Игорь Николаев - Война за империю

Над трубами некоторых кораблей вились темные дымки — все, кто мог быстро поставить на ход машины, стремились как можно скорее покинуть гавань. Один из лихтеров, стоящих под разгрузкой рванул в пролив без подготовки, прямо из-под кранов, какие-то тючки и непонятные связки посыпались в воду, как разноцветное конфетти.

Камера снова вернулась к небу, скользнула по группе темных точек, неотличимых от роя мошек. Вернулась к гавани. Хищные очертания военного корабля нельзя было перепутать ни с чем. Стремительные обводы, низкий силуэт, тонкие спички орудийных стволов — более всего 'Глочестер' походил на крокодила, случайно оказавшегося посреди стада маленьких бегемотиков. Пришвартованный в стороне от основных стоянок гражданских судов, он выделялся особенно масштабной суетой вокруг. Похоже было, что ремонтные работы уже в разгаре и прекращать их не собираются даже несмотря на ожидаемый налет. Это очень контрастировало со всем остальным портом, стремительно замиравшим в ожидании беды. Организаторы или не понимали, что происходит, или надеялись на воздушный зонтик прикрытия.

Камера снова сменила точку обзора.

Буквально несколько секунд назад над вымершей гаванью кружили лишь спитфайры, выстраивающие оборонительные круги. Несколько групп стареньких харрикейнов барражировали прямо над акваторией. Противник же клубился вдалеке толпой черных точек. И как-то сразу эти точки приблизились, стремительно обретая зализанные формы боевых самолетов, построенных в ровные и устрашающе красивые боевые порядки.

— Основная волна, бомбардировщики Ильюшина, — комментировал Даудинг. — насколько можно судить, при стандартной бомбовой нагрузке.

Элизабет кивнула, показывая, что специальная терминология и иноязычные названия для нее не новость. Даудинг продолжил в мертвой тишине, прерываемой лишь стрекотом киноаппарата.

— Ниже, в другом эшелоне Туполевы, но с усиленной загрузкой — бомбы на пятьсот килограммов — а так же с торпедами.

Армада приближалась. Сомкнутую фалангу бомбардировщиков лидировали эшелонированные по высоте плотные группы истребителей. Даже при беглом взгляде их было как бы не раза в два больше, чем английских.

— Мне казалось, что крупный объект в такой близости от берега должен быть прикрыт и с земли. Артиллерией, — неожиданно заметила королева внешне совершенно нейтральным тоном.

— Да, — на это раз ответил со второго ряда полноватый седеющий адмирал. — Так обычно и делается. Но артиллерии наземной ПВО не хватает, и ею прикрываются в первую очередь военные объекты. Саутгемптон не был столь важен, за год его грузооборот упал почти в два раза. 'Торговцы' слишком уязвимы в проливе, и мы стараемся направлять все сколь-нибудь крупные суда в порты на северо-западе.

— До сих пор Саутгемптон не часто привлекал внимание врагов. И никогда — столь масштабно, — дополнил Даудинг. — Поэтому мы прикрывали его от эпизодических налетов небольших групп оперативными истребительными силами, успешно маневрируя ими благодаря радиолокационной сети. Этого вполне хватало. Мы среагировали и на этот раз, успели поднять в воздух все наличные силы и организовать хотя бы первичную оборону. Даже, несмотря на ущерб, понесенный из-за налета на станции РЛС. Но русских было слишком много.

На экране разверзся кромешный ад, еще более ужасный оттого, что страшное сражение разворачивалось в тишине, под едва слышный шелест проматываемой пленки…

Англичане встретили нападавших достойно, более чем достойно, но советская армада сразу же широко охватила всю гавань 'щупальцами' истребительных групп, а высотные истребители скользнули с высоты на средний эшелон, как сползает с крыши подтаявший пласт снега. Эскорт большевиков буквально в несколько секунд связал весь 'зонтик' англичан и бомбардировщики, как шакалы, набросились на портовую часть. Небольшие, безобидные на вид кустики разрывов поднимались тут и там. Занялись первые пожары. Машинки пожарных и медиков, как яркие заводные игрушки, метались меж обломков.

Ракурс съемки менялся — 'Москито' Мартина забрался подальше, почти к центру города, оттуда драма раскрывалась во всем мрачном великолепии и масштабе, запечатлеваясь на время в неверной памяти людей. И навсегда — на пленке…

Оператор полностью сосредоточился на крейсере, более не выпуская его из кадра. Большинство рабочих разбежалось при первых упавших бомбах, и кто стал бы их за это винить? Крейсер защищал себя сам. С палубы потянулись в небо тоненькие паутинки трассеров зенитных автоматов, сплетаясь и расходясь. Они плели сеть огня и стали — щит, прикрывающий обездвиженный корабль от небесной смерти. И первые бомбардировщики шарахнулись в стороны как стая ворон, испуганных внезапно брошенным камнем.

