Мечников. Том 3. Живое проклятье - Игорь Алмазов
— Как только проклятье покинет дом, оно может засесть в ком-то из присутствующих в виде недугов, — произнёс Никодим. — Я не уверен… Мне об этом рассказывали ещё в духовной семинарии. Всего один раз. Но похоже, что прямо сейчас проклятье пытается извести домового. Не спасём его — и весь ритуал пойдёт коту под хвост.
А если учесть, что раньше домовой был связующим звеном между домом и проклятьем, сложно даже представить, что произойдёт после его смерти. Суть я уже уловил. Нечто подобное я находил в трактате Асклепия. Правда, там живое проклятье автор относил к бестелесному биологическому существу, которое способно меняться и адаптироваться, в зависимости от условий окружающей среды.
Я отстранился от всех нахлынувших на меня мыслей и вернулся к осмотру Доброхота.
Далеко не факт, что у него инфаркт. Приступ длится не более десяти минут. Возможно, это обычная ишемическая болезнь сердца.
Стенокардия.
— Михаил! — крикнул я жрецу. — Кинь мне сюда мою сумку! Она у входа осталась.
Жрец, держась за ушибленную голову, промчался через гостиную, уклоняясь от падающих щепок. Вскоре я получил свой драгоценный арсенал — тонометр и фонендоскоп.
— Да всё, Мечников, плевать уже… — пропыхтел Доброхот. — Не можешь помочь — не мучай. Дай помереть спокойно…
— Да погоди ты! — перебил его я. — Дай спокойно давление померить.
А давление у Доброхота рухнуло. Не удивительно, что его смуглая кожа, покрытая толстым слоем волосяного покрова, так сильно побледнела. Я приложил головку фонендоскопа к верхушке его сердца и прослушал тона.
А они, между тем, слегка ослабли. Вряд ли это инфаркт миокарда, но он вполне может произойти, если я прямо сейчас не купирую возникшее состояние.
Я заставил коронарные артерии сердца расшириться и дал команду лекарской магии — растворить тромбы и атеросклеротические бляшки. На всякий случай, а вдруг у домовых они тоже имеются!
— Легче… Легче немного, — прошептал он. — Но всё равно сознание куда-то уплывает… Ох, а я ведь так хотел пожить хотя бы ещё чуть-чуть! Найти свою домовиху, съехать от вас к чёртовой матери…
Я услышал грохот над своей головой. Это дядя с Михаилом поставили прямо на нас с Доброхотом стол, чтобы защитить от падающих с потолка обломков. А сами скрылись в другой комнате вместе со старшим жрецом.
И тут я вспомнил сразу о двух препаратах, которые могут сэкономить силы мне и помочь Доброхоту восстановиться.
— Ну что, соседушка, готов стать моим новым подопытным кроликом? — усмехнулся я, достав из сумки одну колбу и один мешочек с порошком.
— А у меня есть выбор? — пропыхтел он. — Слушай, Алексей, на случай если я умру…
— Да не умрёшь ты, вот, — я приложил колбу к губам Доброхота. — Пей, живо!
— Нет, ты меня послушай, — вновь повторил он. — Если я умру — справочник алхимический лежит в библиотеке. Он всегда там был, просто ты плохо искал. Он в потайном ящике за одним из шкафов.
— И зачем же ты мне это рассказал? — не понял я. — Я ведь ещё даже не спас тебя, как и обещал.
— За попытку спасти, — устало фыркнул Доброхот.
Как только домовой закончил свой монолог, я влил ему в глотку зелье-энергетик. Оно должно было поднять ему давление и нормализовать тонус сосудов. Ведь по сути — это обычная смесь из кофеина, таурина и нескольких витаминов группы «В».
— Тьфу, какая же дрянь! — поморщился Доброхот. — Ты меня отравить, что ли, решил? От мучений избавить?
— Сейчас станет лучше, — уверил его я и вновь начал измерять давление.
Ведь следующий препарат может сбить его обратно. Именно поэтому я дал кофеин Доброхоту. Чтобы затем вновь сбить его своим порошком. Этот препарат я пока что ни на ком не использовал, но лучшего случая мне может не представиться. Тем более, высок риск, что в дальнейшем Доброхоту этот препарат понадобится на постоянной основе, а вливать в домового всю свою магию я не могу.
Именно над этим веществом мы просидели с Игорем в подвале целую неделю. Оно получилось не с первой попытки. Пришлось много экспериментировать с температурой и реагентами. А именно — с азотной кислотой, которую мы выделили из одного растения, проданного нам Ксанфием Апраксиным. По какой-то причине оно просто сочилось этим едким веществом.
Так, методом проб и ошибок нам и удалось создать один из главных кардиологических препаратов.
Нитроглицерин.
Энергетик подействовал на Доброхота куда сильнее, чем я ожидал. Его давление поднялось даже выше ста пятидесяти на сто. Нехороший скачок. Сосуды моего крохотного пациента сейчас переживают сильнейшую перегрузку. Но ничего, сейчас я их расслаблю!
Я засыпал белый порошок ему под язык.
— Терпи! — приказал я. — Знаю, что горько, противно, но выплёвывать нельзя. И глотать тоже. Держи под языком.
— Да что ты со мной, как с болваном безмозглым! — пропыхтел он. — Понимаю я! Слышал, как вы обсуждали этот рецепт с пиромантом. Ох, Мечников, если я и вправду выживу… В долгу перед тобой не останусь. За домом буду следить, на кухне помогать…
— Да помолчи ты, помощничек, — усмехнулся я. — Дай веществу раствориться.
Нитроглицерин проникает в кровь довольно быстро. Как, собственно и большинство лекарств, которые кладут под язык. Помню, как многие пациенты спрашивали меня, почему некоторые препараты принимаются именно таким путём — сублингвально.
И это не какая-то прихоть врачей. У этой манипуляции есть вполне себе серьёзная причина. Дело в том, что многие препараты обезвреживаются печенью. Другими словами, человек принял одну таблетку, а печень позволила остаться только её четвертинке. Всё остальное уничтожила.
Но такое происходит только в том случае, если препарат принимается внутрь. Если же таблетка рассасывается под языком, но, впитавшись в капилляры мягких тканей ротовой полости, она попадает в кровь в обход печени.
Более того, те таблетки, которые принимаются внутрь, начинают действовать совсем не быстро. На путь от ротовой полости до кишечника может уйти несколько часов. И только тогда лекарство окажется в крови. А из подъязычной области… от тридцати секунд до пары минут. Разница очевидна.
Именно поэтому нитроглицерин, который является препаратом скорой помощи, принимают подъязычно.
Дом почти перестало трясти, и я услышал шаги жрецов.
— Кажется, почти всё, — прошептал дядя, который, как оказалось, всё это время валялся под диваном. Уж не знаю, как он туда забрался, но, видимо, пробиться в другую часть дома
