Ревизор: возвращение в СССР #28 - Серж Винтеркей
Готовить ничего не надо было и женщины просто общались, соскучились все. Воспользовался моментом и подсел к Никифоровне.
— Анна Никифоровна, материал собираю на статью про женщин-фронтовичек. Расскажите, пожалуйста, про свою службу.
— А что там рассказывать? Мы били их, они нас, — усмехнулась она недобро.
— А что было самое страшное?
— Самое страшное? — задумалась она. — Человека убить страшно первый раз… Если б вы знали, как меня тогда рвало! — хохотнула она.
— Да уж, — покачал я головой, пытаясь представить себе, через что ей пришлось пройти. Но знал, что при всем моем воображении у меня это не получится. Кто не был на войне, по фильмам и рассказам не поймет, что это. — Это сколько вам было лет? Как нашей Инне?
— Поболе чуть-чуть, мне в сорок первом уже двадцать семь стукнуло, самой старой у нас была, — горько улыбнулась она.
Тут приехал генерал Балдин и мы все переключились на него. Мама его тоже пригласила, оказывается. Пётр сразу рядом с ним оказался.
— О, пойдёмте-ка, — указал он на него и меня. — Поможете. А то я один сегодня…
Мы тут же с Петром переобулись и пошли за генералом во двор к его машине. Что он уже там опять привёз?
Это оказалась стереорадиола Эстония-006, с двумя колонками и проигрывателем.
— Серьёзный аппарат, — сразу оценил Пётр.
— Только выпускать начали, — с гордостью сообщил Балдин. — Даже в продаже ещё нет.
— Великолепный подарок! — улыбнулся я, подхватил одну из коробок и бережно потащил к лифту.
Мы привезли все коробки на четвёртый этаж. Нас там уже ждали Ахмад с мамой и группа поддержки в виде Эльвиры и Родьки с Аришкой.
Ахмад растерялся от такого подарка, понятное дело, рублей четыреста, а то и пятьсот такая система стоит. Бабушка с мамой благодарили Балдина, а он стоял довольный и улыбался во весь рот, пока мы с Петром затаскивали всё это хозяйство к ним в большую комнату.
— Надо уже идти, — спохватилась мама. — Давайте все, одевайтесь!
Когда мы спустились к нам, уже Загит присоединился к нашей компании. Вдвоем с Анной Аркадьевной принялись её поздравлять и подарили, судя по форме бумажных свёртков, отрезы тканей. Ну, зная хороший вкус Анны Аркадьевны, думаю, маме понравится.
Дети были уже собраны. И нас с Ахмадом отправили с ними ждать всех на улицу, чтобы не вспотели.
Наконец, наша шумная и весёлая толпа отправилась в сторону НИИ. Нас пропустили без разговоров. Мама пригласила вахтёра присоединиться к нам, как возможность появится.
А в столовой уже всё было готово. Столы сдвинуты в один большой стол буквой «П», он сервирован и уставлен закусками. Есть и катушечный магнитофон с колонками и диджеем. Похоже, он же будет тамадой…
— Проходите, проходите, дорогие гости! — заголосил тридцатилетний парень в джинсе, увидев нас. — Рассаживайтесь кому где нравится, а юбиляршу просим в центр стола!
Четыре поварихи в белых одеяниях и марлевых колпаках на голове с любопытством рассматривали нашу разношёрстную компанию, облокотившись на пустующий сегодня прилавок раздачи. Мама поспешила подойти к ним и пригласить за стол. Но они отговорились тем, что сначала надо горячее подать. Ну, сами как знают. Наше дело предложить.
И праздник начался. Мы с женой и детьми устроились с краю, чтобы, если что, быстренько уйти и никому не мешать. Инна, глядя на нас, тоже пристроилась рядом с Санькой на руках, к ней присоединился Пётр с малой. К Аришке тут же пристроился Родька. Так мы и сидели в детском углу стола, только успевая чем-то занять руки троих мальчишек, чтобы не хватали всё подряд.
Торжественная часть, слава богу, быстро закончилась, начались шутки, конкурсы и прочие развлечения. Потом объявили перерыв и народ встал из-за стола немного размяться, походить, подымить…
Воспользовавшись тем, что началось хаотичное движение гостей вокруг стола, мама подсела к нам и забрала у меня Андрюшку. А я пошёл и подсел опять к Никифоровне, надо же закончить интервью. Старики сидели кучно. Зацепины, Гончаровы и Балдин. Когда я попробовал разговорить дальше Никифоровну, она наотрез отказалась что-то рассказывать, под предлогом того, что это всё не за праздничным столом должно быть сказано.
Зато генерал, с интересом слушавший нас, энергично похлопал меня по руке, привлекая внимание.
— Я тебе сейчас такое расскажу! Была одна лётчица во время войны, позывной Лилия. Молоденькая! Девчонка совсем и лётчик-истребитель! Представляешь? За полтора года сбила больше, чем некоторые мужики за всю войну.
— Полтора года? А что так мало?
— Не вернулась с задания в сорок третьем. Признали без вести пропавшей… В шестьдесят девятом её только нашли, но сразу не опознали, похоронили как неизвестного лётчика. В семьдесят первом только установили, что это она. А ведь её к званию героя Советского Союза представили, а комдив отменил, когда она с задания не вернулась… Уж мы все её искали, искали… И после войны…
— Так дали ей звание героя? Хотя бы посмертно? — спросил я.
— Нет, — ответил Балдин. — Сначала надо добиться внесения изменений в приказ от сорок третьего года о признании её без вести пропавшей… Понимаешь, такая награда не может быть присвоена, если человек, допустим, в плену оказался. А «пропал без вести» — может всё что угодно означать… Сначала надо это исправить, признать погибшей при исполнении, а потом награждения добиваться. Чёртова бюрократия!..
Ну, дела, — потрясённо подумал я, глядя на его помрачневшее лицо. — Уж если генерал, фронтовик, боевой лётчик не может советскую бюрократическую машину в бараний рог скрутить… Да по такому поводу… На таких же героев молиться надо, как на икону, а не препятствия создавать в их признании.
— Я обязательно про неё напишу, — пообещал я. — Вы только позывной её знаете… «Лилия»?
— Нет, конечно! Это Лидия Владимировна Литвяк, — ответил Балдин. — Двадцать первого года рождения.
— Какая молоденькая! — всплеснула руками бабушка. — Это ж сколько ей было в сорок третьем, когда она погибла?
— Двадцать два, — на автомате ответил я.
Тут тамада всех гостей загнал обратно в зал и праздник продолжился. Вернулся к своим. Мы посидели ещё немного и пошли домой, у нас дети привыкли второй раз спать ложиться в это время. А Жариковы ещё остались веселиться.
