Возвращение к истокам - Денис Старый
А ведь уже понятно, что здесь бурлила история: рождались и умирали люди, сражались, взаимоуничтожали друг друга, но всё равно возрождались. Просто об этом мало кто знает. Вот, например, даже я не знаю до сих пор, а могу лишь догадываться, основал ли уже Киев или нет. Если нет, тогда, как говорится, мы идём к вам.
Ну или попозже. Потому как прямо сейчас я не вижу смысла выходить и что-то менять. Нужно будет разведать обстановку, в том числе и на Днепре. Но сперва пускай хотя бы люди вернутся.
А Доброслова я отправил туда, куда идти мне сейчас абсолютно не хочется, если только не обнять мать, сестрёнку и младшего брата. К старшему брату почему-то у меня настолько негативное отношение, такое, что я будто бы готов его убить. У него была задача расторговаться с моим же родом. Но прежде всего, арендовать, даже не купить, телеги и волов.
Собираюсь основывать свой Рим? Мне нужен тогда свой брат Рем, которого я убью за лидерство. А историки будущего будут напропалую тогда рассказывать, что, дескать, славяне настолько остались под впечатлением от мифов и легенд Древнего Рима, что решили переложить рассказ на свой лад. А я просто убью своего заносчивого брата. И понимать не желаю, что он обиду держит, что я его жену в первую брачную ночь… Сколько времени прошло.
Ну не убивать же меня за это! Еще нужно разобраться, где эта девица, уже молодая женщина, с которой я был, из-за которой я покинул свой род. Нужно идти к извергам.
Глава 19
Правый берег реки Буг. Поселение извергов.
24 августа 530 года
Ночь прошла суетливо. Каждому, ну или почти каждому, кто собирался оставаться со мной и довериться моим решениям, нужно было лично высказаться и заверить меня во всем хорошем против всего плохого. Звучали нужные слова благодарности от меня, вежливые заверения в верности от собеседника.
Не сложно подсчитать, что даже если я уделил минуты три каждому, то это… больше трехсот пятидесяти минут. Вот так… Но люди хотели личного общения. Так тут принято. Кроме того, меня предупреждали, кто уходит к своим родным и когда вернутся.
— Хловудий останется, но я пойду к родичам. Обещать не могу тебе ничего, военный вождь, но я хотел бы привести жену в твой новый род. Объяви о том, что создаешь его и сам женись. И тогда к тебе придут люди, — говорил Пирогост.
Его мне было крайне жалко терять. Но и удерживать не стану. Тем более, что обещал вернуться. Вот только я не мог оставаться вовсе без воинов и моих офицеров, предводителей десятков.
— Иди сам, но оставь свой десяток. Нужны люди, чтобы перевезти все наше добро на новое место. Тут оставаться я не стану, — сказал я.
— Правильно ли я понимаю, что и положенное мне ты тоже оставишь себе, как залог того, что я вернусь? — правильно понял мой посыл Пирогост.
— Ты сомневаешься, что твое останется твоим? — спросил я.
Воин замялся.
— Когда ты придешь и скажешь мне, что ты решил уйти от меня, я все отдам тебе, — сказал я.
— Я верю тебе, военный вождь, — вынужденно согласился Пирогост.
И правильно, что верит. Конечно же, прикарманивать чужое я не стану. Обману — люди верить перестанут.
На следующий день я отправился к извергам. Узнал примерное расположение, где можно их искать. Точных координат никто не даст. Этот тот случай, если идти вдоль реки, то явно не ошибёшься. И я не ошибся. Оказалось, что община извергов находится очень даже рядом с нами, чуть больше чем в полудне пути от развалин Ольвии.
Не дома тут были, а шалаши, частично вымазанные глиной — в таких жилищах жили люди. Если жилые постройки поселения, откуда я родом, мне показались убогими, то здесь я не знал даже, с чем сравнивать. Наверное, с не самой лучшей конурой для собаки.
Но, судя по всему, люди жили, для них такие условия норма. Увидел, что не так далеко, на двух полянах, раскинулись огороды, или небольшие, по гектару, поля. Пока ещё не знаю, но могу предположить, что и рыбы в реке водится в избытке. Рядом лес, где должна водиться живность. Так что прокормиться при желании можно, если только есть понимание, как промышлять, прежде всего, рыбалкой и охотой, в меньшей степени земледелием.
Во главе отряда в три десятка человек, облачённых в самые лучшие наши доспехи, на великолепных конях, я шёл в сторону извергнутых из своих родов людей. У меня появилось острое желание во всей красе предстать перед этими людьми, или, скорее, перед той женщиной, из-за которой я и оказался вначале в Константинополе, а потом в Сирии, на войне.
Мол, посмотрите, чего я добился. Я в отличных доспехах, которых нет ни у кого в округе. Я на добром коне, который будет стоить как всё большое склавинское поселение.
Мальчишество? Да. А почему бы и нет? Я таким эмоциям не противлюсь. Напротив, мне нравится почувствовать себя снова молодым, испытать эти неловкие моменты, когда не знаешь, что сказать женщине. Когда волнуешься в предвкушении встречи. И не потому, что твоей жизни что-то угрожает, не из-за того, что есть риск не выполнить поставленную командованием задачу. А так… Из-за женщины. Это же совсем другое.
В прошлой жизни я уже был лишён подобных эмоций. Потому как если и возвращался из своих командировок, то время зря не тратил: не ухаживал за женщинами, не оттягивал момент близости с женщиной на третье или четвёртое свидание. Я брал то, что мне нужно было в данную минуту. Есть предположение, что и женщинам такой напор нравился.
Возможно, в этом была моя ошибка прошлой жизни. Так как я и не завёл семью, не оставил своё потомство. И об этом сейчас очень сильно жалею. Может, ещё сильнее я тосковал бы по своим родным, но не сделаешь — не поймёшь.
— Кто такие? — из-за кустов нам наперерез с деревянными вилами, с решительным взглядом выскочили пять мужиков.
Я резко остановил своего коня и чуть не выпал из седла. Удивлен и даже обескуражен. Я был уверен, что даже от одного воина, облачённого в такую дорогую и должную вызывать страх броню, будут расступаться все — и мужчины, и женщины, даже если они до того были смельчаками.
Оказалось, что это не
