Писатель: Назад в СССР 2 - Рафаэль Дамиров
Глава 20
Место, конечно, было укромным лишь относительно, так как народ активно клубился вокруг, и вообще, собравшихся было минимум несколько сотен. И я успел словить несколько неодобрительных взглядов пожилых людей. Видимо, с их стороны такое поведение невесты было попросту немыслимым.
Да чтобы невеста с кем-то из гостей разговаривала, расхаживала под руку⁈ Ну, это все равно, что две Луны взошло на небе, где-то так. Впрочем, в этих взглядах я угадывал не только цивилизационный шок, но и смирение перед неизбежным. Новые времена, новые нравы! Кто мы такие перед мудростью Всевышнего?.. Если Он допускает это, значит, Ему зачем-то так надо.
Невесту вряд ли посещали столь философские мысли. Ее другое волновало.
— … так мечтала с вами поговорить! Давно наслышана о вас.
Когда успела наслушаться?.. — мелькнуло в голове, что, впрочем, неважно.
— Вы ведь работаете с киностудиями, я знаю? Вы там вообще свой человек!
Последняя фраза была сказана совсем не вопросительно, а очень даже утвердительно. Пришлось с этим согласиться:
— Отчасти верно. А у вас есть планы на эти темы?
— Да! — эмансипированная дочь Каракумов вдохновилась.
И тихонько с придыханием поведала о мечте вырваться на московские просторы из «этого кишлака» — так она выразилась о туркменской столице. Проект покорения Москвы был просто обалденным: барышня (звали ее, кстати, Джамиля) была убеждена, что на киностудиях (Мосфильме, либо имени Горького, неважно), ее встретят с распростертыми объятиями. Причина? Свободная экологическая ниша, так сказать. Моя собеседница невесть с чего была свято убеждена в том, что на киностудиях царит острая потребность в лицах ее типажа — женщин с «этнической внешностью», в данном случае характерных «восточных красавиц». Нечто в духе Шахерезады, Лейлы, Зумруд, царевны Будур. Ну и, отсюда вывод: именно она, Джамиля, рождена для того, чтобы воплотиться на экране в данном качестве. Естественно, обрести всесоюзную славу — хотя прямо об этом она все же сказать постеснялась. Но бесспорно, это подразумевалось по умолчанию.
Она увлеченно тараторила обо всем этом, а я, слушал и диву давался, не зная, смеяться мне или плакать. В общем-то даже стало жаль наивную дурочку. Грешным делом, заколыхалась мысль: вот сидела бы как раньше, в гареме под паранджой, рта не смея открыть — и насколько бы проще жилось!.. Мало того, что она совершенно очевидно не имеет ни малейшего понятия об актерском мастерстве, о сценической речи, сценической пластике, так тем более не представляет, насколько жесток этот киношный мир, какие это беспощадные джунгли! Как тяжко пробиваться там, если ты даже как-то проник туда, даже снялся, и даже хорошо снялся, тебя заметили, и даже критики отметили!.. Ничего этого она, разумеется, не представляла, хотя интриганским мотивам оказалась не чужда. Заявила так:
— Я очень рассчитываю на вашу помощь! Конечно, в долгу не останусь. Ну, вы понимаете…
И посмотрела на меня таким длинным, томным, тягучим взором, что никаких сомнений — как она сможет рассчитаться за услугу.
Меня мысленно передернуло. Конечно, я не ханжа, и даже сверх того, и сам тот еще ловелас…
— Прошу прощения, — вежливо произнес я. — А как же… э-э, ваш муж? Он тоже с вами в Москву поедет?
Она состроила обворожительную гримаску и отмахнулась:
— Э, муж! Объелся груш, — и рассмеялась. — Знаете, я буду с вами откровенна… Этот брак нужен нашим родителям. Отцу моему зачем-то. А мне…
И она вновь выразила лицом отношение современной женщины к патриархальным традициям.
Ну и как тут ответить?.. Я задумался. Мне почему-то не хотелось разочаровывать ее. Вроде бы неплохая девка, хоть и без царя в голове…
— Джамиля! — раздался сзади властный голос.
Легок на помине. Папаша. Орденоносец неспешным важным шагом подходил к нам, и я заметил, как мгновенно присмирела раскованная особа.
— Папа, мы тут с нашим гостем из Москвы делимся впечатлениями… — залепетала она.
— Якши, — сказал он. — Поделились, и хватит. У меня теперь к гостю мужской разговор есть, — он скуповато улыбнулся. — Ступай к гостям, к мужу. Заждались, наверное.
Принцессу Будур как самумом сдуло. Видать, одно дело балаболить в светском обществе, совсем другое — в родной семье, где знай свое место, женщина! Ну а папаша как-то особо значительно глянул на меня темными глазами из-под тяжелых набрякших век.
И я подумал: ну, сейчас последует легкий укор. Примерно так: уважаемый гость, наверное, вы не в курсе… но у нас не принято так запросто общаться с невестами на свадьбах. Фактически с женами. Прошу это учесть на будущее.
К такому разговору я был готов. Но речь внезапно пошла совсем о другом.
— Давай еще немножко отойдем, — предложил он. — И мы отошли, хотя и с прежнего места вряд ли кто мог нас услышать.
— Я буду говорить прямо, — заявил он. — Без лишних слов.
— Слушаю, — сказал я нейтрально.
Он оглянулся зачем-то.
— Слушай. Я знаю, зачем ты сюда прибыл. По-настоящему, без этих… — он пошевелил в воздухе короткими толстыми пальцами, — громких слов.
Говорил он спокойно, увесисто. С акцентом, но понятно, а главное, синтаксически правильно.
— Так, — снова нейтрально ответил я. — И зачем же?
Директор совхоза усмехнулся одними глазами, без улыбки:
— Чтобы книгу написать за него. Как будто это его будет книга. У нас тут ничего не скроешь. Понимаешь?
— Так это не запрещается, — хмыкнул я.
Он так же неуловимо пожал плечами.
— А я и не говорю — запрещается, не запрещается. Я о другом говорю.
Здесь он сделал паузу. Я тоже молчал, понимая, что сейчас сдержанность должна быть прежде всего.
— Есть предложение, — произнес он внушительно. — Напиши книгу мне. А? Что хочешь проси, я не обижу. Понимаешь?
Понять-то я понял, но еще больше понял
