Владислав Толстой - Альтернатива маршала Тухачевского (СИ)
— Михаил Николаевич, так Вы одобряете результаты партдискуссии? — слегка удивился Кулик.
— Григорий Иванович, посудите сами — царская Россия была отсталой страной, верно? — Ленков мысленно сказал "спасибо" не изощренному в интригах Кулику, столь своевременно подкинувшему ему этот вопрос.
— Верно, Михаил Николаевич — согласился тот.
— Тем не менее, мы сейчас по уровню производства в ключевых отраслях отстаем даже от царской России. На то есть объективные причины — Империалистическая и Гражданская войны, интервенция, разруха. Верно я говорю? — Вячеслав Владимирович снова использовал древний, как кости мамонта, психологический прием, выстраивая вопросы так, что собеседник не мог с ним не согласиться, и, при этом, начинал автоматически воспринимать сказанное им как чистейшую правду.
— Святая правда, Михаил Николаевич — подтвердил Григорий Иванович.
— Выходит, что у нас получается — в общественном отношении у нас самый передовой строй, а в хозяйственном — мы отстаем даже от Николашкиных времен. Получается, тут у нас непорядок — если у нас самый передовой строй, то и в хозяйственном отношении мы должны быть, самое малое, не хуже самых передовых капиталистических стран. Так, Григорий Иванович? — плавно подвел к нужной мысли собеседников Вячеслав Владимирович.
— Так — снова согласился Кулик.
— Не согласен, Михаил Николаевич — мы должны быть лучше! — ожидаемо вступил в беседу Буденный. — И не только в хозяйственном деле, но и по военной части, и, вообще во всем!
— Спасибо, Семен Михайлович, за то, что Вы меня поправили — недодумал я, не совсем ладно вышло — искренне поблагодарил Ленков, мысленно тоже говоря Буденному "спасибо" — очень тот сейчас ему помог своим высказыванием.
— Но, ведь "по щучьему велению, по моему хотению", как в сказке, этого ведь никак не добиться? Придется многому учиться, работать до кровавых мозолей — постепенно, шаг за шагом, сперва, выйти на уровень царской России, потом, к примеру, Франции, затем, дотянуться до Англии, выйти на уровень Германии, догнать и перегнать Америку — примерно так выходит, или я опять ошибаюсь? — спросил у Буденного Ленков.
— Ни хрена ты не ошибаешься, Михаил Николаевич — решительно высказался командарм. — Все так и есть: не зря ведь в народе говорят, что "Ученье свет, а неученье тьма", и, что "Без труда не вытянешь и рыбку из пруда". А нам надо сделать то, чего никто не делал — переплюнуть всех капиталистов, в мировом масштабе, по всем статьям! Без ученья и труда этого сделать никак не возможно. И в другом ты прав — разом это не осилить, придется делать постепенно.
— Спасибо, Семен Михайлович, на добром слове — улыбнулся Вячеслав Владимирович. — Значит, придется много и тяжело учиться да работать, иначе наших целей не достичь. А чем занимаются троцкисты с зиновьевцами, кроме болтовни?
— Ну, Зиновьев возглавлял Коминтерн — счел нужным вмешаться Ворошилов, пока беседа не свернула куда-то совсем не туда.
— Именно что возглавлял, Климент Ефремович — покладисто согласился Тухачевский. — Вот Вы наркомом обороны служите полтора года — мало за это время полезного сделано под Вашим руководством?
— По совести говоря, хотелось бы много большего — Ворошилов был не настолько примитивен, чтобы купиться на простенькую лесть.
— Так кому не хочется? Во всяком случае, из присутствующих — уточнил Ленков. — Вот только и времени прошло немного, и денег почти нет. Да и промышленность наша многого пока что дать не может. Но, что могли, Вы делали. А что сделал Зиновьев за то время, что руководил Коминтерном? Хоть одну революцию он смог организовать? Пусть в небольшой стране? А ведь ему ни в чем отказа не было — давали все, без счета.
— Все ты верно говоришь, Михаил Николаевич — подтвердил Семен Михайлович. — Кроме как языком молоть да деньги на ветер кидать, эти недоделки ничего не способны. Надо работать, а не болтать.
— Ваша правда, Михаил Николаевич — твердо сказал Григорий Иванович. — Все вы правильно сказали.
Ворошилов слушал это, внимательно смотрел на Тухачевского и верных сподвижников, и, делал свои выводы. Выводы были неоднозначными, но, далеко не самыми плохими: "А ты, голубь наш хитрозадый, только что дал понять, что готов работать подо мной. Это хорошо, спору нет — а если ты действительно будешь давать настоящие результаты, так и вовсе замечательно. Коба будет видеть, что я не только держу в руках Красную Армию, но и, под моим руководством она неуклонно улучшается. Вот только ты, на моих глазах, перетащил на свои позиции Семена с Гришкой — несколькими фразами, слова против линии ЦК не сказав, наоборот, в момент подвел под это капитальную базу, так что хрен оспоришь. В связи с чем, возникает вопрос — а не выйдет ли так, что группировкой "линии Сталина" в РККА будешь рулить ты? А я буду не пришей к известному месту рукав?".
