Екатерина Тильман - Пятое время года
...Мысль пришла неожиданно, словно со стороны: а почему обязательно стрелять в пилота? Достаточно будет просто как следует повредить вертолет – например, перебить хвостовую тягу! Машину закрутит волчком, это перепугает и дезориентирует пилота – и поделом, впредь думай, кому помогаешь! Ну, а высота совсем маленькая: падение почти не опасно...
...Сергей никогда не слышал об «аварии» Евгения над замком Горвича. Иначе он очень удивился бы – откуда взялась в его голове идея с хвостовой тягой? Кто мог подсказать ему ее? А главное – как?..
Ни о чем таком он не подумал. Вместо этого он поднял пистолет, аккуратно поймал хвост «Алуэтта» на мушку, – и три последних пули точно легли в цель...
Вертолет резко дернулся... и тут же его завертело и с угрожающей скоростью понесло прямо на здание! Сергей отпрыгнул от окна, оглядываясь в поисках люка – и все еще надеясь, что пилот сумеет выправить падение! Но похоже, парень перепугался настолько, что совершенно перестал соображать – полозья снова заскребли по крыше, тонкий пластик затрещал, разламываясь, в трещине блеснул дневной свет...
...Сергей едва успел нырнуть в люк, когда здание потрясли один за другим несколько страшных ударов...
* * *...Шум приближающегося вертолета застал Сару врасплох – хотя подсознательно она ждала его все время. Ее захлестнуло горькое осознание: теперь все кончено... Вот сейчас войдет Гуминский, и...
Отчаянный крик Евгения перепугал ее окончательно – до истерики, до потери рассудка! А когда через несколько секунд она опомнилась, то услышала предупреждающий сигнал страховочной системы...
Сара с ужасом поняла, что случилось непоправимое. Она мгновенно выключила ток и кинулась к Евгению. И увидела, что опоздала...
– Господи!!!
Ей никогда раньше не приходилось иметь дело со смертью, тем более – с такой...
Она не сразу вспомнила, где лежит шприц с нужным лекарством, бросилась искать, нашла, опять подбежала к Евгению... Рев вертолета над головой угрожающе нарастал – и вдруг сверху обрушился страшный грохот! Сара зажмурилась и присела, закрыв руками голову...
...Когда она открыла глаза, то не сразу поверила тому, что увидела: с потолка еще сыпалась штукатурка, одна из стоек опрокинулась, всюду блестело битое стекло. В лаборатории стало заметно темнее: свет погас. Присмотревшись, Сара увидела, что все экраны тоже темны – ни один прибор не работал: все помещение было обесточено...
Но куда же делся шприц?! В руке его не было, значит, выронила при толчке – и уже бесполезно искать его на полу в мешанине осколков и пыли!
Значит, теперь в ее распоряжении остались только самые примитивные способы реанимации – но ремни не давали возможности сделать даже обычное искусственное дыхание... кто же мог рассчитывать на такое?! Плача от отчаяния, запоздалого чувства вины и ужаса перед смертью, Сара пыталась отвязать Евгения. В панике она делала что-то не так, застежки не поддавались, и Сара только бесцельно дергала их, уже ничего не соображая.
Внезапно память, словно издеваясь, подкинула картинку из так памятной ей встречи в беседке – и Саре показалось, что она сходит с ума! Воспоминания о недавней близости переплелись и совместились с беспомощным ползанием по безжизненному телу, и этого Сара уже не выдержала...
Роль десницы божьей оказалась ей не по силам, а стать милосердной она не успела, и теперь Саре хотелось только одного – не видеть больше того, что сотворила... Не видеть, не слышать, забыть!
Она кое-как доползла до двери, отперла ее и вывалилась в коридор...
* * *...Гуминский не верил, что Сара заставит Миллера уничтожить бесконтактное убийство. Поздно, слишком поздно! И все же он не стал отговаривать ее от рискованной затеи: когда ситуация так неопределенна, нельзя упускать даже слабые шансы на успех!
Конечно, он по-прежнему рассчитывал на эвакуацию. Старый приятель был уже в курсе происходящего – впрочем, сейчас уже вся страна в курсе! – и обещал в течение часа найти вертолет и пилота. Да, но продержится ли база этот час?! Ведь ясно, что блокада не сможет продолжаться долго: власти вот-вот спохватятся, договорятся и начнут давить на Майзлиса – а уж он наверняка ухватится за первую же возможность свалить с себя ответственность...
Гуминский чертыхнулся про себя: насколько же все боятся ответственности! Странно, что Сара-то до сих пор не сбежала...
