Виктор Побережных - Горячий июнь

Подняли нас рано, часов в пять, позавтракали и в порт. Плыть нам предстояло на кораблике, размером с 'Метеор', мотающийся по рекам между маленькими городками. Но, в отличии от 'Метеоров', наш кораблик был вооружен пушкой на носу судёнышка, упрятанную в танковую башню, и счетверёнными 'Максимами' на корме. Как я понял, пулемёты являлись зенитной установкой. Мне уже доводилось видеть подобные конструкции, но не знал, насколько они эффективны. Надеюсь, что и не придётся узнать. Вместе с нами, на кораблик, погрузили кучу каких-то ящиков, количество которых отслеживал Пурис. Сверившись со своим списком, он расписался в бумагах сотрудника НКВД, руководившего погрузкой, что-то сказал капитану нашей посудины и, минут через пять, мы стали отходить от причала. Не знаю, как называют такое состояние моря сами моряки, я охарактеризую коротко — задница! Причём полная! Тепло, ветра нет, но море… Какие-то сплошные мелкие волны. От которых кораблик постоянно трясся как припадочный. Хорошо то, что плыть было не далеко. Но и то, когда сходили на берег в Мариуполе, вся наша группа имела бледно-зелёный вид и пустые желудки. На ни в чём не повинный кораблик, мы смотрели с плохо скрываемой ненавистью, которую оттеняли ухмылки экипажа корабля и встречающих нас сотрудников НКВД, а ещё через пару часов, мы были на месте.

В лагере нас встретил майор госбезопасности Владимирский. Невысокий мужик, лет сорока на вид с желтоватым, измученным лицом человека имеющим проблемы с печенью. Прямо около автомобиля он стал ставить задачи.

— Товарищи. Работа нам предстоит огромная, а времени на её выполнение, как всегда, мало. Поэтому вынужден сразу включать вас в работу распределяя в уже существующие группы. Военюрист второго ранга Пурис, старший лейтенант НКВД Семин, лейтенанты ГБ Петренко и Гордеев. Вы направляетесь в группу, работающую в 'Stalag? 190'. Отправляйтесь немедленно, старший — капитан Щапов. Всю необходимую для работы информацию получите на месте от старшего спецгруппы, — подождав, пока перечисленные снова разместятся в грузовике, Владимирский повернулся к нам, — А нам, товарищи, предстоит работать здесь. Здесь располагался 'Dulag?152'. Именно здесь немцы отсеивали из общего количества пленных командиров от сержантов и солдат. Помимо этого, при этом лагере размещался так называемый 'детский барак'. В нём собирали детей в возрасте от восьми до двенадцати лет, преимущественно из семей командиров красной армии. После набора ста ребятишек с необходимыми им группами крови, дети переправлялись в специальные мобильные госпитальные группы и служили поставщиками крови для немецких госпиталей. На момент освобождения города, в 'детском бараке' находилось 37 детей. Все они переведены в госпитали фронтового подчинения для лечения. В основной части 'дулага' освобождено 17462 человека, с которыми проводится проверка. На сегодняшний день, непроверенными остались 3856 человек. В вашу задачу входит работа по проверке этих лиц и сбору информации по преступлениям гитлеровцев по отношении к нашим гражданам. Все работы вести строго под протокол! Недопустимы никакие, даже самые малые нарушения в оформлении бумаг! Первые три дня вы будете работать в присутствии сотрудников, уже работающих здесь. Далее — самостоятельно. Прошу отнестись максимально ответственно к работе, учтите, что на сегодняшний день выявлено 735 человек, в отношении которых есть серьёзные подозрения считать их изменниками Родины. В то же время не забывайте — это НАШИ люди! Люди, попавшие в плен и испытавшие на себе все 'прелести' нацизма. За грубое, хамское и пренебрежительное отношение к бывшим военнопленным, последуют серьёзные санкции. Руководителю нашей спецкомиссии, товарищу Горшенину, товарищ Сталин сказал, что '…не их позор, а наша общая вина, что столько граждан нашей Великой Страны оказались под пятой немецко-фашистских захватчиков! И не каждый боец и командир, попавшие в плен — предатели. Следует очень осторожно, вдумчиво работать с людьми, оказавшимися в плену и выявлять ТОЛЬКО настоящих изменников…'. Помните эти слова, товарищи! А сейчас пойдёмте знакомится с вашими коллегами на местах.