Обдумав это — а жизнь приучила Климента Ефремовича мыслить быстро и здраво — нарком пришел к следующим умозаключениям: "Покамест это не угроза — и, даже, не первая тучка на горизонте. Первое. То, что Семен с Гришей прислушались к Мишке, еще не значит, что они переметнутся к нему — Семен дружбу ценит, да и Гришка человек верный. Тем паче, что он, отродье дворянское, с. ка золотопогонная, положа руку на сердце, дело говорил. Второе. Врагов у Миши — отсюда до Луганска в известной позе не переставить. Так что если и будет у него крепкая группировка, я всегда смогу ему кого-нибудь противопоставить. Третье. Пока Коба у власти, он никогда не поменяет меня на "наполеончика" — потому, что я никогда не замахнусь на верховную власть, а, что ему стукнет в башку, если он будет наркомом, только черти в аду знают. Четвертое. Дело делать надо, дальше откладывать нельзя. Нашим это доверять никак невозможно — вон, Гришка мне с Семеном все уши прожужжал пушками Курчевского, а, мы уши и развесили. Хорошо, Мишка вовремя растолковал, в чем тут соль — а как бы я объяснял Кобе, что мы вбухали деньги и время в откровенное вредительство? Иосиф бы этого не одобрил. Пятое. Пусть работает — если он и вправду будет давать результаты, и, самое главное, останется подо мной, то, черт с ним".
В это же время, на сходные темы размышлял другой человек, расхаживавший по кабинету с трубкой в руке. Мысли его свелись к следующему: "А имеем мы следующие моменты. Момент первый: Тухачевский готов к серьезной работе. Поправка — по его словам и словам Клима с Семеном. Врать мне они не будут, это исключено — но, Тухачевский сам не специалист в артиллерии, и мог быть введен кем-то в заблуждение, мог и обмануть Клима, Семена и Григория, которые являются специалистами в этом деле еще в меньшей степени. Вывод: надо его выслушать, поскольку хоть я и сам не разбираюсь в делах пушечных и гаубичных, но, когда мне пытаются врать, чувствую. Поправка вторая: если он искренне заблуждается, если его самого кто-то обманул, то, я этого не пойму и не почувствую. Значит, нужен настоящий специалист артиллерийского дела, на всем этом собаку съевший. И, верный — это обязательно".
Приостановившись в середине кабинета, Иосиф Джугашвили пару раз затянулся, после чего продолжил свои размышления: "Человек такой есть — зовут его Владимир Давыдовыч Грендаль. Это хорошо — плохо другое, как его подвести к этому делу так, чтобы не навредить? При бешеном самолюбии Тухачевского, он плохо отреагирует на то, что к нему приставили надсмотрщика. Или, все-таки, он умеет придерживать свое самолюбие, раз, когда с ним заговорили о деле, он не стал упорствовать в своих заблуждениях, а ответил на серьезный разговор словами мужчины, а не страданиями молодого Вертера? Может, просто перебесился со временем? Не мальчик, давно пора".
Еще пару раз пройдя кабинет из конца в конец, Сталин, наконец, нашел приемлемый вариант действий: "Я приглашу товарищей в гости, чтобы сугубо неофициально посоветоваться с ними относительно текущего состояния артиллерии РККА. И, узнать их мнение относительно того, что надо сделать для ее развития. Такая постановка вопроса ничьего самолюбия не заденет. Тогда и присутствие Грендаля будет в порядке вещей — пригласили на шашлык самых уважаемых в Красной Армии людей, специалистов по этому вопросу, спросить у них совета, выслушать их мнения. Вот тогда и посмотрим на Тухачевского — что и как он будет говорить, как станет аргументировать свою точку зрения. Если он действительно готов работать — Михаил Николаевич будет дискутировать, выстраивая логическую аргументацию. Если нет — то он станет на позицию "Есть две точки зрения, моя и неправильная". Пусть я не специалист в артиллерийском деле, но, отличить первое от второго нетрудно даже для человека, не знающего разницы между пушкой и гаубицей".
— Исходя же из поведения Тухачевского, надо будет решать, что ему поручать. Если он взялся за ум — очень хорошо, работы в Красной Армии непочатый край; если же опять что-то крутит, сам или по поручению Троцкого — тоже поручим, но, так, чтобы как можно меньше напортил — подвел итог своим размышлениям Сталин.
