Оленин, машину! - Дарья Десса
— Он из казаков, мужик надёжный. С нами сегодня утром там был, в рукопашной, — пояснил я.
— Хорошо. Но послезавтра утром чтоб как штык! — согласился Грушевой. — Передай командиру батареи, что я приказал.
— Есть!
Сам не зная, чему так радуюсь, — видимо, всё-таки возможности снова оказаться там, где адреналин закаливает, а крутить баранку без риска как-то не по мне, — помчался искать ту самую батарею, которая рано утром выдвинется в сторону горы Наньшань.
Глава 31
— Лёха! Оленин, вставай! — сквозь сон слышу знакомый голос и понять не могу, где я. Открываю глаза. Надо мной боец склонился.
— Митька, ты, что ли? — спрашиваю спросонья. — Что, опять укропы полезли?
— Какие ещё укропы? — проворчал голос недовольно. — Вставай, говорю! Тебя в штаб батальона срочно вызывают!
— Какого ещё батальона? — продолжаю нещадно тупить, не в силах сообразить, что происходит. Снаружи вроде тихо, арта не долбит, нигде не стреляют. Только дождь хлещет по крыше палатки. Странно, а почему палатка? Ведь мы позавчера ещё, когда вражеский опорник взяли, в нём и обосновались? А тамошние сидельцы хорошо подготовились: брёвна в три наката, внутри мебели из соседнего села натащили. Любят, гады, воевать с комфортом.
— Нашего!.. — и говорящий добавил длинную матерную тираду, а потом вытащил фонарик и посветил мне прямо в глаза. От резкого пучка света я зажмурился и махнул рукой, чтобы отбить источник. Но стоящий напротив успел сделать шаг назад.
Тут-то до меня и дошло. Я не в блиндаже за ленточкой, и зовут меня не капитан Парфёнов, позывной «Волга». Оленин я, Алексей Анисимович. А передо мной стоит, нетерпеливо ногами перебирая, словно собравшийся в дальнюю дорогу конь, мой приятель Серёга Лопухин.
— Прости, Серёг, — сказал я, поднимаясь и быстро натягивая гимнастёрку и штаны. — Что-то… уснул крепко, короче.
— Да я уж заметил, — усмехнулся Лопухин. — Всю ночь спать не давал. Болтал всякую хрень-брень.
— Что например? — насупился я, продолжая наматывать портянки.
— Про дроны какие-то всё болтал. Мол, надо сетку натянуть поскорее, а то налетят, забросают вогами или ещё какой-то там… я слово на запомнил.
— Ну, мало ли, что кому снится, — попытался я уйти от темы.
— Слышь, Лёха, а дроны — это что за звери такие летающие?
— Да хрен его знает, — улыбнулся я, вставая. Хлопнул друга по плечу. — Ну, говори, чего от меня в штабе хотят?
— Вот у них и спросишь, — ответил Серёга. — Моё дело было передать. Давай, беги скорее.
— Бежать? Я думал, туда ехать надо, — удивился я.
— Не, они рядом расположились. В паре сотен метров. Как выйдешь, направо по тропинке. Мимо трёх пней, дальше сразу направо, и будет штаб. Не перепутаешь, — пояснил Лопухин. — Да, пароль не забудь — «Киев», а то не пустят ещё. Хотя придумали, конечно, — усмехнулся он. — Можно подумать, японцы по-русски умеют говорить без акцента. И вообще их с нашими легко спутать.
— Это ты зря, — заметил я. — СССР — страна многонациональная. Вот ты казаха от киргиза отличишь? А корейца от китайца?
Пока Лопухин думал, я выскочил из палатки и побежал в штаб. Начальство ждать не любит.
Боец, сидевший в карауле возле таблички «Хозяйство Сухова», меня узнал и пароль спрашивать не стал. Кивнул только, мол, знаю тебя, проходи. Я ему ответил тем же. Спросил у незнакомого ефрейтора, который тащил какой-то ящик, где тут штаб батальона. «Там, — мотнул он головой направо. — Палатка с трубой. Не ошибёшься». Меня удивило, что он даже не спросил, кто я такой. А вдруг диверсант? Но пока шёл дальше, подумал: «Это паранойя, однако. Здесь не западная граница и не 41-й год, чтобы диверсантов бояться».
Боец, стоявший в охранении около штабной палатки, меня тоже пропустил безо всяких вопросов. Я вошёл, миновал предбанник с телефонистом. В большой комнате за столом стояли трое: наш комбат Арсентий Гаврилович Сухов, замполит Михаил Михайлович Сидоренко и незнакомый мне старший лейтенант. Судя по знакам отличия, тоже из СМЕРШ.
— Здравия желаю! Старшина Оленин по вашему приказанию прибыл! — отрапортовал я, вытянувшись и, как предписано было петровским уставом, «пожирая глазами начальство». Сделал это, признаюсь, на всякий случай. Мало ли, за какие провинности меня сюда вызвали. Может, полную шапку накидают и носить заставят, а может, и поощрят.
— Добрее утро, — по-простому сказал Сухов. — Проходи, знакомься. Это старший лейтенант Юмкин, Владимир Петрович. Наш новый начальник разведки. Прежний ушёл на повышение.
— Здравия желаю! — сказал я, протягивая руку офицеру. Забыл совсем, что первым это должен делать старший по званию. До сих пор трудно привыкнуть, что я не капитан, а старшина.
Но Юмкин оказался парнем простым. Ответил на рукопожатие. Крепко, но без фанатизма. А то знаю я одного деятеля — он был когда-то председателем областной думы. Я тогда ещё журналистом работал. Чиновник росточком не задался — всего 160 см, потому компенсировал рукопожатием. Сдавливал кисть, словно тисками. Сублимировал, если верить психоанализу.
— Итак, товарищи. Задача простая. Обнаружить и обезвредить диверсионно-разведывательную группу противника. Но сначала коротко про обстановку. Вчера батальон капитана Шевченко прорвался в глубину Дадинцзыского узла сопротивления и первым из группы генерал-майора Максимова прочно оседлал рокаду Мишань — Мулин. По данным разведки, — Сухов коротко кивнул на старлея, — японцы забросили туда группу, чтобы та минировала дорогу, взрывала коммуникации, передавала данные о переброске войск и так далее.
Майор замолчал. Вскинул левую руку, посмотрел на часы.
— Ну, где твой Шерлок Холмс? — спросил вдруг старлея. — Нехорошо опаздывать к командованию, — прозвучало уже с грозными нотками.
Юмкин отвёл взгляд. Было видно, что ему самому неприятная такая ситуация.
Но буквально через пару секунд брезентовая дверь откинулась, внутрь зашёл военный лет 30-ти в звании… лейтенанта. Мне это показалось странным: в таком возрасте давно пора если не полком, то батальоном или, если уж карьера не пошла, ротой командовать. То есть быть как минимум капитаном. А тут… да и то, как мешковато сидела на незнакомце форма, сразу дало мне понять: передо мной типичный «пиджак», то есть звание он получил только потому, что
