Совок — 12 - Вадим Агарев
А что до Тютюнника, что ж майор Тютюнник пусть упоённо дрочит в сторонке и скрипит пломбами в своём алчном предпенсионном рте. До полного их истирания. Или до полного сексуального самоудовлетворения. Имеет полное право. Слава создателю, не в каких-то там америках, а в самой свободной стране живём…
Выпроводив одержимого и испив остывшего чая, я даже не притронулся к зуевской выпечке. Стиснув зубы, я вновь, и по-стахановски, взялся за галерные вёсла.
Надо будет всё же посоветоваться с моей любимой начальницей. Сразу же после оперативки посоветоваться. И если она не узрит в моих казуистических затеях чего-то из ряда вон выпадающего, то завтрашней датой вынесу сразу все три постановления. И со спокойной душой спрячу в дальний угол своего сейфа аж три дела. Ненадолго. Всего лишь до недалёких, но лучших времён. А там по вновь открывшимся обстоятельствам снова их возобновлю. По одному в месяц. Когда отдышусь.
— Ты к Данилину пойдёшь? — не переступая порога и как-то не очень уверенно поинтересовалась у меня Лидия Андреевна, — Что ему сказать, если спросит про тебя?
— Скажи ему, душа моя, что я тебя люблю! Люблю не только нежно и всем сердцем, но еще беззаветно, и по-корнеевски безмерно! — я с хрустом потянулся, радуясь возможности разогнуть спину, — Хотя нет, не надо, не говори ему ничего. Я всë это ему сам скажу! — делая вид, что передумал, улыбнулся я довольно покрасневшей начальнице, — Ведь мы же с тобой после оперативки еще пообщаемся? Мы же твой сейф еще разок потолкаем? — искательно посмотрел я в глаза, сызнова и уже много ярче зарумянившейся Лидочке.
— Да ну тебя! — расплывшись в улыбке, крутанула задницей в дверном проёме мать-командирша.
И бодро зацокала каблучками в сторону данилинского кабинета по коридору. А я, матерясь самыми последними словами и стеная от ненавистных трудовых перспектив, начал собирать со стола бумажки, и запихивать их в железный ящик. Чтоб он сгорел, сука, этой же ночью…
Когда я подошел к двери учетной группы, а по совместительству еще и приёмной начальника СО, там уже были все. Включая Талгата Расуловича. На общих основаниях, но с печоринской отстранённостью от пошлой обыденности, подпиравшего стену.
Нет, какого-то особого ажиотажа моё появление не вызвало. Но встретили меня коллеги с настороженным интересом. Почти все. Кроме Зуевой, Алдаровой и Дубовицкого Олега. Ну и Ахмедханова, как ни странно это. Он на меня вообще не смотрел. Будто бы меня сюда вообще не приходило. Видимо пренебрегает, сука… Н-да, что-то слишком часто стал я упоминать собачьих самок в последнее время…
— Ба! Сам Корнеев нас почтил! — беззлобно продемонстрировала крупные зубы курящей лошади мадам Алдарова, — Скажи, Серёжа, а это правда, что ты в областное следствие от нас уходишь?
Процессуально независимые лица разом умолкли и обратились в слух. Даже те, кто не поворотился ко мне, вытянули свои уши и развернули их раковины в мою сторону.
— Нет, Ира, неправда! Это сладкая, но ложь! — обреченно покачал я головой, — Болтают злые языки, чего ни попадя! А ты, Ира, женщина не только красивая, но и умная, доверчиво им внимаешь! Сама подумай, ну кому я, сирота безродная, в этой области нужен⁈ Ладно, что без должного опыта, хер бы с ним! Но без блата, Ира?!!
Народ выдохнул, расслабился и удовлетворенно загудел. Бросая уже более благосклонные взгляды на сироту. Глупо проживающего свою никчемную жизнь без руля, без ветрил, а главное — без блата.
— Ну да! — всё-таки не удержался и недобро проявился недружественный мне джигит, пребывающий в майорском звании, — Это ты потому, что не блатной, почти каждую неделю в УВД таскаешься и перед генералом рожей светишь⁈ Скажи, Корнеев, а ты сегодня до обеда где был? Случайно не у начальника областного УВД, не у генерал-майора Данкова?
Теперь уже все без исключения следаки, отбросив присущие им ранее такт и стыдливость, резко повернулись ко мне. И начисто забыв о приличиях, уставились на меня немигающими глазами обиженных идолов с языческого капища.
От этих взглядов, напоминающих спаренные дула наганов расстрельной команды, мне стало немного не по себе. Талгат Расулович смотрел на меня, не скрывая своего злорадного сочувствия и поощрительно щерился, ожидая моей реакции. Которая при любом, даже самом остроумном или самом нейтральном ответе, всё равно окажется проигрышной.
— А чего вы не заходите? — выглянула из приоткрывшейся двери спасительница всех сирых и убогих, — Алексей Константинович вас ждать должен? — вдруг заметив меня, сурово нахмурилась Антонина и скорбно поджала губы. Которые еще секунду назад являла окружающим в форме бантика.
Мне стало немного грустно. Неужели и этой милой девушке мой орден заслонил Солнце? Впрочем, хрен с ней, переживу как-нибудь!
Я уже забыл, когда я с таким неподдельным энтузиазмом пробивался через плотные слои коллег на рандеву с майором Данилиным. В своей целеустремлённости я преуспел и в кабинет любимого начальника протиснулся первым.
Данилин со скучающим лицом восседал за своим начальственным столом и по своему обыкновению прикуривал сигарету. Заметил он меня не сразу, а только после того, как пыхнул дымом и перевёл взгляд на дверь.
И внезапно поперхнувшись болгарским смрадом, тяжело и гулко закашлялся.
Метнувшийся к нему Ахмедханов попытался было оказать шефу посильное вспомоществование и постучать его по спине. Но Алексей Константинович с побагровевшим уже лицом и продолжающий надсадно перхать, раздраженно его оттолкнул.
— Ты чего? — забычковав сигарету нетвёрдой рукой и тяжело дыша, спросил майор.
В ответ на невнятный вопрос я только и сумел, что вопросительно изогнуть брови.
— Зачем пришёл, ты же от нас уходишь⁈ — с плохо скрываемой надеждой впился в моё лицо беспокойными глазами Данилин, — А дела у тебя Зуева примет, ты на этот счет не волнуйся, Корнеев! Лидия Андреевна, быстро оформите всё, как положено!
Лида, вместо того, чтобы дисциплинированно подтвердить полученное от руководства указание, обернулась ко мне и жалобно заморгала своими прекрасными, без всякого преувеличения, глазами. Мне стало её жалко.
— Никак нет, товарищ майор! — вспомнил я свой первый год службы в Советской Армии и вытянулся в струнку, — После того, что вы для меня сделали, на такое свинство я пойти не могу! Вы же
