Товарищ «Чума» #2 - lanpirot
— А мы и погибнуть могли? — ахнула девушка.
— Ты же слышала, — горько усмехнулась Глафира Митрофановна, — запросто! Перестреляли бы друг друга не за хрен собачий! — забывшись, жестко припечатала она.
— Мама? — Акулина с удивлением подняла глаза. Видимо, раньше мать её «не баловала» крепким словцом. А сейчас, на нервах, забылась — вот годы отсидки из неё и полезли. Зону и лагеря просто так из себя не вытравить.
— Эх, слышали бы вы свои вчерашние «дебаты»! — Я откровенно, но абсолютно беззлобно, потешался над ничего не понимающими женщинами. — У самого прожженного прапорщика-матершинника уши бы в трубочку свернулись!
— Что, и я тоже матом ругалась? — не поверила мне Акулина.
— Еще как! — смеясь, заверил я её. — Было бы у меня побольше времени, я бы эти многоэтажные выражения в тетрадку записал, чтобы не забыть! Это просто вершина матершинного мастерства!
— Ну тебя! — Слегка надула губы Акулина, шуточно стукнув меня кулаком. — Дурак какой-то!
— Всё-всё! Не буду! — Я выставил перед собой руки. — Только не бей! Меня вот что беспокоит, Глафира Митрофановна, — задал я мамаше мучающий меня вопрос, — почему этот колдун напал именно на вас? Ведь, если подумать, ему нужен был только я?
— Похоже, что у него какая-то «вещь», — немного поразмышляв, озвучила мамаша мои догадки, — принадлежащая нам одновременно… Скорее всего, это «рука славы» — ты ведь её где-то обронил при ранении. А немцы нашли. Первый раз вражеский колдун взял именно твой «след». А вот на второй, после учиненной им волшбы, твоих «эманаций» на артефакте не осталось, — рассуждала Глафира Митрофановна словно заправская ведьма, — слишком мимолетным был контакт. — Но имея подобный артефакт, можно попробовать наслать проклятие на его изготовителя, либо на весь его род. Похоже, что немецкий колдун пошел именно этим путем.
Недаром же я сделал ставку на её знания, все-таки она очень плотно работала со своей матерью, и много у неё переняла. Вот бы кому дар по праву должен был достаться, но ей не повезло — задаток перешел к её дочери, которую колдовской промысел тяготил после этого всю жизнь. И от которого она избавилась довольно хитрым способом, полностью изменив свою прошлое и свою судьбу.
Глава 21
— Ну, хорошо, что хоть живы остались, — философски произнесла Глафира Митрофановна. — Не пойму, что за вонь стоит? — Она недовольно принюхалась, а затем открыла нараспашку оставшиеся закрытыми окна. Как будто крыса где-то за печкой издохла?
Действительно, неприятный запах сгоревшего пороха в избе никак не хотел выветриваться, отдавая «кислятиной» и дымом. Да и тонкий, едва ощущаемый на грани восприятия «аромат смерти», не добавлял приятных ощущений.
Действительно, славно крыса за печкой не так давно сдохла и не успела еще сильно завоняться. Очень уж неприятный «след» оставил после себя неожиданный магический удар вражеского колдуна.
Сквозь распахнутые настежь окна в избу ворвался свежий и бодрящий ветер, мгновенно наполнив горницу непередаваемыми ароматами утреннего леса. Буквально через несколько минут он начисто выдул неприятную вонь, ощущаемую всеми, без исключения домочадцами.
— Это злыдень нас всех спас, — открыл я «тайну» Горбатого моим домашним. — Если бы не его помощь, мне бы точно полный трындец наступил — слишком уж силён оказался фашистский упырь!
Я попробовал мысленно призвать своего верного боевого товарища, не побоявшегося рискнуть ради меня своей головой. Но тот почему-то не отзывался. И почувствовать я его никак не мог. Жив ли еще мой одноглазый помощник?
— И чем же таким он тебе помог? — с интересом осведомилась Глафира Митрофановна.
— Всю свою силу мне отдал, — ответил я, продолжая попытки мысленно достучаться до Лихорука. — Себе практически ничего не оставил…
— Это злыдень-то? — Удивленно покачала головой мамаша. — Что-то не верится, чтобы нечисть, созданная лишь для того, чтобы пакостить, да жизненную силу из людей тянуть, добровольно на такую жертву пошла.
— Ну, не совсем добровольно… — скрепя сердце, признал я её правоту. — Мы с ним, как-никак, абсолютной клятвой верности связаны. Если бы меня колдун убил, и ему тут же конец пришёл…
— Погоди-ка, хлопчик, — как-то странно посмотрела на меня мамашка, — а не ты ли его давеча товарищем Горбатым называл?
— Ну, называл, — не понял я «сарказма» Глафиры Митрофановны. — И что?
— Ты сейчас серьёзно? — Мамашка даже глаза выпучила, глядючи на меня, словно на идиота, или на неразумное дитё. — Я так понимаю, что ты раздел веды «Нечисть и нечестивые помощники» даже бегло не просмотрел?
— Ну… я его и не открывал даже… — Признавать горькую правду тяжело, но необходимо. — Времени, как-то, всё время не хватает… — Тупая, конечно, отмзака, но другой не нашлось. — Не особо важным посчитал — я, для начала, те разделы осваивать начал, которые в борьбе против фрицев пригодиться могут…
— Запомни уже, родной, — серьёзно произнесла Глафира Митрофановна, — в промысле ведовском «не особо важных» вещей не бывает! Тебе, конечно, простительно, что без знающего наставника колдовскую науку осваиваешь. И за несколько дней сумел такое учудить, на что у иных ведьм десятилетия уходят. И с меня толку мало…
— Глафира Митрофановна, — мягко прервал я её «причитания», — давайте ближе к делу — проехали уже!
— Ну, проехали, так проехали, — легко согласила подобревшая «тёщенька». — Ты ведь своего злыдня товарищем называл?
— Ну, называл, — скрывать мне было нечего, да и слышали об этом все. — И чего в этом такого?
— Ну, среди нас, простаков, — она ехидно усмехнулась, типа: «еще кто из нас больший простак?», — обычные слова, может, большой силы не имеют. Но в мире магии и колдовства за своим длинным языком нужно следить весьма внимательно… Ведь в этом мире слово не воробей, выско…
— Да рожайте уже, Глафира Митрофановна! — Не дал я «тёщеньке» насладиться собственным «триумфом» и потыкать меня носом в собственную дремучесть: кто это наделал? Кто, я спрашиваю? — Сколько можно вокруг да около ходить?
Вот ей-ей, анекдоты про тёщу не на пустом месте придуманы. Хоть мы с Акулиной и не женаты, а мамашка евойная все чаще и чаще «режим тещи» врубать начинает. Природой это так заложено, что ли? Ладно, это
