Экспедиция (книга 3) - Игорь Павлов
Растолкали на ужин, когда облака потемнели. Запах жаренной рыбы умопомрачительный взбодрил, ибо от консервов и сушёного мяса уже тошнит. В животе мощно заурчало.
Присел с братцами за костёр у бережка, здоровенную рыбину на палке мне подали. На Степана любуюсь и других товарищей. Исхудавшие все, загорелые до черна, и бородатые. На себя совершенно не похожие, как самые настоящие дикари. Которые с мычанием от удовольствия едят пойманную в заводи рыбу. И радуются столь малому, как дети.
— А я верю Андрею, — заявляет один казак, которому индеец ухо откусил в первой стычке.
— Ты про чёрного оргалида, — посмеивается Степан с набитым ртом. — Если такой и есть, пусть британцев топчет.
— Вон опять, слышите? — Говорит ещё один боец загадочно, сидя неподалёку от костра и снаряжая магазин МГ.
Казалось бы это раскаты грома в небе, доносящиеся даже сквозь шум водопада. Но, похоже, снова британцы бомбят. И так каждую ночь. То просто небо краснеет вспышками, то доносится до нас звук.
— Интересно, на сколько их ещё хватит? — Делятся впечатлениями казаки.
— Вопрос не в этом. С кем это они так? — Нагоняю страстей и я.
— С янки, с кем же ещё, — отвечает казак без уха.
— Да ну брось, — говорит Степан. — Небось, оргалидов лупят.
— И того Чёрного, — добавляют не без иронии товарищи, на меня с улыбкой посматривая.
— Да и пусть, нам меньше возни, — бурчит ещё один боец, который броню свою от медвежьей крови оттирает.
Тут же и перебинтованный сидит, кривится периодически.
— Мить, а тебя как угораздило? — Смеются над ним по–доброму.
— Как, как, я первый шёл, — отвечает недовольно. — А он прямо передо мной возник. Вы не больно радуйтесь, братцы. Крокодилы в ночи опомнятся, и полакомиться нагрянут.
— Как раз на запах твоей крови, — говорит Степан. — Мить, я б на твоём месте на дереве сегодня прилёг.
— В пещеру пойду, туда точно не полезут.
— Это если вы все норы там проверили.
— Все щели, братцы, — отвечает раненный. — Костей человеческих целая гора.
Бойцы тяжело вздохнули. Помолчали немного.
Живность ночная трещит, то явно перекрикивая шум воды, то если вслушаться. В воде и всплески немонотонные, под светом нескольких костров видно, что купаются бойцы после смены. Другие портки стирают да сушат. Когда ведь снова такая возможность представится? Немытые по неделе ходим.
— Вот бы самогоночки, — произнёс один у огня мечтательно, нарушая тишину.
— Да под рыбку эту, — добавил Степан. — И не костлявая совсем, деликатес американский.
Поднялся я, борясь с потерей равновесия. Бойцы смотрят на меня с пониманием. Потому что основную часть рейда от Хьюстона я в кабине и провёл. Побольше других гвардейцев уж точно. Иной раз и не чувствуешь, слившись с мехаром воедино. Но потом боль уже ноющая не даёт концентрироваться на деле, а со временем и чётко мыслить.
Поэтому сейчас двинулся по периметру расхаживаться. Не мешало бы и мышцы растянуть, как мне Илья подсказывал.
Чуть впереди на плащ–палатке сразу трое разложилось. Колчак, помощник туляка Сергей и один из командиров отделения. С двумя карабинами нарезными трофейными возятся, туляк помогает разобрать. Ротный сидит поглощённый процессом с папиросой в зубах, от которой теперь воняет невкусно. И всё началось, когда во взводе махорка кончилась, и стали травы всякие замешивать.
Поздоровались кивками. Я дальше пошёл, минуя собравшихся и огибая бережок. Ещё ближе к водопаду и пещере. Метров десять по травянистой земле преодолел, мышцы немного разогрелись. Только к спуску удобному собрался, чтоб умыться хорошенько, но услышав голос принцессы, в кусты повернул.
Соображения у меня возникли. Нам ведь можно бойцов до Мемфиса уже не гнать. Отсюда мы может на мехах рейды совершать спокойно и отдыхать в укрытии. Как раз взвода бойцов хватит, чтоб периметр лагеря охранять. А в случае нападения и держать какое–то время.
— И почему узнаю об этом только сейчас? — Раздаётся от Зотова гневное, и я замираю на полпути.
Майор с Небесной тоже пешие, развалились в полумраке прямо на земле, на расчищенной площадке у своих уложенных мехаров, раздавивших кусты. Поблизости никого не наблюдаю. Похоже, секретничают.
— Телеграмма пришла перед самой высадкой, — отвечает принцесса ещё тише.
И я едва разбираю слова на фоне близкого шума водопада.
— Уверена, что от Мастера?
— Да. Это наш шифр.
— И что теперь?
— Постараемся избежать паники.
— Но это верная смерть, — возмущается Зотов, озираясь.
Приходится пригнуться и затаиться ещё больше!
— У нас нет другого выхода, если мы не пробьёмся к точке, это сделают британцы. И ты видишь, как они стараются.
— Все видят.
— Но никто не понимает, Кость. Никто и близко не осознаёт, чем нам всё это грозит.
— Бойцам и не нужно. Они знали, что это возможный билет в один конец, — отвечает Зотов без всяких нот сожалений.
— Мы не знаем истиной цели британцев, какой путь выбирают они. И если пробьются, как поступят. На кону всё.
От её слов мои руки покрылись мурашками. А сердце задолбило чаще.
— Я понимаю… — слышу Зотова. — А что Мастер?
— Когда он вызвал меня, был сам не свой, — продолжает принцесса с волнением. — И всё рассказал. Знаешь, Кость, я совсем не ожидала таких шокирующих откровений. А ещё узнав всё, не поверила ему. Нашему маэстро, представляешь?
— Ты переменилась с тех пор. Но мне так ничего и не рассказала.
— Нельзя.
— Я понимаю. Но эта телеграмма, так нелогично в сложившейся ситуации… Когда он пропал?
— Как только мы решили с экспедицией, он будто прощался, — отвечает принцесса. — Он никогда не покидал Императорский остров. Но когда исчез, переполошились все. Только тогда и поняла, что всё настолько серьёзно.
— Британцы тоже понимают.
— Ещё бы. Они ведут войну уже месяцы, полномасштабную, на своё полное истощение. Потому что понимают, как важно пробиться туда. Времени нет. Пока наша Империя раскачивается, они действуют. Пока мы ковыряемся во Владивостоке, они прорываются к Точке, чтобы принять решение за всех.
— И он переметнулся к ним, — бросает Зотов неожиданно зло.
— Я думаю, здесь нечто другое.
— Он отдал им Агни, а следом ушёл сам.
Услышал её имя, и сердце задолбило бешено.
— Нам не дано понять
