Александр Михайловский - Однажды в Октябре – 1
— Хорошо, госпо…, то есть товарищ Тамбовцев, — ответил мне Маслов, — Где и когда я смогу встретиться и переговорить с товарищем Цюрупой?
— Нет ничего проще, — ответил я, — с сегодняшнего дня в этом здании и будет находиться Совнарком. Александр Дмитриевич уже обживает один из кабинетов, предназначенных для его наркомата. Так что сразу же после нашей беседы вы можете его найти и более подробно поговорить о предстоящей совместной работе.
Маслов сел, а я посмотрел на Александра Васильевича Ливеровского, бывшего министра Путей Сообщения, — Теперь о другом, не менее важном вопросе. Мы с вами, Александр Васильевич, оказывается, двойные тезки. Так вот, товарищ Ливеровский, нам надо срочно налаживать работу транспорта. Россия — страна огромная, и без связи всех ее частей в единое целое она существовать не может. Я знаю, что вы опытный специалист, у которого за плечами большой опыт строительства железных дорог. Огромна ваша роль в строительстве Кругобайкальской железной дороги, Средне-Сибирской и Восточно-Амурской железных дорог. Я хочу вам сказать, что ваш опыт бесценен, и будет нам очень нужен во время строительства новых железнодорожных магистралей. Поверьте мне, что планы строительства железных дорог нового правительства большевиков, приятно вас удивит. Железные дороги будут проложены туда, куда еще можно добраться лишь на санях, да и то по зимнику.
Но пока вам необходимо наладить работу с Викжелем. Вашим наркомом будет Марк Тимофеевич Елизаров, который был кооптирован туда от РСДРП(б). Но он, скорее, будет лишь политическим руководителем, который будет разруливать ту сложную ситуацию, которая на настоящий момент сложилась в этом самом Викжеле. А вся техническая работа по обеспечению движения ляжет на ваши плечи. Ну как, товарищ Ливеровский, вы согласны взяться за эту работу?
— Да, товарищ Тамбовцев, согласен, — кивнул мне бывший министр, — сразу как кончится это совещание, то я немедленно отправлюсь в свое министерство, где перед прибытием Марка Тимофеевича, буду успокаивать нервных дамочек и не менее нервных чиновником мужского пола. А то можете себе представить, сколько охов и ахов насчет ужасных большевиков я наслушался за весь вчерашний день. Либеральная публика перед вами просто вибрирует.
— Я догадываюсь, — вздохнул я, и обратился я к бывшему министру юстиции Малянтовичу, — Павел Николаевич, теперь поговорим о наших законах, которые естественным образом должны сменить законы царские, и те юридические благоглупости, которые издавал в свое время ваш предшественник, министр юстиции Александр Федорович Керенский.
Разгрести эти авгиевы конюшни придется вам, Павел Николаевич. Я знаю, какую огромную помощь вы оказывали большевикам, защищая их на судебных процессах. Но сейчас вам предстоит большее — надо почти с нуля создавать новую, справедливую социалистическую юстицию, с новыми законами и судами.
Правда, вам будет, наверное, полегче, чем вашим коллегам. Работать над новым законодательством вы будете вместе с лидером партии большевиков Владимиром Ильичем Ульяновым-Лениным. Он по образованию юрист и с сегодняшнего дня является председателем ВЦИК, в обязанности которого и входит принятие новых законов. Я думаю, что вы с Владимиром Ильичом легко найдете общий язык. Еще я бы посоветовал вам привлечь к работе над новыми законами вашего бывшего помощника Андрея Януарьевича Вышинского.
Если вы согласны на все эти условия, то для после окончания этого совещания мы с вами отправимся в Смольный, где вы встретите немало ваших бывших подзащитных. Там можно будет обсудить с Владимиром Ильичем самые срочные декреты и подзаконные акты, которые необходимо будет принять уже сегодня.
— Хорошо, — кивнул Малянтович, — я согласен. Никогда не думал, что вот так, сразу, можно сказать, с чистого листа, придется писать законы, не оглядываясь при этом ни на Петра Алексеевича, ни на Анну Иоанновну, ни на Екатерину Великую или Николая Павловича. Даже как то немного страшновато.
— Ничего не боятся только дураки, но мы им завидовать не будем — кивнул я, — Мне тоже страшно, но глаз боятся, а руки делают, — я повернулся в сторону бывшего министра народного просвещения Салазкина, — Сергей Сергеевич, вам нужно будет встретиться с Анатолием Васильевичем Луначарским, который в новом правительстве назначен на должность наркома просвещения. Я знаю, что вы давно уже готовили проект реформы высшей школы. Это, конечно, замечательно, но сейчас главное — это просто школа. Ваш народный комиссариат сразу же должен будет заняться поголовной ликвидацией безграмотности. В России миллионы людей, которые вообще не умеют читать и писать. В начале ХХ века — это настоящий позор.
