не прошли полной проверки нашими сотрудниками, поэтому обращаться к нам вы должны не товарищ, а гражданин следователь. Вам всё понятно? Очень хорошо. Вижу, что вы успокоились и можете отвечать на вопросы, - Сергей повернулся ко мне, -товарищ Стасов. Если у вас, в процессе беседы возникнут вопросы - дайте знать. Хорошо?
Я утвердительно кивнул и, с всё возрастающим удивлением, продолжал наблюдать за Туртугешевым. За пару минут успокоил человека. Разговаривает мягко, уважительно, без малейшего унижения допрашиваемого. Скорее, всей манерой разговора он возвращает Солоухина в нормальную жизнь, вытаскивает его из ямы отчаянья и страха. А Сергей продолжал.
- И так. Назовите свои имя, фамилию и отчество.
- Солоухин Аркадий Митрофанович.
- Год, дата и место рождения?
- 1918, 13 сентября, Смоленск.
- Звание, должность, номер части в которой проходили службу до попадания в плен.
- Младший лейтенант, штурман, 459-ый ночной скоростной бомбардировочный авиационный полк, в составе 218-ой ночной бомбардировочной дивизии.
- Расскажите обстоятельства вашего попадания в плен. Прошу вас не нервничать. Закуривайте и рассказывайте.
Солоухин дрожжащими руками взял папиросу, прикурил и, сделав пару глубоких затяжек, начал рассказывать.
- В соответствии с полученным приказом, мы производили ночную бомбардировку немецких войск на левом берегу Днепра в районе Днепропетровска. Основной целью был склад топлива. При постановке на боевой курс, были обнаружены и подверглись сильному зенитному противодействию. Бомбы мы сбросили, но наш самолёт был подбит. Я видел, что горел ещё кто-то, но кто именно не знаю. Уходя от зенитного огня, мы были вынуждены углубиться на территорию занятую немцами. В результате полученных повреждений самолёт загорелся и нам пришлось прыгать. На земле я смог найти только своего командира, лейтенанта Часовских, хотя парашютов видел три. Мы пытались найти нашего стрелка Амбросимова, но не смогли. А на следующий день, нас захватили полицаи, - лицо Солоухина перекосилось, а голос задрожал от ненависти, - Вы бы видели, гражданин следователь, что они творили! Что делали эти гады!!!
-Попейте воды, успокойтесь, - Туртугещев подал Солоухину кружку, - С момента встречи с полицаями поподробнее.
- Хорошо, гражданин следователь, - Солоухин поставил опустевшую кружку на стол и начал медленно, с тоской рассказывать дальше.
- Не найдя Амбросимова, мы решили идти к фронту. На лесной дороге увидели телегу, с двумя мужиками. Решили у них уточнить, где именно мы находимся. А мужики оказались, - он скрипнул зубами, - шавками немецкими. Не успели мы начать с ними разговор, как увидели стволы автоматов, направленные на нас, даже дёрнутся не успели. А потом...После того, как нас разоружили и связали, стали бить. Привезли на какой-то хутор. Там было ещё три полицая. Все по именам друг друга называли, только одного толи по кличке, толи по фамилии - Болта. Болта Виктор. Такой рыхловатого телосложения, высокий мужик лет сорока. Голос у него такой...женственный. Мягкость какая-то не мужская и улыбочка поганая на лице постоянно. Реденькие усики аж топорщатся, когда лыбиться начинал. А как он стелился перед немцами! Это видеть нужно было! Просто так не опишешь. На следующий день они приехали, трое. Двое солдат, а один эсэсовец, шарфюрер Клозе. Форма чёрная, сам лощёный такой, на окружающих как на больных смотрит. С этаким брезгливым любопытством. Этот Клозе, узнав, что командир еврей, приказал его расстрелять, а Болт... Тот развлечься захотел... Сожгли они его...Только не в костре, а на вертеле здоровом, из трубы сделанном...привязали и крутили над костром, пока не зажарили...Я толком не помню, что происходило...В себя пришёл, когда мы уже сюда подъезжали в машине с ещё несколькими нашими... А полицаи эти в лагерь частенько приезжали. Уже в форме немецкой, причём петлицы эсэсовские были. Они раз в неделю несколько человек куда-то забирали, но что с ними я не знаю. Назад не возвращали, никого. А в лагере...