Слушая Владимирского я просто выпадал в осадок. Ни фига себе речь! Неужели информация от меня и Максимова, ТАК изменила отношение Сталина к попавшим в плен? Если это действительно так, то всё! Можно помирать и ничего больше ни делать! Это, может быть, важнее чем устранение Хрущёва. Миллионам людей теперь не будут трепать последние нервы и тыкать в лицо несуществующей виной! Вспомнилась бабушка моего приятеля. Во время войны, один из её братьев попал в плен, был перевезён немцами во Францию и вернулся после освобождения американцами. А в семидесятых её не пустили в научную экспедицию от 'Института физики земли' на каком-то из научно-исследовательских судов. Судно должно было заходить в заграничные порта и 'умники' из спецотделов решили, что '…так как близкий родственник находился в плену, во включении в состав экспидиции отказать..'. Не помогло даже ходатайство Гетельзона, тогда ещё не бывшего академиком. Всё таки история меняется очень заметно! И это радует.

Интерлюдия. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина, 26.07.1942 г.

— Чито скажешь о комиссии Горшенина? — Сталин стоял у окна кабинета, спитой к Лаврентию Павловичу.

— Работают успешно, Иосиф Виссарионович. Эффективность работы спецкомиссии оказалась весьма высокой. Образовался ещё один эффект от её работы — политический.

— Чито за эффект? — Иосиф Виссарионович отвернулся от окна и заинтересовано посмотрел на наркома.

— Ваши слова, об отношении к пленным и гражданам с временно оккупированных территорий, быстро разошлись в народе. В результате этого, ваш авторитет стал ещё выше, — Берия развёл руками, — Мы ожидали чего-то подобного, но не в таких масштабах. Также, из-за изменений в работе особых отделов и 'Смерш', повысились показатели их работы. Люди более охотно идут на контакт с сотрудниками, дают необходимую информацию. Повысилось количество выявляемых вражеских агентов и лиц, настроенных антисоветским образом. И это только за первые два месяца работы спецкомиссии. Считаю, что в дальнейшем ситуация будет только улучшаться.

Одобрительно хмыкнув, Сталин раскурил трубку, встал и стал медленно прохаживаться по кабинету.

— Чито по Рокоссовскому? Выяснили?

— Да, Иосиф Виссарионович. Предварительные данные подтвердились. В составе ЦК выявлена группа, планирующая смену власти в стране по окончании Войны. Рокоссовского посчитали опасной фигурой, в связи с вашим отношением к нему и решили убрать. Возглавляет заговор…

Сталин продолжал ходить по кабинету, время от времени выпуская клубы дыма и бросая короткие взгляды на наркома Берию. С последними словами, произнесёнными Лаврентием Павловичем, он вернулся за стол и отложил трубку в сторону.

— Интэресно Лаврэнтий, очэнь интэресно! Ты полностью уверен в своих выводах? — он пристально посмотрел в глаза наркома.

— Да, Иосиф Виссарионович. Полностью! — Берия спокойно встретил взгляд вождя, но, через мгновение, отвёл глаза, — Единственное, в чём нет полной уверенности, это в полном перечне лиц, причастных к заговору. В отличии от Хрущёва, эти персонажи ведут себя гораздо умнее и тоньше. Андреев был последним, на кого можно было подумать в этом плане.

Сталин вздохнул, откинулся на спинку кресла и зло улыбнулся. Лаврентию Павловичу показалось, что в глазах Сталина стал разгораться яростный, жёлтый огонь.

— Ну вот, Лаврэнтий! А ты прэдлагал Микояна сразу убрать. Видишь, какая зараза полезла? — он хлопнул ладонью по столу, — Что с Молотовым?

— Он не с ними, товарищ Сталин!

— Ха-ра-шо, — Сталин с чувством, по слогам продолжил, — Ха-ра-шо, Лаврэнтий. Завтра начинай!

Глава 44

— Что, совсем никакого опыта в следствии? — назначенный моей 'нянькой' старлей не скрывал своего разочарования, а ведь пять минут назад он был рад моему появлению. Я его понимал прекрасно — ведь одно дело, подстраховать коллегу, имеющего хоть какой-то опыт в следствии и, совсем другое, контролировать полного профана. После моего представления и ухода Владимирского, старлей улыбнулся:

— Давай без чинов и на ты. Сергей Туртугешев. Бывший старший следователь Минского УгРо, — улыбчивый, плечистый парень, лет тридцати. Невысокий коллега мне сразу понравился.

— Андрей Стасов. Оперативник ГУГБ НКВД, — рукопожатие Туртугешева было 'правильным' — крепким, но без намёка на попытку показать своё преимущество, — Сергей ты не из Хакасии?

— А что, бывать доводилось? — обрадовался тот.

— Ага. В Абакане, — мысленно я матюгнул себя от души. Какого хрена? Там я бывал только в прошлой жизни! — Не похож ты на хакаса, только вот фамилия…

— Да я в маму удался, — Туртугешев махнул рукой, — От бати только волосы достались. Ну да ладно. какой у тебя опыт следственной работы?