Соправитель - Денис Старый
Уже было откровенно плевать на то, какой у него компромат на меня, как и на то, как арест канцлера скажется на системе управления. Просто некем было заменить. Все! Я император и коронуюсь сразу через сорок дней после похорон тетушки. Сейчас уже не особо можно оглядываться на всякого рода подозрения, а после коронации я стану помазанником Божим и вся сила самодержавной власти окажется в моих руках.
Да и посмотрел я на то, чем собирался меня шантажировать канцлер. Так, догадки и домыслы о моем участии в беспорядках в Петербурге и убийстве Иоанна Антоновича. Только лишь пару фактов, которые и оспорить можно. Да, обнародование подобных данных пошатнет мой авторитет монарха, но этот же авторитет можно держать не только пряником. «Стрелецкая казнь» наглядно показала, как пришел к полноценной власти мой дед. А тут только что один Бестужев, да с десяток его прихлебателей.
— Ваше Величество, мне нужно было сперва разобраться в таком сложном деле, понять что именно Вам докладывать, — оправдывался канцлер.
Сегодня он не выглядел всем таким властным и хозяином положения. Может, это было связано с тем, что не обнаружил у себя в тайнике тех самых бумаг, которые, как он надеялся, способны охладить мой гнев, или вовсе превратить в послушное дитя. Но не то уже время, не то мое положение, чтобы выжидать годами возможности для мести. Бестужева нужно убирать. Он даже не оправдывал моих ожиданий, как ценный управленец. Вот и резкий политический поворот Англии просмотрел.
— Господин Шешковский, — обратился я к главе Тайной канцелярии. — Попрошу Вас организовать во дворце комнаты, где бы канцлер мог спокойно работать.
Это было ударом, сильным ударом. По сути, я арестовывал канцлера. Все это понимали, многие стали смотреть на меня с опаской. Но рубить головы скопом и партиями я не намеривался. Вместе с тем, нельзя до похорон раздувать дело Бестужева, после — да. Будет время Шешковскому подготовить все возможные обвинения.
Степан Иванович Шешковский был находкой для меня, пусть его называют «псом цесаревича», все еще не переименовав в «пса императора», но всем бы таких умных и изворотливых, что еще важнее, исполнительных «псов». Уже готовы документы о даровании Степану Ивановичу титула «граф». Эту бумагу я подписал сразу после того, как он смог завербовать близкого к канцлеру человека — Ляпунова Василия Андреевича. Пока этот «агент под прикрытием» все еще, якобы, работает в команде Бестужева, но уже скоро будет назначен на пост заместителя главы Тайной канцелярии. Шешковский очень лестно отзывался о Ляпунове, с которым у него уже сложились приятельские отношения. Я мог бы сомневаться в искренности Ляпунова, если бы не знал Шешковского. Уверен, что новоиспеченный граф прекрасно понимает какого человека приближает к себе и, тем самым, и ко мне.
— Ваше Величество, прошу меня простить, но работать из Зимнего дворца будет неудобно, — попытался Бестужев изменить свою участь арестанта.
— Мне удобно здесь работать, удобно и моим подданным, — кратко ответил я тоном, не терпящим возражения, потом еще и добавил. — Или считаете, что из Петропавловской крепости будет работать сподручнее?
Канцлер покрылся красными пятнами. Я уже думал, что случится инфаркт. Но, нет, не случился. А жаль!
По сути арестовывая канцлера, я оставлял возможности без урона своей чести и нарушения слова, отпустить его. Если, вдруг, получится, что я просчитался и возникнет деятельная оппозиция из-за ареста канцлера, то будет возможность сдать назад. А уже после разбираться со всеми оппозиционерами. Но, если все так, как я думаю, и докладывает Шешковский, канцлер уже пустышка и нечего и некого за ним не стоит. Он лишился своих людей, лишился поддержки Англии, да и сами британцы стремительно теряют влияния в России.
Если будут возникать проблемы с торговлей с островным государством, то России не будет резонов обращать внимание на английское интересы. Но я, действительно, надеялся, что русские товары не станут застаиваться на складах. И в той истории, которая уже изменила свой ход, но еще имеет общие тенденции с моей реальностью, англичане и, будучи противниками России в Семилетней войне, продолжали торговать и пользоваться русскими товарами. Ну а Россия так же повела себя благоразумно и не обрушила в конец свою экономику, продавая «санкционку».
