Александр Антонов - Кодекс звезды
– А чего больше-то? В переложении на государство это означает предоставление равных прав и свобод всем, в этом государстве рождённым, всем без исключения!
Машаня задумалась, потом в сомнении покачала головой:
– Но ведь и у них – я имею в виду негров – и, если присмотреться, у нас, существует неравенство. Откуда оно в таком случае берётся?
– Вот! – поднял палец к небу Жехорский. – Откуда неравенство… Я ведь не зря давеча сказал «рождённый». Человек под Кодексом Звезды рождается свободным. Свободу он начинает терять потом. Против воли: из-за цвета кожи, классовой принадлежности, и т. п. Или добровольно: в основном, из-за лени, хотя тут можно долго спорить, и найти, в конце концов, ещё тысячи причин.
Но главная причина неравенства состоит в ненадлежащем исполнении основного закона государства, если этот закон соответствует Кодексу Звезды.
Машаня разочарованно вздохнула.
– Папка, я, честно говоря, не улавливаю разницу: с Кодексом Звезды, без Кодекса Звезды, если потом всё равно найдутся те, кто всё испортит.
– Не скажи, – покачал головой Жехорский. – Под Кодексом Звезды всегда остаётся шанс, что всё когда-нибудь наладится, а без него – полная безнадёга. Простой пример. Ты знаешь, что такое фашизм?
– Ну, да – не очень уверенно ответила Машаня. – В Италии, и, кажется, в Германии…
– Добавь сюда ещё Японию, – посоветовал Жехорский. – там, если не по названию, то по сути, то же самое. А именно: превосходство одной расы над другими, неприятие всякого инакомыслия, идолопоклонничество и прочие антидемократические «прелести». О причинах возникновения этой плесени на теле человечества много говорить не буду, скажу только: они есть, они объективны, в них надо разбираться, чтобы они не возникали впредь.
– Но пока эта, как ты её называешь, плесень, только распространяется, или я не права?
– Права, дочь, права, – вздохнул Жехорский. – И, к сожалению, пик мощи фашизма ещё впереди. Но потом будет – и это неизбежно! – падение в пропасть. Жаль только, что эта «эпидемия» будет стоить человечеству миллионов жизней…
– Почему миллионов? – испугалась Машаня.
Жехорский опомнился. Как он сподобился втюхивать четырнадцатилетнему подростку мысли, до понимания которых не доросли многие весьма учёные дяди и тёти? Потому Жехорский постарался улыбнуться как можно беззаботнее.
– Я разве сказал «миллионов»? Извини, увлёкся. Всё это, дочь, не более чем теория, которую тебе лучше всего выкинуть из головы, потому что практика, вот увидишь, покажет совершенно иное! Ладно, давай полюбуемся ещё немного панорамой, да поедем домой. Не забывай, тебе завтра в школу!
МГУВстречу Президента со студентами и преподавателями Московского Государственного Университета пора было закачивать. Николай Иванович Вавилов второй час отвечал на вопросы аудитории, и было заметно, что он устал. Жехорский подал знак ведущему, и тот объявил:
– Ещё один вопрос и на этом будем закругляться!
Совершенно неожиданно это объявление послужило поводом для небольшого инцидента. В то время как большинство желающих задать вопрос Президенту понуро потянулись к своим местам, одна девушка решительно вышла вперёд, оттеснив стоявшего перед установленным в зале микрофоном юношу.
– Извини, но для меня это очень важно! – твёрдо сказала она.
Растерявшийся поначалу юноша попытался восстановить утраченный статус-кво.
– Для меня тоже очень важно, – заявил он, – к тому же я стоял первым!
Юноша попытался аккуратно оттеснить захватчицу от микрофона, но та, упрямо закусив губу, позицию не сдавала. В зале зашумели, послышались смешки. Ситуацию спас Вавилов, который обратился к юноше:
– Молодой человек, уступите девушке место, а я, со своей стороны, обещаю ответить и на ваш вопрос тоже.
После того, как порядок был восстановлен, ведущий предоставил девушке слово.
– Меня зовут Акгозель Мурадова, – Жехорский встрепенулся и стал присматриваться к девушке, – я студентка четвёртого курса филологического факультета.
– Я так понимаю, вы не москвичка, – сказал Вавилов, – откуда вы приехали?
– Из Туркестана, – ответила девушка, – из Амударьинского казачьего округа.
«Теперь понятно, почему я не сразу опознал в ней уроженку Туркестана, – подумал Жехорский. – Одежда, причёска – европейские, да и цвет кожи белее, чем у соотечественниц…»
– Издалека, – улыбнулся Вавилов. – Так что вы хотели спросить?
