Пистоль и шпага - Анатолий Федорович Дроздов

– Говорят: вчера ночевал у нее, – улыбнулась Анна. – Весь двор обсуждает. Столько лет не был у супруги, а тут на тебе. Гадают, с чего бы это? Обер-прокурор ходит гоголем. Прямо не говорит, но дает всем понять, что поспособствовал примирению супругов. Хотя мы с тобой знаем, кто тому причиной. До чего же светлая голова у тебя, Платон! Теперь жди. Государыня такой услуги не забудет.

– Уже! – сказал я и протянул ей вексель и записку.

– Могла б и больше, – проворчала Анна, изучив бумаги. – Всего пять тысяч.

– Немка, – пожал я плечами. – Они бережливые.

Анна рассмеялась.

– Сядь! – указала место рядом с собой.

Я подчинился.

– Государь наградил тебя?

– Сказал, что подумает над этим. Завтра ждет меня с Виллие к полудню. Предложил подумать над просьбами.

– Замечательно! – захлопала она в ладоши. – Что решил?

– Ничего, – пожал я плечами.

– Тут и думать нечего! – фыркнула она. – Проси оставить тебя в Свите государя. Думаю, не откажет.

– И кем я там буду? Мальчиком на побегушках?

– Если нужно, то и мальчиком! – отрезала она. – Это такой случай для карьеры! Или ты собрался делать ее в егерском полку? Поседеешь, пока в капитаны выбьешься. Крайний случай – в майоры. Если еще не убьют. Хочешь меня огорчить?

– Не хочу, – сказал я.

– Вот и славно! – кивнула она. – Пойдем обедать. Прикажу подать лучшего вина – такое нужно непременно отпраздновать. Подай мне руку!..

Назавтра Виллие заехал за мной, и мы отправились в Зимний. Царь принял нас в том же кабинете, но в этот раз не было денщика с тазиком, да и сам Александр выглядел чрезвычайно довольным. Может, от того, что был обут в туфли с чулками.

– Рад видеть вас, господа! – сказал в ответ на наши приветствия. – Подумали над просьбами?

– Да, государь! – поклонился Виллие. – Прошу разрешения отправиться в действующую армию. Там много раненых, которые требуют моего участия.

А шотландец-то молодец! Уважаю.

– Что ж, Яков Васильевич, – сказал Александр. – Просьба ваша уважительная, не смею препятствовать. А чтоб вам легче было разговаривать с командующим, жалую чин тайного советника.

– Благодарю! – поклонился Виллие.

– Грамоту возьмете в приемной у адъютанта. Не задерживаю.

Виллие поклонился в очередной раз и вышел.

– Теперь вы, Платон Сергеевич, – посмотрел на меня Александр.

– Прошу направить меня в действующую армию – в батальон, где служил, – выпалил я, будто с обрыва ухнув в речку.

– Вот как? – удивился он. – Я, признаться, ждал, что попроситесь остаться при дворе. Более того, желал этого.

– Для меня честь находиться подле вас, государь, – поспешил я. – Но, сами посудите, какой от меня здесь толк? Добрых лекарей в Петербурге и без того хватает, а понадобится мозоли свести, так это тот же Виллие сделает – методу он перенял. Служить в Свите вашего величества? Так там требуются знающие офицеры с опытом. У меня его всего ничего.

– Не прибедняйтесь, Платон Сергеевич! – покачал головой царь. – Опыта у вас действительно мало, но человек вы бывалый. Много видели и слышали, разум у вас светлый. Ваши рассказы о сражениях удивили меня. Видите вы их далеко не как подпоручик. К тому же не пытаетесь угодить, не таите свое мнение, даже если оно противно моему. Мне бы такой офицер в Свите пригодился. К тому же государыня просила за вас, а я пообещал. Не знаю, чем вы приглянулись ей, но надеюсь, не как мужчина, – он шутливо погрозил мне пальцем. – Что скажете?

– С удовольствием воспользуюсь вашим приглашением, государь, – сказал я, собравшись с духом. – Но не сейчас, когда идет война, и мои боевые товарищи льют кровь на полях сражений. Честь и долг не позволяют мне пребывать в безопасности, в то время как они стоят под ядрами и пулями. Простите меня, государь!

Царь пристально посмотрел на меня.

– Огорчили вы меня, Платон Сергеевич! – сказал, вздохнув. – В кои веки найдется умный и знающий человек, преданный не из лести, но и тот рвется покинуть своего государя. Хотя понимаю вас, более того – одобряю. Мое расположение к вам после такого вашего желания еще более выросло. Помните это! А теперь о наградах. За то, что излечили меня от болезни, которая до вас оказалась не по силам никому из лекарей, и благодарность соответствующая. Вот! – он взял со стола и протянул мне лист бумаги.

Я взял. Уже знакомый мне вексель, только сумма другая – десять тысяч рублей. Ого!

– Спасибо, государь! – поклонился я.

– И еще, – Александр улыбнулся. – Я счел, что князь Багратион совершил ошибку, не представив вас к награде за захваченные у неприятеля пушки. Исправляю ее. Жалую вам чин поручика, – он сделал паузу, – по гвардии.

– Благодарю, государь! – поклонился я во второй раз.

– Грамоту возьмете в приемной у адъютанта. Распорядитесь ею по своему усмотрению. Можете выбрать для службы гвардейский полк, можете вернуться к своим товарищам. В Военном министерстве гвардейский чин заменят на армейский согласно табели о рангах. Не задерживаю вас более, Платон Сергеевич! Служите Отечеству, как служили мне. Да хранит вас Господь!

Я боднул головой, щелкнул каблуками, и, повернувшись через левое плечо, вышел. У адъютанта забрал заранее приготовленную грамоту и вместе с Виллие вышел в коридор.

– Ну, что, остаетесь в Петербурге? – спросил лейб-хирург. – В свите императора?

– Как и вы, попросился в действующую армию. Государь согласился.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Возможно, вы совершили ошибку, Платон Сергеевич, – сказал, покачав головой, – но я уважаю ваше решение, более того, приветствую его. Не время сейчас отсиживаться в столице. Завтра я покидаю Петербург. Составите компанию?

– Нет, Яков Васильевич, – поспешил я, испуганный такой перспективой. – У меня дела в Военном министерстве.

– Жаль, – огорчился он, – но настаивать не буду. Мне следует поспешать. И еще, – сказал, помедлив. – Думаю, вас ждет непростой разговор с Анной Алексеевной. Если откажут от дома, то мое приглашение в силе. Можете остановиться у меня. Я дам распоряжение прислуге.

Мудрый шотландец как в воду смотрел…

* * *

Поначалу Анна подумала, что ослышалась.

– Повтори! – попросила, глядя на любовника в упор.

– Я уезжаю в действующую армию, – послушно повторил тот.

– Государь не внял твоей просьбе остаться при дворе?

– Я не просил.

– Но почему? – изумилась Анна.

– Потому что идет война – страшная и кровавая, в которой может сгинуть Россия. Я не хочу в такой час прятаться за спины товарищей.

– А я? – спросила Анна, закипая. – Обо мне ты подумал?

– Сейчас многие женщины в разлуке с близкими.

– Но для чего тогда я возилась с тобой? – Анну душил гнев. – Для чего ввела тебя в высший свет, хлопотала перед государыней? Неблагодарный чурбан! Ты же