Нам надо ликвидировать неграмотность и малограмотность, и тем самым провести еще одну революцию, на этот раз — Культурную. Конечная цель большевиков в сфере образования — это дать возможность приобщиться к культуре не узкому слою образованных людей, а всему народу. Вот сие и будет вашей основной задачей, Сергей Сергеевич. Работа предстоит неимоверная. Но нас, большевиков, это не пугает. Мы надеемся на вашу помощь, товарищ Салазкин.
Дослушав мои речи, Сергей Сергеевич только кивнул, и спрятал в карман маленький блокнот, в котором по ходу разговора делал какие-то пометки. Будем надеяться, что этот кивок означает знак согласия.
Теперь мне предстояло переговорить с военной частью Временного правительства. Адмирал Вердеревский и генерал Верховский терпеливо выслушали мою беседу, почти монолог, со своими бывшими «штатскими» коллегами. Они, естественно, сделали определенные выводы из всего сказанного, но пока помалкивали до поры до времени. Теперь, наконец, настала и их очередь.
— Александр Иванович, Дмитрий Николаевич, — обратился я к ним, — вам я скажу вот что. Независимо от общественного строя, Россия была и будет вожделенной добычей для ее алчных соседей. Такую уж Господь создал нашу Отчизну. Поэтому всегда нашей стране нужны те, кто будет ее защищать. Я знаю, что вы всегда были патриотами Отечества, поэтому не буду тратить слов попусту, и ставлю перед вами один единственный вопрос — согласны ли вы служить так же честно и добросовестно новой России, как служили Российской империи?
И генерал Верховский и адмирал Вердеревский не сговариваясь кивнули. Я продолжил,
— Тогда товарищи, я прошу вас помочь нашему новому народному комиссару по военным и морским делам побыстрее войти в курс дела. Имя Михаила Васильевича Фрунзе вам ничего не говорит. Он большевик, был в свое время приговорен к смертной казни, замененной позднее пожизненной каторгой. Военного образования он также не имеет. Но, поверьте мне, у нас есть достоверные сведения, что Фрунзе как раз из тех самородков, из которых в свое время Наполеон Бонапарт делал маршалов. Вспомните, сына бочара Нея, и сына трактирщика Мюрата.
Есть еще и другие причины, по которым наркомвоенмором назначен именно Фрунзе. Но пока о них рассказывать не стану. Всему свое время. Скажу только, что Россия вовсе не погибла, как считают некоторые. Наоборот, Россия, как птица Феникс, будет жить вечно.
В Евангелии от Луки говорится: «И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие; а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут; но молодое вино должно вливать в мехи новые; тогда сбережется и то и другое».
Сейчас происходит нечто подобное. Россия обновляется. И если вы не воспользуетесь возможностью приложить свои силы, ум и опыт на благо новой России, то вы никогда потом себе этого не простите. Как и штатским товарищам, я не могу пообещать вам легкой жизни. Но, поверьте мне, еще при вашей жизни вы увидите обновленную Красную Русскую империю, которая займет достойное место в мире. И тогда вы сможете сказать своим детям и внукам, — Я был одним из тех, кто начинал строить эту махину.
— Да, уж, Александр Васильевич, — покачал головой адмирал Вердеевский, — заманчивую картинку вы тут нам всем нарисовали… Но, почему-то я вам верю. Скажите, а где мы, с Александром Ивановичем, сможем встретиться с господином, извините, товарищем Фрунзе, для передачи дел по министерствам?
Я посмотрел на часы и ответил, — Его поезд прибывает на Николаевский вокзал около одиннадцати часов дня. Если хотите, подходите сюда к десяти тридцати. Тогда мы отправимся встречать Михаила Васильевича все вместе: вы, я, и товарищ Дзержинский.
Потом наступила томительная тишина, и, наконец, Александр Иванович Верховский спросил, глядя мне прямо в глаза, — Александр Васильевич, скажите нам, кто вы и откуда? Откуда вы пришли к нам со своими фантастическими кораблями, аэропланами, этими, как у вас их называют, вертолетами, и тяжелыми бронемашинами? Если вы за Россию, то и мы с Дмитрием Николаевичем тоже будем с вами, как и другие честные офицеры, пусть даже вас послал сам сатана. Хоть с чертом, господин Тамбовцев, но за Россию.
