Боксер: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров
— Захочется, Антоша, — отрезала старшая пионервожатая.
Шпала, оказывается, у нас Антон. Антон-ган…н в общем, буду знать, как его побольнее ковырнуть, если понадобится. У меня упражнение получалось из рук вон скверно. Я долго пытался понять, как его делать правильно, и даже поймал ухмыляющийся взгляд Левы, у которого, напротив, все получилось образцово показательно. Я пожал плечами, а вот хрена вам, не буду я выбывать, не дождетесь! Я сел на корточки и кувыркнулся через голову, распластавшись на животе. Не совсем, конечно, честно, но ведь без рук? Тамара аж глаза выпучила, а Шпала, который уже выбыл, начал возмущаться.
— Нечестно!
— Это, Антоша, называется сообразительность! — заверила вожатая.
Она глянула на часы и дала последнее упражнение. Встала на колени и с махом рук поднялась. По итогу невыбывшими оказались девчонки, большая часть легкоатлетов, Лев с еще тремя боксерами, два борца.
Ну и я, несколько неожиданно для себя самого, оказался в числе «выживших». Не самое плохое тело мне досталось. Надежда не умирает, а живет и здравствует.
— Зарядка окончена, а теперь бегом убирать постели, умываться — и марш на линейку!
Пацаны и девчонки гурьбой пошли в корпус, а мне пришлось задержаться.
— Лева, Миша, на минуточку ко мне, — позвала старшая пионервожатая.
Мы подошли, и Тома смерила нас очень педагогичным взглядом поочередно.
— Итак, Михаил, сегодня у вас вместе со Львом ответственное мероприятие!
Ага, очередные педагогические ухищрения. Ну-ну…
— Какое? — уточнил я, не забыв изобразить легкое удивление.
Лев промолчал, но было видно, что напрягся. Желваки ходили под кожей. Хотя он старался выглядеть беспечным.
— Вы вдвоем, мальчики, займетесь уборкой территории нашего замечательного лагеря!
И сияет. Как Кремлевская ёлка.
— Ну Тамара Ипполитовна, — попытался возразить Лев.
— Ничего не знаю, ваши недостойные пионеров поступки следует исправить поступками хорошими и общественно значимыми. Возражения не принимаются, инициатива приветствуется.
— Бляха цекатуха… — процедил Лева едва слышно.
— Чего-чего ты там сказал? — насупилась пионервожатая.
— Блин, говорю, — не растерялся Лева.
— Какой еще блин? — не сдавалась та.
— Да… слышал, что блины на завтраке сегодня будут.
Я ухмыльнулся изворотливости паренька.
— Тамара Ипполитовна, раз мы дежурные, можно тогда на линейку не идти? — спросил я.
Ну а чем черт не шутит? На линейку идти совсем не хотелось.
— Еще чего, пойдёте как миленькие! — фыркнула Тамара. — Хотя… если после завтрака у вас вместо знамен будут метлы и совки, то почему бы и нет. Ладно, пионеры, вы все поняли?
— Угу, ага, — ответили мы практически синхронно.
На самом деле идея с уборкой территории для меня была ни в кулак, ни в дулю. На день у меня уже были выстроенные если и не наполеоновские, то планы. И совсем не хотелось от них отказываться. Однако отказаться от уборки я тоже не мог, тут добровольно-принудительный порядок, так сказать. Поэтому недовольное лицо Левы мне откликалось, скорее всего, со стороны я смотрелся точно так же. Зато на линейку мы-таки не пойдем. Ну хоть что-то хорошее должно же быть.
— А кто хорошо себя будет вести и справится с порученным, тот после сна пойдет купаться на речку! — выдала Тома.
Мы с Левой переглянулись и зашагали в разные стороны. Жопа об жопу и кто дальше прыгнет. Уходя с футбольного поля, я решил подойти к Сене. Хотелось поинтересоваться самочувствием толстяка и узнать, что он видел… вернее, видел ли в столовой. Он сидел у большого камня, непонятно откуда взявшегося на территории лагеря, и внимательно на него смотрел.
— Сень! — подошел я к нему со спины и окликнул.
Он вздрогнул, резко подался вперед и накрыл ладонью землю, но, видимо, вышло что-то не то. Раздосадовано всплеснул руками.
— Ну блин! Ты ящерицу напугал!
— Ящерицу? — я с интересом обошел камень и заметил под ним небольшую норку, видимо, туда и ушла рептилия.
— Зелёная, королевская! — толстяк показал ладонь. — Сантиметров пятнадцать… без хвоста.
— Чешешь, — хмыкнул я.
— Честное пионерское…. — Сеня предвкушающе покосился на норку рептилии. — Зеленая, как малахит. Серых здесь — как кизяков в коровнике, а вот зеленушка редкая. Так ты чего хотел?
— Да так, — я пожал плечами и сделал вид, что не в курсе. — Ты же утром куда-то дернул, даже не предупредил. Чего испарился?
— Не хочу говорить об этом, — буркнул Сеня и снова уселся на камень.
Я заметил, что он приготовился к ловле ящерицы и притащил с собой железный красный контейнер с мамкиной кухни. Красный такой, с белыми точками и плотно закрывающейся крышкой. В контейнере были аккуратно сделаны надрезы для вентиляции. Ну, чтобы ящерка не задохнулась.
— Не видишь я занят? — раздраженно добавил он.
— Как хочешь, — я не стал спорить, видя, что толстяк пребывает не в лучшем расположении духа.
Видимо, все же стал свидетелем амурных дел матушки с директором.
— Ящерицу-то помочь поймать?
— Сам справлюсь.
Ну, сам — значит, сам. Я хорошо помнил, как в детстве ловил ящериц. А потом ходил с ними везде, где только можно. Ну и где нельзя тоже. Пару раз даже засыпал с прыткой красоткой, поставив у подушки коробку из-под обуви, в которую ящерку поселил. Другими словами, я прекрасно понимал, что если Сеня поймает ящерицу сам и она к тому же и правда окажется зеленой королевской (так называли больших ящерок, о которых мечтали все), то внимание ему будет обеспечено. Поэтому пусть ловит, а у меня все по графику. Идем заправляться-умываться.
Я догнал остальных только у корпуса. Той же веселой гурьбой ребята разошлись по палатам. Заправить постель — дело скучное и рутинное, но в пионер-лагере можно узнать тысячу и
