Я пас в СССР! – 2 - Alchy
— Ваши попросили политическое убежище, — Сухо и надменно проинформровал представитель Британии. — которое им было предоставлено согласно всем нормам международного права!
— Ну, вам не привыкать преступников укрывать! — Ткнул пальцем в его сторону Владимир Вольфович. — А у наших компетентных органов к этим гражданам есть резонные вопросы, от которых они решили уклониться! А что до судьбы ваших дипломатов, то не волнуйтесь — признательные показания пишут, в колониях Мордовии всем места хватит! Там такой букет преступлений — на пожизненное, а то и на смертную казнь тянет! И никто не уйдет безнаказанным!
— А по какому праву вы самовольно депортировали крымских татар в течении недели в Турцию⁈ — Влез даже не в дискуссию, а в склоку француз. — Вопреки всем международным нормам права и с нарушением государственной границы Турции⁈ Это гуманитарная катастрофа! А цыгане, которых так же через границу буквально выгнали в Румынию⁈
— По праву восстановления исторической справедливости! — Жириновский открыл папку и стал зачитывать. — К началу сорок пятого года в составе войск СС служило: выходцев из Средней Азии — семьдесят тысяч человек, азербайджанцев — сорок тысяч, северокавказцев — тридцать тысяч, грузин — двадцать тысяч, крымских татар — двадцать две тысячи, армян — двадцать тысяч! Поэтому и вот! Утопическую идею интернационализма и дружбы народов Россия отмела как несостоятельную в наше время по ряду объективных и субъективных причин! Сейчас сосредотачиваемся в первую очередь на внутренних проблемах, но открыты к деловым отношениям со всем миром, на принципах равноправного партнерства! А что касается социализма, то социальная справедливость всегда отвечала настроениям русского общества, так что ни о каком развороте в сторону капитализма речи идти не может! А Турции — привет, не перестанет баламутить воду и вмешиваться в наши внутренние дела — будем бомбить, в любой непонятной ситуации! А на вашу пятую поправку — стальной болт положим, вы ведь знакомы с концепцией нащей оборонительной системы «Периметр», он же «Мертва рука»⁈
Зал заседаний взорвался криками и гвалтом, на этом передача оборвалась: как пояснил ведущий — по этическим соображениям. И кратко резюмировал, что такой ООН нам не нужен, так как все достигнутые с Западом соглашения — не стоят той бумаги, на которой они были подписаны.
— Следующая передача выйдет завтра, оставайтесь с нами! — Оптимистично закончил диктор.
Я допил пиво, а Лена растерянно ойкнула:
— Это что же, Вань, война теперь будет⁈
— Может будет, а может договорятся по хорошему. — не стал умничать я. — Знаешь, дорогая, я тут хорошенько всё обдумал и решил — едем в Москву! Будем поступать, посмотрим, скорей всего на заочное. А может и нет, решим по ходу пьесы! К выходным собирайся!
— Тю… — Удивилась жена. — Середина июля, Ваня, давно уже приемные комиссии работают в институтах, куда ты собрался поступать, это как уходящий поезд догонять!
— Не спорь с мужем! Есть у меня методы и связи, нет нерешаемых вопросов! Ты собирайся главное, а я до пятницы решу всё!
— Тебе пива небось не хватило и сейчас зубы мне заговариваешь? — Взгляд Лены стал подозрительным. — Никакой настойки, завтра на работу!
Одно слово — женщина!
Глава 21
Глава 21.
— Красиво-то как! — Лена ерзала в кресле, оглядывая окружающую обстановку и стараясь это делать исподволь, чтоб уж совсем провинциалкой себя не выставлять. — С нашим клубом не сравнить, эх…
— А что вы хотели, — самодовольно усмехнулся Равиль. — Государственный Кремлевский дворец всё-таки!
— Советский модернизм, чтоб его. — Вставил и я свои пять копеек, колупая пальцами обивку кресла. — Стиль дорого-богато…
Тут же зашикали соседи, призывая к тишине — на сцену вышел конферансье, в зале приглушили свет и лучи софитов осветили его фигуру.
— Добрый вечер, товарищи! — Торжественно провозгласил он. — Наш первый итоговый концерт «Шансон года» объявляю открытым! А честь выступить первым на сегодняшнем празднике предоставляется Виктору Робертовичу Цою и группе «Кино», поприветствуем их аплодисментами!
Под дружное рукоплескания на сцену вышли музыканты, сам Цой, в строгом деловом костюме и темных очках — занял место за микрофоном и объявил:
— Слова молодого талантливого поэта Ивана Жукова, музыка наша, исполняется впервые! «Городок»!
И негромко и проникновенно запел под пробирающие до мурашек вступительные аккорды:
'Время, время кружит снеги,
И разъехались соседи, кто — куда.
И когда дома сносили,
Мы с тобой, мой друг, шутили — не беда.
Раз в году письмо скупое,
Поздравленье с Рождеством и долгих лет.
Ровно восемь тихих строчек
И другой какой-то почерк, все, привет.
Ах, как хочется вернуться,
Ах, как хочется ворваться в городок.
На нашу улицу в три дома,
Где все просто и знакомо на денек.
Где без спроса ходят в гости,
Где нет зависти и злости милый дом.
Где рождение справляют
И навеки провожают всем двором…'
Женщины прикладывали к глазам платки, украдкой сморкались, а мцжчины, как сильный пол — каменели лицами и стискивали подлокотники. Никто не остался равнодушным, после последних аккордов воцарилась тишина, которая наконец взорвалась аплодисментами. Музыканты раскланялись и покинули сцену, на которую вновь вышел конферансье:
— Поприветствуем Юрия Николаевича Клинских и ансамбль «Сектор Газа»! Слова Ивана Жукова, музыка Юрия Хоя! Композиция «Седая ночь»!
Ну хоть классики отечественного панк-рока не стали выбиваться из привычного образа и вышли на сцену в привычном обличье — в кожанках, усеянных заклепками и шипами. А меня, вместо гордости что мое имя уже второй раз прозвучало со сцены — терзал стыд, Велика ли доблесть присвоить себе авторство чужих песен. А после ехидной реплики Равиля, которую он прошептал мне на ухо: «Обжал детдомовцев, Ванька, доволен⁈» — вообще краской залился.
А на сцене, не обращая внимания на мои душевные терзания, солист под узнаваемые, присущие «Сектору Газа» гитарные рифы — начал петь:
'Я не знаю, что сказать тебе при встрече.
Не могу найти хотя бы пары слов.
А недолгий вечер, а недолгий вечер
Скоро станет ночью тёмною без снов.
А