Краем глаза Мартин заметил, как напряглась рука Элизабет, стискивая подлокотник.

Пока Туполевы восстанавливали строй, на крейсер налетели двухмоторные истребители. Из под крыльев срывались крошечные, с булавочное острие, ракетные снаряды, оставляя за собой белесый дымный след. Сразу несколько разрывов поднялись в разных местах палубы, два или три на главной надстройке. Экипаж высыпал на палубу, сражаясь с начинающимися пожарами, ударили струйки брандспойтов, сбивая пламя.

— Бог мой, какие люди, — потрясенно произнес кто-то сбоку прерывающимся голосом. — Какие безумно смелые люди…

Истребители повторили заход, прерывисто мигали огоньки пулеметно-пушечного огня, которым они свирепо поливали 'Глочестер'. Крошечные человечки на палубе падали, забавно дергали ногами. Хотя Мартин уже видел это вживую, он вновь почувствовал, как до хруста сжимаются зубы. Пилот хорошо знал, что делает с человеческой плотью даже обычная пуля авиационного пулемета. Большая часть смешно падавших человечков была мертва. Меньшая — изувечена на всю жизнь.

Значительная часть зенитных автоматов прекратила огонь, темп стрельбы орудий заметно упал. Пользуясь этим, пикировщики выстроились над крейсером в круг. Полетели бомбы. Казалось, у каждого, кто сидел в зале, устремив взгляд на экран, остановилось сердце. Водяные столбы разрывов поднимались вдоль бортов, опадая сверкающим хрусталем мириадов капель. Мимо. Мимо. Мимо. Только одно попадание. Мартин прекрасно знал, чем закончится эта история, но все равно был бессилен перед магией момента. И вот он уже яростно желал, всем сердцем надеялся, чтобы безуспешная атака оказалась последней и всем сердцем надеялся.

Но на цель выходили все новые и новые самолеты…

— Новая волна, на этот раз с тонными бомбами, — сухо прокомментировал Даудинг. — Надо иметь очень много машин, чтобы так эшелонировать атаку.

Самолеты подкрались незаметно, вышли почти перпендикулярно кромке берега — эскадрилья бомбардировщиков и двухмоторных истребителей. Все случилось очень быстро. Около трех десятков машин скользнули низко, у самой поверхности. Тяжело груженые топ-мачтовики атаковали 'Глочестер' без особого порядка, как придется, но терзаемому множественными пожарами кораблю этого было достаточно. Бомбы, даже с такого расстояния кажущиеся непривычно большими и тяжелыми, тем не менее, прыгали по воде огромными скачками, рикошетируя, как пускаемые детьми камешки, врезаясь в борт корабля. Мартин заметил только два попадания, хотя теперь точно знал, что их было самое меньшее три.

Камера прилежно фиксировала, как крейсер вновь скрылся за стеной водных взрывов. Когда те опали, расходясь волнами, корабль тонул, скрытый сплошным огнем и дымом.

Пленка протрещала последние метры, аппарат щелкнул и остановился.

— Мы поднимем его, — тихо и убежденно сказал премьер-министр. — Чего бы это ни стоило.

— Но это значит, что теперь наше побережье открыто, — еще тише отозвалась Элизабет, и Мартина передернуло от холода ее слов. — И коммунисты могут побеждать там, где и когда выберут.

Глава 30

Корабль был стар. Он никогда не принимал участие в сражениях, но без него и ему подобных солнце славы Британских военно-морских сил закатилось бы бесповоротно много лет назад. Ведь с тех пор, как на смену ветру пришла энергия пара, уголь стал кровью, питающей флот. А корабль служил 'сollier', то есть угольщиком, построенным на рубеже веков.

Он много прожил, и многое повидал, ходил по всем морям и океанам, которые когда-либо видели британский флаг. Его промораживал ледяной ветер далекого севера, и раскаляло беспощадное солнце тропиков. Про углевозы не складывали поэм, их не упоминали в газетных статьях, служба на этих кораблях не считалась престижной и достойной упоминания. Но на них десятилетиями держалась вся военно-морская мощь любой страны, имеющей хоть сколь-нибудь современный боевой флот. Без пара не будет движения и форштевень не вспенит податливые волны, а топки прожорливы, поглощая уголь щедрой мерою.