Валерий Белоусов - Горсть песка-12
Однако же, он учёбы не бросил, и даже по окончании был оставлен на кафедре патологии непарнокопытных при alma mater…Ну и где ему было научиться запрягать лошадь, ежели вся его научная работа проходила в пределах Окружной Московской железной дороги…
Так уж случилось, что по окончании весенней сессии отправили его в Брест, для чтения общественно-доступных лекций…Темы самые популярные: «Профилактика инвазионных нутталиозов», «О санации мыта и подседов»…
Да только не сложилось- война началась…отправив коллег — Александру Саввищну и Музу Васильевну на Восток, Антиподист решил вступить добровольцем в армию…и вступил. В обоз старшины Васькова…)
«Ну нет, это не дело- выслушав Сапрыкина, решительно заявил Лернер- это всё равно что гвозди микроскопом забивать! Так, товарищ доцент, вот Вам записка- поезжайте в Кобрин, найдёте там главного ветврача Армии, поступите в его распоряжение…И БЕЗ ВОЗРАЖЕНИЙ МНЕ! А то — арестую…» И злобныйкровавосталинскийопричник устало улыбнулся… (случай подлинный)
Около пяти часов утра — ещё до начала утреннего обстрела. Брест. Улица Фортечная, дом 41.
Если ехать по железной дороге из Минска на Варшаву- то справа по ходу, мало не доезжая Центрального вокзала- увидите ряд беленьких домиков…Это она и есть, Фортечная, плавно перетекающая в Шоссейную…Особенно ничем не прославленная, кроме того, что в доме?1 располагается Брестское отделение Белорусской железной дороги.
И люди на Фортечной живут тихие, незаметные…железнодорожники, работницы со швейной фабрики, всякий разный работящий разночинный народ. Обыватели городские. Те, на которых город и держится.
Вдоль по этой улице и бежала взапуски гражданка Никанорова, трепетно ожидая, ЧТО ей ИМЕННО скажет её любимая матуся…Сходила, называется, на танцы!
Ну а она, Клаша, расскажет ей…расскажет…ой, Божечки, да как ей всё рассказать-то…каких она ужасов навидалась, как ей было страшно, как лихо…и про…НЕГО…как расскажешь? Но мама поймёт, мама обязательно всё поймёт…
Ещё помыться и переодеться надо, а то она вся дымом и застарелой чужой кровью пропахла…Господи, как она устала…Скорее, скорее к маме…
Клаша подбежала к беленькому штакетнику заборчика, толкнула от себя калитку: ««Мама? «- и осеклась…вместо их домика посреди сада чернела воронка…Чуть не долетела бомба до железной дороги…
Воя от горя, рухнула Клаша на рыхлую землю, когтя, пытаясь её разрыть…но что-то уже умирало в её душе и говорило ей- что это навсегда…Навсегда — эта вечная боль вины, горя и вечной тоски…Хоть бы ещё раз увидеть маму, хоть бы одним глазком…поздно. Поздно. Поздно.
Около семи часов. Где-то между Берёзой-Картусской и Теулями.
…. «Es gibt keine Frauen — es gibt kein Weinen!» — закончил своё печальное повествование Додик…Экипаж «Беспощадного Красного Пролетария» сочувственно покачал головами, а Вася, выразив общее настроение, даже красноречиво, выразительно произнёс: «Му. Му-му-му…»
Мерно постукивали колёса…мимо бортов платформы неторопливо проплывал неброский пейзаж полосы отчуждения- берёзки, орешник, молодые сосенки…
Бронепоезд «Смерть фашистам!» (ну разумеется, бронедрезина- но будем уважать маленькие слабости отважного командира) с двумя платформами- на одной возвышался танк, на второй теснились новоприбывшие в 30-тую дивизию бойцы — неспешно двигался на запад…Всё равно для Фалангера и его команды это была чистая выгода: и всё-таки хоть на чуть-чуть, а побыстрее, и моторесурс не расходовался…не говоря уже о драгоценной солярке, которую вёдрами сливали из всех ёмкостей Берёзовской «Сельхозтехники».
А как же танк сгружать будут? В Теулях вряд ли высокая рампа сыщется? Но бывший бригадир плотников Костоглодов авторитетно заявил («Му! Му-му-му!»), что подмости он быстренько организует, был бы топор. А шпалы- они всегда под руками.
Пользуясь свободной минуткой, экипаж осваивал боевую технику и вёл неспешные беседы «за жизнь.»
Проще всего было Васе- разницу между бронебойным и осколочным снарядом он понял мгновенно. В конце концов, это не свиль или косослойность…Тут даже глаза не нужны, тип снаряда на ощупь определишь. Читатель удивлён? Не удивляйтесь. Хоть Вася мог пальцами пятаки гнуть, они у него были чувствительные, как у слепого музыканта. Компенсаторная способность так проявляется.
