Боксер-4: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров
С другой стороны, каждый должен набить шишки на своей шкуре. Это только в теории умный на чужих ошибках учится… Свой урок с поездкой на мотоцикле я усвоил очень хорошо. И наступать на одни и те же грабли не собирался.
Все это, если по уму, было применимо и к остальным динамовцам, но, кажется, они об этом не задумывались и решили провести часть ночи в азартной игре. Ну да и ладно, их дело. Мне нужно думать о своем состоянии, а не весь мир вокруг спасать.
Я вернулся в номер. После такого напряжённого дня освежиться в душе и лечь в чистую, застеленную постель было практически царской роскошью. Я с наслаждением устроил свою голову на подушке, растянулся на приятно прохладной простыне и накрылся лёгким одеялом. Дремота овладела мной быстро. Словно сквозь какую-то дымку, передо мной начали проплывать незнакомые ринги, рефери, боксеры — все это почему-то на фоне летних пейзажей с лесом и речкой неподалеку. Только здесь уже я был тренером и наставником, а в зрителях сидели Янка и Ленка, и почему-то именно от того, как я подготовлю учеников, зависела степень благосклонности ко мне каждой из них. Я сосредоточенно прикидывал, как мне нужно подготовить к выступлению того или иного ученика, и что мне скажет каждая из девчонок. А еще почему-то продумывал, что скажет Алла, которая находилась тут же и, как и наяву, решала кого допустить к соревнованиям, а кого нет. Эти размышления были непростыми, но в то же время какими-то приятными, причем приятными настолько, что я даже специально начал затягивать выход на ринг своих учеников. Вдруг картинка задрожала, затряслась перед моими глазами, а в ухо послышался сдавленный шепот:
— Миха, вставай!
Ничего не понимая, я попытался «устаканить» картинку, изо всех сил тренируя перед боем очередного молодого боксера. Но картинка размывалась и ускользала от меня, а шепот в ухе становился все настойчивей.
— Да проснись ты, Миха, в самом деле! Вот даёт — дрыхнет прямо как под наркозом!
Я открыл глаза. У кровати стояли Сеня и Лева. Сеня тряс меня за плечо, а Лева сдавленным голосом призывал проснуться. Я скосил взгляд на настенные часы — стрелки на циферблате показывали час ночи. Чего этим картежникам от меня ещё понадобилось-то в такое время? Без меня совсем не играется, что ли?
— Чего такое? — в полусне пробормотал я.
— Вставай, Миха, вставай! — Сеня, словно не слыша меня, продолжал трясти мое плечо, вцепившись в него, как коршун в добычу. — Просыпайся!
— Да не хочу я просыпаться, я спать хочу! — недовольно проворчал я, поднимаясь и садясь в кровати. — Чего вам от меня надо-то?
— Мы тут, короче, это, — заговорщицки зашептал Сеня, наконец отцепившийся от моего плеча. — Мы тут в подкидного дурака играли…
— Ну и молодцы, — раздраженно перебил я его, — а я-то здесь при чем?
— При том, что мы проиграли, — выпалил Лева. — Помнишь нашего Павлика сегодня засудили? Ну, еще удары не засчитывали? Семеныч когда матюкался!
— Помню, ну и дальше что? — я все ещё продолжал упорствовать в своем желании поспать.
— Ну вот ему мы и проиграли! — с отчаянием произнес Сеня.
— Ой, тоже мне катастрофа! — фыркнул я. — Ну проиграли и проиграли, бывает. Сегодня проиграли — завтра выиграете. Дайте поспать, будьте людьми, в конце-то концов!
Я окончательно перестал что-либо понимать. Пусть их, сами разбираются со своими игрищами, а я должен выспаться перед завтрашним днём. Я не наставник и не надсмотрщик, и сообщать мне о каждом своем шаге вовсе не обязательно. С этим настроем я рухнул обратно в кровать, обернулся одеялом и отвернулся к стенке.
— Да погоди ты отворачиваться, что ты сам-то за человек, — Сеня опять схватился за мое плечо. — Мы же не просто так проиграли, а на желание!
— Какое ещё желание? — недовольно пробурчал я. Тоже мне, пляжные авантюристы — в карты на желание играть. Я бы еще понял, если бы с девчонками… да и то, разгар турнира для таких игрищ — время не самое подходящее, прямо скажем.
— Мы теперь должны отомстить тому «армейцу», в пользу которого засудили Пашу, — сообщил Лева.
— Отомстить? — переспросил я. — И каким же это образом, интересно знать?
Сеня молча продемонстрировал мне пару тухлых яиц, в скорлупе которых иглой была проделана тоненькая дырочка. Вонь от них исходила такая, что я, сам того не желая, моментально проснулся.
— Их нужно положить ему в боксерки, — пояснил Сеня.
— Понятно. — кивнул я. — А я здесь при чем?
— Помощь твоя нужна, — сказал Лёва.
«Вот же массовики-затейники, а», — подумал я. «Скоро уже высшее образование получать да семьи создавать, а развлечения до сих пор как у третьеклассников. Играть в карты на желания, тухлые яйца в обувь засовывать… Ещё бы додумались этому „армейцу“ зубной пастой физиономию измазать или в уличный сортир дрожжи бросить».
— Ребят, давайте без меня, а, — протянул я. Что это, в самом деле, было такое — сами подписались под какую-то ерунду, а я теперь должен им помогать!
— Ну хорошо, — бесстрастно, но все же с обидой произнес Лева. — Ты тогда отдыхай, а мы, когда у тебя в следующий раз стрелка будет, тоже скажем, чтобы провели все без нас.
«Вот ведь шантажист», — промелькнуло у меня в голове. Я тяжело вздохнул и с неохотой поднялся с кровати. Во-первых, пацаны тогда действительно за меня впряглись, хотя были даже не в курсе, из-за чего произошел весь сыр-бор. Теперь, по справедливости, я оставался им как бы должен. А во-вторых, этих лихих искателей приключений лучше бы было проконтролировать. Мало ли какие авантюры им по дороге ещё в голову прийти могут. Не ровен час, их подвиги всему «Динамо» ещё расхлебывать придется.
— Пошли уже, — поторапливал меня Сеня, пока я закрывал дверь номера.
Дверь номера будущего обладателя тухлых яиц
