Константин Калбазов - Кавказец
Но потом в это нужное и важное дело пришел тупой формализм. Реальную работу с подрастающим поколением сменили отчеты и доклады, а райкомы комсомола превратились в трамплины для карьерного роста. В результате это стало еще одним немаловажным фактором, расшатавшим страну. Именно молодежь была силой, на которую опирались националистические движения, а сейчас пополняются ряды террористических организаций…
Темлякову хватило благоразумия прислушаться к своему внутреннему голосу и понять его правоту. Конечно, порой хотелось похвалиться, не без того, и он позволял себе время от времени прихвастнуть. Вот только он предпочитал делать это в кругу офицеров, за карточным столом или бутылочкой вина. Ему, конечно же, было приятно общество Арины Ивановны, как, впрочем, и ей общение с ним, но это вовсе не означало, что они никогда не расставались…
Так вот, Сергей с Виктором и Севастьяном уже подъезжал к дому, когда Темляков заметил одного из братьев Даулетовых. Чем, разумеется, был сильно удивлен. Никто из них не выказывал намерения посетить Пятигорск, а ведь они виделись буквально неделю назад. И тут вдруг Малик, сидит себе спокойно на камне, в тени акации, и флегматично жует травинку. Горцы – вообще народ горячий и нетерпеливый, всегда и всюду спешат, зачастую не продумывая свои шаги наперед. Но если действительно есть нужда, их терпению и выдержке можно позавидовать.
Веснин в сопровождении Севастьяна направился ко двору, а Темляков свернул к ожидающему его горцу. Отчего он был уверен, что тот ожидает именно его? А кого еще, позвольте полюбопытствовать, мог здесь ожидать Даулетов, если не своего кунака?
– Здравствуй, Сергей. Долго отсутствуешь, – отбросив травинку, покачал головой Малик.
– Давно ждешь?
В ответ на это Малик с эдакой ленцой достал из футляра на поясном ремне часы и деловито откинул крышку. Эти часы являлись его давним трофеем, вот только он понятия не имел, как ими пользоваться. А мужская гордость не позволяла обратиться к кому-нибудь с подобной просьбой. Но когда появился кунак Темляков… Кунак, он просто обязан понимать друга и помогать ему во всем, даже не помышляя о насмешке.
– Два часа уже, – деловито цокнув языком, заявил Малик.
– Ого. Серьезно. Отчего же не поехал к нам на тренировочное поле?
– Если бы знал, что это ты там стреляешь, то поехал бы. Не очень-то хотелось здесь сидеть. Но ведь это мог быть и не ты.
– А разве тебе не сказали, куда я отправился?
– Та красивая женщина с глазами, мечущими молнии? Нет. Она только обругала меня. Какая женщина! Вообще не боится. Когда она вошла в дом, аллах свидетель, я ждал, что она появится с ружьем.
– Кстати, она могла. Варвара Петровна неплохо стреляет и характером весьма решительная, – подтвердил Темляков.
– Я это сразу понял, – с явным уважением кивнул Малик.
Вот поди пойми этих горцев. Его обругала женщина, а такое оскорбление ни один горец не спустит, это неприемлемо для его достоинства. Но вот этой, выказавшей характер и волю, не просто простилось подобное поведение, ее еще и зауважали.
– Муж Варвары Петровны был комендантом крепости Каменный Мост и погиб во время ее штурма.
– Ага. Теперь понятно. Достойный был воин. Настоящий мужчина. И жена достойна его памяти.
– Смотри не влюбись.
– Отчего не полюбить такую женщину?
– Ну, хотя бы потому, что ты не захочешь, чтобы твоя жена была старше тебя. Да и она на твои ухаживания очень даже может ответить пулей.
– Э-эх, Сергей, много ты понимаешь в женщинах. Нет ничего прекраснее, чем приручить дикую лань с острыми рожками. – Ого, а Малику не чуждо что-то прекрасное. – Но то, что она старше меня, все меняет, – подытожил он.
– Извини, Малик, это не мой дом, я здесь только квартирант, поэтому не могу пригласить тебя к себе. Но дай мне немного времени, и я найду для тебя достойное жилье, – явно испытывая неловкость, произнес Темляков.
– Тебе не за что извиняться. И объяснять ничего не надо. Я все понимаю. О ночлеге не волнуйся, все будет в порядке. Но мне нужен ты.
– Нужно куда-то ехать?
– Да. Недалеко.
– Тогда я только заскочу в дом, захвачу патроны.
– Хорошо, я подожду.