Товарищ Сомов тоже быстренько пару раз собрал-разобрал свою пушку, попутно введя своего командира в курс дела- причём со стороны это было так видно, что это Фалангер Ивана Иваныча учил. Потому что Иван Иваныч поминутно спрашивал: «Всё правильно я делаю, товарищ командир? Нигде не ошибаюсь?» Авторитет командирский, дело очень важное…
Теперь Иван Иваныч, тяжко вздыхая, в который раз пересчитывает подаренные НКВД-шниками снаряды- двадцать бронебойных да столько же осколочно-фугасных…из 135 снарядов БК, положенных по штату…Однако, от пересчёта количество снарядов не увеличивалось. Для Ивана Иваныча, привыкшего в своём опытном цехУ к БЕЗГРАНИЧНОМУ боекомплекту- смотреть на эту жалкую картину было откровенно больно.
А Фалангер тщетно пытался понять цель и смысл танковой панорамы…К чему сей предмет? Неужели предполагалось, что танк с закрытой ОП стрелять будет? Наверное, так…Потому как внутри погона башни была нанесена разметка шкалы «тысячных«…Теоретически, конечно, вполне возможно…Но как измыслить такую тактическую ситуацию?
Додик Филькенштейн умело «облизывал» радиостанцию 10Р — и передатчик, и приёмник, и умформеры…и всю бортовую электросеть напряжением 24 В.
Разумеется, казённая игрушка была «Бо-зна-що» — такая себе симплексная ламповая гетеродинная коротковолновая, работающая в диапазоне частот от 3,75 до 6 МГц (соответственно длины волн от 50 до 80 м), радиостанция. На стоянке дальность связи в голосовом режиме, согласно техописания, достигала 20–25 км, в движении — кто знает? Однако то, что стабилизация частоты осуществлялась съёмным кварцевым резонатором и плавная подстройка частоты отсутствовала- говорила о многом… 10Р позволяла вести связь только на двух фиксированных частотах; для их смены использовался другой кварцевый резонатор из 15 пар в комплекте радиостанции.
Для Додика сей изыск был не то что вчерашний- а уже и позавчерашний день. Про мощность он уже молчал…ЕГО станция имела мощность более 300 Ватт…Увы, где те ватты сейчас…небось, проклятый U2MF,дай ему Б-г крепкого здоровья, пользуясь моментом, для «себэ» все пентоды повыдёргивал…у него-то станция, между нами, откровенное барахло. Потому что места надо знать, где нужные радиолампы водятся.
Сидоренко, неслышно матерясь, чем-то брякал и звякал…Качество изделия завода имени тов. Кирова его явно не вдохновляло. То ли дело родной ХПЗ! Хотя, если быть честным, и там основной упор делался тоже- на количество…
Но там хотя бы болты до места- вкручивали, а не забивали болт лихим ударом ручника…
Короче, экипаж был занят делом…и разумеется, между делом беседовал…Ну о чём будут разговаривать пятеро молодых (в отношении Ивана Иваныча- относительно молодых) мужчин?
Сидренко: «Да-а…моя Оксана тоже… Даже не написала мне в лагерь. Просто бумага пришла- что мол, заочно разводится. Да и зачем я ей теперь? На оборонный завод меня с судимостью не возьмут…Значит, прощай высокая зарплата…Иван Иваныч, ты сколько получал?»
Сомов: «Тысячу семьсот, да премия квартальная 75 %…»
Сидоренко: «Ну я чуть поменьше, полторы…всяко, десять шевиотовых костюмов на зарплату купить мог. На мотоцикл копил…А теперь- ну, пойду я трактористом в Жилкомхоз…рублей четыреста-пятьсот положат…нет, Оксане такой муж не нужен.»
Сомов: «Глупый ты человек, Сидоренко. Бабы любят не за деньги…Был бы мужик хороший…»
Сидоренко: «Иван Иваныч, а у тебя жена есть?»
Сомов: «А как же. У меня две жены.»
(Фото. Две приятных, милых женщины, чем-то очень похожих друг на друга, молча, не говоря дурного слова, вцепились друг другу в волосы- а Иван Иваныч бегает вокруг них и уговаривает: «Ну не надо, миленькие, ну давайте разберёмся по человечески…»)
Додик Филькенштейн только завистливо вздохнул…Его амур де-ло LU9AS проживала в славном городе Буэнос-Айресе, и приходилась, кстати, троюродной сестрицей Адольфо Фалангеру…Только члены экипажа «Беспощадного Красного Пролетария «об этом не подозревали…Тесен всё-таки мир.
Состав неторопливо шёл на Запад.
Командир бронепоезда выглянул из рубки и задумчиво произнёс: «Это конечно хорошо. Но почему ОНИ не бомбят?!»
Действительно, на железную дорогу с утра не было ни единого налёта.
Шесть часов девять минут. Северо-Западный Фронт. Район Вильно.
Закон сохранения механической энергии, открытый французом Лувуазье, и пере-открытый Ломоносовым, гласит, что в натуре ничего не берётся из ниоткуда, но ежели где-то уменьшается, то в ином месте на столько же и приумножается…Впрочем, это всё же Закон сохранения материи в формулировке древнегреческого философа Эмпедокла (V век до н. э.)