Положение на международной арене складывать парадоксальное, прежде всего для Российской империи. Получалась, как иногда говорят шахматисты, «Вилка». Куда не сделай свой ход, что-то обязательно потеряешь. Пойти на сближение с Пруссией — потеряешь Австрию. Да и Бог с ней, этой Австрией, но она в той или иной степени сдерживает османов, проблемы с которыми не закончились, только отодвинулись. Оставаться в союзе с австрийской императрицей Марией Терезией — потерять Англию. А, между прочим товарооборот с этой страной у России просто колоссальный — половина от всех торговых отношений с иными странами суммарно. При том, что в последние полгода наметилось увеличение торговли с Китаем.
— Что посоветуете, Государственный Совет? — задал я вопрос всем присутствующим.
— Допустить усиления Фридриха неможно! — взял слово, после непродолжительного всеобщего молчания, Алексей Разумовский. — Матушка-государыня воевала бы пруссака!
Этот, где уместно, а где и не очень, но всегда ссылается на мнение уже умершей Елизаветы, даже не заботясь осознанием того, что это самое мнение было часто шуваловским. Но и в этом подходе резонов было немало, тем более, что кардинально изменять елизаветинские векторы внешней политики я не собирался. Но и сразу же соглашаться с первым высказанным на Совете мнением и расходиться, не стоило.
— А что плохого нам даст усиление дядюшки? Ослабление Австрии и ее большая податливость и угодливость нам? Чем больше мы будем нужны австрийцам, тем больше мы можем у них затребовать взамен на наше участие, — задал я провокационный вопрос, чтобы выявить действительные мнения присутствующих.
Если про «бить пруссака» говориться только в угоду мне, то сейчас собравшиеся советчики задумаются над тем, что я действительный фанат своего родственника и склонен даже к союзу с Пруссией. Посмотрим на подхалимаж.
— Ваше Величество, — начал говорить Христофор Антонович Миних, уже снова ставший генерал-фельдмаршалом. — Нужно биться с Фридрихом, которого уже начинают называть «великим», при том, что именование сие в угоду, скорее, самому монарху. Он заберет себе Курляндию, не спрашивая у поляков, приблизит свои границы к Российской империи и станет угрожать уже нам. Пруссии нужны нынче только люди, коих поставить в строй и не важно, поляки это будут, или саксонцы с чехами. Серебро и оружие может дать и Англия. Когда же Фридрих захватит Саксонию, а я уверен, что удар будет нанесен туда, его армия может возрасти с двухсот тысяч, до трехсот. С Курляндией уже триста пятьдесят тысяч. Бавария также может быстро переметнуться к прусскому королю — четыреста пятьдесят тысяч. Богемия, которая падет после Саксонии — еще прибавит до ста тысяч штыков. А что захочет он, простите, Ваш дядюшка, на ужин, если так плотно пообедает?
— Я в восхищении, Христофор Антонович. Такие образы в словах и еще и арифметика! — я был удивлен спичем Миниха.
За войну с немцами высказывается природный немец! Хотя, нет, он то как раз саксонец и начал свое выступление именно с того, что его бывшая Родина падет первой. И насколько же прозорлив оказывается Миних, да при его инженерном и прямолинейном складе ума!
Я не знал, когда именно начнется, вернее началась в иной истории та самая Семилетняя война. Вроде бы попозже 1752 года. В этой реальности Австрия должна быть чуть ослабленной из-за ее не очень удачного участия в войне с Османской империей. Франция, опять же чуть ослаблена нашей победой при Берг-оп-Зоме. И Фридрих может выгадать время, когда, по его мнению, мы завязнем в Персии и ударить. Вот только мы не завязнем!
Послезнание подсказывало, что Фридрих Прусский нанесет сокрушающий удар именно по Саксонии, между прочим, «вотчине» польского короля Августа III, что говорит в пользу того, что оборачиваться и спрашивать мнения у Речи Посполитой, Фридрих не будет. И захват Саксонии будет иметь целью увеличение армии прусского короля. Потом Фридрих должен, если сценарии войны будут похожие, разбить французов. Только русские, ценой неимоверных потерь, остановили в той реальности пруссаков! Нет сомнений, что остановят и сейчас!
Так что, задача минимум — сработать не хуже, усредненная задача — взять