Малик и не думал выказывать удивление по поводу милитаристских наклонностей кунака. Во-первых, он и сам предпочитал выезжать за пределы аула будучи вооруженным. Во-вторых, Темляков едва избежал смерти как раз где-то в окрестностях Пятигорска. Ну и вообще воин всегда должен быть готов защитить себя, своих близких и свой дом. Не для красоты ведь горцы никогда не расстаются со своими кинжалами. Иное оружие имеют при себе не всегда, а вот кинжал является неотъемлемой частью одеяния и культуры горца.
– Сергей Григорьевич, это ваш кунак? – с горящим взглядом подошел к нему Виктор, едва только Темляков вошел во двор, оставив мерина у ворот.
– Один из трех. Малик, – подтвердил подпоручик.
– Как это замечательно. А правда, что они теперь ради вас и в огонь и в воду и вообще жизнь за вас готовы отдать?
– Ну, местные обычаи подразумевают именно это, – с некоторой неохотой ответил Темляков.
– До чего интересно! – восторженно произнес юноша, следуя за Темляковым как приклеенный. – Получается, вы можете повести в бой сразу троих подготовленных воинов, как вели рыцари своих вассалов.
– Виктор, друг мой, вынужден тебя немного разочаровать, – возразил Темляков, окинув юношу внимательным взглядом. – Видишь ли, у горцев и впрямь все еще существует такое понятие, как вассалитет, во всяком случае, весьма похожее. Однако не следует путать это с куначеством. Кунак – это скорее кровный брат. Да, горец без раздумий пожертвует ради своего кунака жизнью, но и в ответ он ожидает такой же готовности. Причем ты обязан поступить так, не дожидаясь призыва о помощи. Поэтому всегда будь готов ответить кунаку той же монетой. Иначе это воспримется как предательство, а тогда уж злее врага и желать не надо.
– Ясно.
Нда. Восторженности в глазах юноши ничуть не убавилось. Тяжелый случай. Впрочем, одних только разговоров для того, чтобы заставить думать, явно недостаточно. Нужны конкретные примеры и желательно на собственной шкуре. Подобное случилось с самим Темляковым, начавшим прислушиваться к своей второй сущности только после того, как вкусил полной мерой всю романтику лазанья по горам с повисшим на плече языком. А как все захватывающе выглядело со стороны, и до чего красивы эти самые горы! Но правда жизни довольно успешно расставила все по своим местам.
Быстро пополнив запас патронов в подсумке и отметив для себя, что не мешало бы пополнить свой арсенал, Темляков вышел на улицу, где его дожидался Малик. Не произнеся ни слова, Даулетов впрыгнул в седло и направил своего коня в сторону колонии Каррас. Вернее, лесного массива, за которым пролегала дорога в это шотландское поселение. Именно в той долине, между Машуком и Бештау, Темляков в свое время любил поохотиться и столкнулся с псыхадзэ.
Как ни странно, но ехали молча. Что было довольно нетипично для словоохотливого Малика. Нет, он не был болтуном-пустобрехом, просто обладал весьма любознательным нравом. Не было ничего страшного в проявлении любопытства, однако у горцев это сопряжено с некоторыми сложностями. Ну, несолидно уважающему себя мужчине показывать сверстникам, а то и младшим свою неосведомленность в каком-либо вопросе. Иное дело, если интересуешься у стариков. Вот только они, увы, успели безнадежно отстать. Даже в обращении с часами помочь не смогли.
Темляков же – совсем иное дело, хотя и младше его. Во-первых, он кунак. Во-вторых, у русских с этим куда проще, и в любознательности нет ничего зазорного. За время общения с ним Малик успел узнать много нового. Казалось, его вопросам не будет конца. А тут вдруг молчание, словно и поговорить не о чем.
У Темлякова даже грешным делом шевельнулись сомнения в кунаке, и он, стараясь не привлекать внимания спутника, проверил состояние оружия. Мало ли как все обернется. Не стоит столь уж всецело полагаться на древние обычаи и честь воина. В конце концов, интересы рода для любого горца гораздо выше, чем собственные, которыми в этом случае очень даже можно поступиться.
Они пересекли дорогу на колонию и направились к подножию Бештау, что еще больше усилило его подозрительность. Однако страхи оказались напрасными. Темлякову даже стало стыдно за то, что он посмел усомниться в своих кунаках. Но его вторая сущность только отмахнулась от подобных душевных терзаний. В конце концов, от неозвученных мыслей ничьей чести убытку не будет, а здоровая паранойя никак не повредит.
Нда-а. Ну прямо как в тосте о друзьях, столь любимом среди кавказской молодежи в его слое. Это когда парень, вынужденный делать выбор между встречей с друзьями, возможностью отомстить и невестой, выбрал первых. Когда же заявился на встречу, то друзья передали в его руки кровника и поставили перед ним невесту.
