Самый лучший пионер - Павел Смолин
— Подойдет! — кивнул представившийся Анатолием Павловичем мужик.
Да, моложе мамы года на четыре, но «молодой муж» — своего рода советский мем, так что пусть себя сначала осудят!
— Толя пишет кандидатскую диссертацию! — отрекомендовала отчима мама.
— Очень здорово! — одобрил я, плюхаясь за стол и принимая от родительницы тарелку с пюре и куриной ножкой. — По экономике?
— А откуда ты знаешь? — удивился он, усаживаясь напротив.
— Просто повезло угадать с первого раза! — развел я руками. — Я тоже в науку пойду, но, скорее всего, на физмат!
Судоплатов жеванул губами, как бы прикидывая свою способность обеспечить содействие.
— Я уверенно и неизбежно иду к медали, поэтому экзамены точно сдам в числе лучших!
— Сережка у меня умница! — гордо погладила по голове родительница.
Мужик расслабился — он же аспирант, какой тут нафиг блат? — и похвалил:
— Молодец, хорошо учиться — это важно!
Хе, а мама-то, похоже, про мою интересную житуху ему ничего и не рассказала!
— Анатолий Павлович — хороший, солидный мужчина. Будущий кандидат наук. Если оно вам важно, я не против! — заявил маме.
— Да ну тебя, Сережка! — потрепала она меня по волосам. — Пойдем, провожу тебя! — это уже будущему отчиму.
Снова поручкались, и мама проводила гостя, судя по длине ее отсутствия, до выхода из подъезда.
— Он с родителями живет! — плюхнувшись рядом со мной, поведала САМУЮ ГЛАВНУЮ ПРОБЛЕМУ.
— И если наш уважаемый Анатолий сейчас в очередь на кооператив станет, то может, лет через десять-двадцать и получит возможность построиться. Профессоров в МГУ много, и всем где-то жить нужно — куда там аспирантам с кандидатами? — предположил я.
— Но он готов поселиться с нами в семейном общежитии — в нем ему комнату в случае женитьбы дадут! — поняв, что унывать я и не собираюсь, таинственным шепотом поведала мама.
— Это благородный жест, и мы его оценили! — выдал маме инструкцию и спросил. — А еще он про меня нифига не знает, верно?
— Верно! — кивнула она. — Я подумала, что так будет честнее!
— Ух и хитрая ты у меня! — приник к мягкой, теплой, пахнущей французскими (от Фила) духами маме.
— Значит ты — весь в меня! — не осталась она в долгу и призналась. — Знаешь, а он ведь мне сразу жениться предлагал, в Кисловодске еще!
— И ты еще раздумывала! — укоризненно покачал я головой. — Фигня, приютим как расширимся. А он взамен будет за «коммуналку» платить, чтобы нахлебником себя не чувствовать.
Мама весело рассмеялась, я доел, запил компотом и предложил:
— А теперь давай придумаем, как вам побыть одним!
— Побыли уже! — фыркнула она.
— В воскресенья с двух до трех у меня дополнительный японский. — Не обратил я на нее внимания. — И, как минимум на этой неделе, после него я поведу новую знакомую в кино…
— Это какая такая знакомая? — перебила родительница.
— Настоящая советская японка, представляешь? Дочь обрусевших военнопленных.
— Ничего себе! — удивилась мама. — Красивая?
— По-восточному красивая! — уточнил я и вздохнул. — Почему вокруг столько хороших девочек, а выбрать придется всего одну?
— Вырастила, блин, ходока! — укоризненно вздохнула она, легонько крутанула ухо и попросила. — Только не ломай девчонкам жизнь, Сережка!
— Никогда и ни за что! — от всего сердца пообещал я.
— Вот и молодец! — чмокнула меня в щеку мама и начала вставать. — Давай-ка все уберем, поздно уже.
Когда уносили тарелки на кухню, родительница озвучила еще одну «серьезную проблему»:
— Молод он еще!
— А ты типа старая! — фыркнул я. — Да тебе как ни посмотри, больше двадцати пяти не дашь! Да он старше тебя смотрится!
— Внешность — это не всё! — покачала она головой.
— Я это и имел ввиду! — сманеврировал я. — Вот смотри, вы с ним виделись-то пару недель, а потом, спустя столько месяцев, ты вдруг звонишь. Спорим, он даже не спросил «ты уверена, что это точно мой?».
— Откуда ты все знаешь?! — дернулась она.
— А потом цветы купил и лошадку маленькому сыну! — продолжил всеведущий я. — То бишь готов был этого «маленького» много лет воспитывать. Я бы на самом деле в шестнадцать съехал, если можно будет, — признался маме.
— Я тебе «съеду»! — показала она кулак.
Ладно, к этому мы еще вернемся.
— Ну и пришел принимать всю полноту свалившегося семейного счастья, — подвел я итог. — Поступок взрослого, ответственного мужчины. Ну или он тебя банально любит.
— Так и говорит! — порозовела щечками мама.
— Молодец какой! — похвалил я.
— Страшно! — призналась она.
— Мужчины — существа примитивные, — пожал я плечами. — Нас достаточно кормить, поощрять за хорошее и немножко пилить за плохое. Ну и иногда позволять немножко командовать — чтобы не зачах!
— Я попробую! — чмокнула она меня в затылок и выключила свет. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
— Мама, а можно мне демонстрацию пропустить?
— Это еще почему?! — приподнялся на локте ее темный силуэт.
— С дедом Лёшей в Калининград к его другу съездить хочу, он звал. Фронтовики, я бы послушал, может напишу еще про войну. Заодно в Брест заедем, тоже для книжки.
— Бросаешь меня, да? — грустно спросила она.
— Не бросаю, а хочу провести каникулы с пользой для дела.
— Езжай, — махнула темным силуэтом руки, и, судя по звукам, отвернулась.
— Ну и глупо! Я же как лучше хочу! — обиделся я.
Мне что, больше всех надо?
— Я знаю! — подтвердила мама и демонстративно засопела.
Ну и фиг с тобой! Вообще-то ребенок здесь я, а не ты! А ну-ка!
— Хнык…хнык…шмыг…
— Сыночек, ты чего?!
Сработало!
Родительница прошлепала по полу и прошмыгнула ко мне под одеяло, улегшись рядом.
— Ничего! — демонстративно отвернулся и свернулся в комочек.
Ребенок страшно обижен!
— Ну прости меня! — мама поцеловала в щеку.
— Почему у меня такое чувство, будто мне больше всех надо? Если не хочешь замуж — не выходи, я же как лучше хочу. Ты же сама видишь, что начинается — да я если через год дома буду две ночи в неделю ночевать, это будет очень удачная неделя!
— Почему?
— Потому что Родина найдет мне применение, — пояснил я. — А я — ее доверие буду оправдывать усердным трудом. Скучно тебе будет же, одной-то!
— Все уже расписал — и себе жизнь, и мне! — хихикнула мама, прижимаясь ко мне поплотнее. — Можно я сегодня здесь посплю?
— Спи! — разрешил «успокоившийся» я, повернулся к маме лицом и обнял в ответ.
Так и уснули.
* * *
— Мне кажется, ты врешь, и тебе не понравилось! — подозрительно заметила Сойка-Саяка, когда я провожал ее домой после воскресного кино.
Показывали «Айболит-66», который в прошлой жизни я не видел, и, будучи лишенным теплого ностальгического флёра, фильм произвел двойственное впечатление.
— Красиво, ярко,