Кстати, а как она там вообще? Гуминский включил монитор лаборатории... и с первого взгляда понял, что что-то случилось: Миллер с ужасом смотрит на повернутый к нему экран, а Сара... она-то почему так напугана?
Он прибавил громкость и услышал голос Сары:
– ...другого объяснения я не вижу, капельница была в порядке...
«Капельница? – с тревогой подумал Гуминский. – Неужели что-то с „монстром“? Надо бы посмотреть...» Он торопливо переключил монитор на палату «монстра»...
...Жуткая картина расстрела, открытые глаза убитого и смертельный ужас лежащего без сознания охранника потрясли его. Не было нужды выяснять, как и почему это случилось – какая теперь разница! Но несмотря на страшное зрелище, Гуминский вдруг почувствовал неизъяснимое облегчение – выбор сделан за него, и теперь многое станет проще...
Он выключил изображение и набрал номер Майзлиса: наверняка он еще не знает, что произошло – а должен узнать как можно скорее! Пожалуй, после этого он не станет возражать против эвакуации своего шефа...
...Майзлис действительно ничего не знал. Гуминский не стал предупреждать его – просто потребовал заглянуть в палату. Тот подчинился: было слышно, как он, сердито ворча, переключает мониторы. Потом повисла очень долгая пауза – казалось, Майзлис даже дышать перестал... а когда через несколько секунд он снова взял трубку, Гуминский не без злорадства уловил в его голосе откровенную панику:
– Господи, как это могло случиться?!
– Об этом ты спросишь у своего подчиненного, – оборвал Гуминский, – когда он будет в состоянии отвечать! А теперь слушай внимательно: базу ты теперь в любом случае должен продержать не менее часа...
– Да, но...
– Помолчи пока! Итак, час. За это время придет вертолет, заберет меня и Сару Даррин. Ты ни во что не вмешивайся. Когда я буду далеко, открывай ворота, впускай хоть всех подряд – ни за что уже отвечать не будешь. Но если откроешь раньше... все понятно?
– Все... – Майзлис уже справился с собой, его голос звучал почти спокойно, и Гуминский облегченно вздохнул. Он хорошо знал своего зама: теперь тот костьми ляжет, но на пушечный выстрел никого к базе не подпустит!
Положив трубку, Гуминский поднялся, не торопясь собрал все необходимые материалы, проверил и зарядил пистолет... Надо бы еще захватить пару инъекторов – кто знает, как поведет себя Сара? Не драться же с ней, в самом-то деле!
Он полез в сейф за инъекторами, когда где-то вдали послышался быстро приближающийся шум вертолета. Надо же, как быстро! Придется поторопиться!
...Он уже закончил сборы и шагнул к двери, когда вертолет неожиданно врезался в крышу. На первом этаже удар ощущался слабо, куда более заметным признаком катастрофы были внезапно погасшие экраны... и Гуминский даже не сразу осознал, что произошло непоправимое. Только когда он понял, что больше не слышит вертолета, до него окончательно дошло: последний шанс безвозвратно потерян, и путь к отступлению отрезан!
«Боже, ну что же за пилота он нашел?! – мысленно простонал он, проклиная своего приятеля. – Или вообще не нашел, сам полетел... камикадзе!»
Не было даже возможности посмотреть, что делается в лаборатории: компьютеры не работали – видимо, вертолет повредил энерголинию на крыше. Гуминский вдруг с ужасом осознал, что страховочная система тоже не работает, и он совершенно беззащитен перед неведомой страшной силой...
«Ну, что же, теперь ты можешь наносить последний удар! – с безразличием обреченного обратился он к невидимому убийце. – У меня даже нет возможности позвать на помощь...» Он попытался представить себе, как именно настигнет его смерть? Возможности бесконтактного убийцы широки: от неожиданной остановки сердца до бытового несчастного случая... «Впрочем, – неожиданно усмехнулся он, – без электричества несчастных случаев должно быть меньше...»
Но шли минуты, а ничего не менялось. В организме не было никаких неожиданных или болезненных ощущений, а все вещи в кабинете мирно и прочно стояли на своих местах. Постепенно Гуминский несколько успокоился: если до сих пор ничего не случилось, то может быть, все не так страшно?..
Но что же теперь делать? Гуминский поднял трубку телефона – тишина... Неужели связи тоже нет? Но тогда он просто замурован в своем кабинете без малейшей возможности узнать, что делается снаружи!
...Усилием воли Гуминский взял себя в руки. Рано паниковать! Где-то здесь была рация, у нее питание от батареек... И вообще на базе есть автономный генератор! А вертолет... Ну, время еще есть – что-нибудь можно будет придумать!