– Николай Иванович, – сказала девушка, – я прочла в газете, что готовится указ о выделении Туркестана из состава Российской Федерации, так я хочу вас попросить: не подписывайте этот указ!
Эти дерзкие слова вызвали ропот в зале. Вавилов поднял руку.
– Тише, товарищи! – Потом обратился непосредственно к Акгозель: – Признаться, барышня, вы меня удивили. Я бы даже сказал, немного смутили. – Вавилов сделал небольшую паузу. – Другое дело, мне легко пообещать то, о чём вы меня просите. И не потому, что я вот так сразу проникся сочувствием к вашим словами, – строго глядя на ошеломлённую привалившим счастьем девушку продолжил Президент, – а совершенно по иной причине. Не мешало бы вам знать, милая барышня, что подписание названного вами документа целиком и полностью прерогатива руководства Российской Федерации, а не Президента СССР. Вот когда придёт время завизировать изменение статуса Туркестана в составе СССР, вот тогда придёт мой черёд взять в руки перо. Или вы, – продолжая неотрывно смотреть на покрасневшую от досады за допущенную оплошность Акгозель усмехнулся Вавилов, – и этого предложите не делать? И не торопитесь с ответом! – предостерёг Президент открывшую было рот девушку. – Ибо любой ответ может оказаться ошибочным. Лучше вам вообще не отвечать на этот вопрос. А вот соображения относительно того, почему Туркестан не должен получить большую самостоятельность, я бы хотел от вас услышать!
Акгозель, которая успела взять себя в руки, смело посмотрела в лицо Президенту.
– Выделение Туркестана из состава России автоматически повлечёт передачу тех ключевых постов в руководстве республики, которые сейчас занимают ставленники Петрограда, ставленникам Ташкента.
– И что вас смущает? – улыбнулся Вавилов. – Или вы считаете, что среди туркестанцев не найдётся нужного количества достойных людей?
Вряд ли, задавая этот вопрос, Президент рассчитывал услышать:
– Да, я так считаю!
Вавилов на секунду растерялся, в зале поднялся ропот, послышались гневные выкрики в адрес Акгозель.
Вавилов поднял руку призывая соблюдать спокойствие.
– Вы, разумеется, вправе иметь собственное мнение по любому вопросу, – сказал Вавилов, обращаясь к Акгозель. – Но шум за вашей спиной, который подняли, как мне только что подсказали, как раз ваши соотечественники, говорит о том, что они вашего мнения не разделяют.
– Ещё бы, – усмехнулась Акгозель, – спят и видят себя в «высоких» креслах!
На эти слова аудитория отреагировала неоднозначно: кто свистел, кто аплодировал. Вавилов дождался, пока в зале установится относительный порядок, потом укоризненно покачал головой.
– Не следовало вам плохо отзываться о своих товарищах.
– Плохо? – изумилась Акгозель. – Разве нацеленность будущего чиновника на карьерный рост, это плохо?
– Если карьера делается исключительно ради карьеры, на что намекнули вы, то да, плохо! – твёрдо сказал Вавилов. – Но я очень сомневаюсь, что у вас были серьёзные основания делать столь далеко идущие выводы!
– Я на что-то подобное намекнула? – удивилась Акгозель. – Странно, не заметила… На самом деле я имела в виду несколько иное. Готова согласиться с вами, Николай Иванович, что все те «товарищи», о которых вы говорили, нормальные ребята. Но в том-то вся штука – это я так считаю, – что самые ответственные посты должны занимать люди пусть чуточку, но ненормальные…
– Это вы меня имеете в виду? – воспользовался случаем закончить сложный диалог в виде шутки Вавилов. – Ну, спасибо!
* * *– А ведь эта девочка права…
Президентский лимузин мчал по улицам Москвы. Сидевший рядом с Вавиловым Жехорский оторвал глаза от содержимого папки, которую ему передали несколько минут ранее. Он хотел убедиться, не ему ли адресованы слова Президента? Нет, Николай Иванович смотрел прямо перед собой, ответа от спутника не ждал, и продолжил:
– Насчёт ненормальности, я имею в виду. По крайней мере, в отношении меня точно права! Был бы я нормальным, никогда бы не согласился на предложение стать Президентом!
Тут Вавилов посмотрел на Жехорского: понял ли тот, в чей огород он только что камень кинул?
Жехорский, разумеется, всё понял. Вавилов – его кандидатура. Вот только слюнявчик он сегодня с собой прихватить забыл, а значит, надо отвлечь Президента от «сопливой» темы.
– Кстати о девочках, – сказал Жехорский, – Николай Иванович, мне тут передали очень любопытный материал на вашу сегодняшнюю оппонентку…
