Один шанс из тысячи [СИ] - Владимир Анатольевич Тимофеев
Система уравнений тахионного поля не имела решений в действительных числах.
Ответы нашлись, только когда Трифонов соотнёс мнимую часть с вектором времени и «закрутил» поле в обратную сторону. Теоретические изыскания привели к совершенно парадоксальному выводу. Аномальные зоны — это объекты из прошлого, перенесенные в настоящее «эволюционным образом», путем независимого пространственно-временного развития, а то, что располагалось раньше на этом месте, наборот, уносилось в далёкое прошлое одним мощным рывком, фактически одномоментно, замещая исчезнувшую там структуру.
Расчеты пришлось перепроверять раз пятьсот, набирая статистику по местам, времени и размерам «пятен». Получалось достаточно любопытно. Если теория не обманывала, зоны размером два километра соответствовали провалам в прошлое примерно на 70 тысяч лет. Пять километров — 850–860 тысяч, ледниковый период. А двадцатикилометровые зоны закидывали в историю Земли аж на 65–67 миллионов лет, в мезозойскую эру, прямиком к динозаврам.
От перспективы оказаться в настолько далеком прошлом захватывало дух и дрожали колени. С одной стороны, безумно интересно, с другой, страшно до жути. Алексей попытался представить, какой шок испытали угодившие под первые сдвиги, и понял, что завидовать нечему. Даже имея под рукой дивизию РВСН, атомную электростанцию или базу подлодок с ядерным оружием на борту, выжить в том времени человеку практически невозможно. Построить новую цивилизацию — тем более. В ледниковом периоде «условия жизни» получше, но тоже не сахар. Реальные шансы появлялись лишь в первобытном мире, но без серьезной подготовки вынужденная робинзонада заканчивалась тем же — гибелью попаданца. Голод, холод, болезни, дикие звери, отсутствие привычных вещей, орудий труда, удобств, благ — большинство людей уже успело забыть, как жили и выживали их предки…
Тем не менее, Трифонов знал: единственный способ доказать свою правоту — это пройти весь путь до конца. Как в книжке про хоббита. Туда и обратно. Впрочем, обратно не обязательно. Главное, чтобы оттуда сюда прибыли доказательства — титановый куб с дневником и образцами первобытной природы. Практика, какизвестно, критерий истины. Даже самый маститый, осененный званиями и должностями ретроград от науки бессилен перед успешным экспериментом. Но чтобы провести его с блеском, пробелы в теории требовалось заполнить качественными и достоверными данными. А ещё — выяснить, как спровоцировать новые сдвиги там, где необходимо, в нужное время и в нужном месте…
* * *
Первую «провокацию» Трифонов решил провести четырнадцатого марта, в четверг. Мог бы и раньше, но три дня ушло на совершенствование конструкции флибр-генератора — так Алексей назвал спецприбор, во многом повторяющий тот, который испытывали в ЦИАНТе двадцатого декабря и из-за которого испытательный полигон, институт и прилегающая территория провалились в «ледниковый период».
Согласно разработанной Трифоновым теории, прибор индуцировал высокочастотные колебания пространства-времени, или, по принятой учёным терминологии, «мерцающий сброс». В качестве резонатора выступала порция флибра — небольшой цилиндрик длиной сто пятьдесят пять и диаметром шестьдесят два миллиметра. Образец практически идеально «вписывался» в обрезок бесшовной трубы «семьдесят шесть на семь». К торцу через специальный кондуктор с газоотводом крепилась вторая труба — «тридцать два на шесть». В неё Алексей запрессовал ружейный патрон двенадцатого калибра, только без дроби, с пыжом-обтюратором и увеличенной навеской пороха. Капсюль пробивался пружинным ударником по сигналу электрореле. Оно же включало электроразрядное устройство, сооруженное из обычного электрошокера и установленное на трубу с флибром.
Конструкция предельно простая, почти примитивная. Однако, благодаря сжатию пороховыми газами чудо-сплава, она надежно обеспечивала эффект «мерцания». По всем расчетам и косвенным данным, полученным в результате чужих, не слишком «удачных» экспериментов, при резком повышении давления флибр становился почти сверхпроводником. Почти — потому что в нем не образовывались куперовские электронные пары. Точнее, образовывались, но сразу же распадались из-за увеличения энергии связи. Теория Бардина-Купера-Шриффера — доминирующая на сегодняшний день теория сверхпроводимости — давала сбой. Подача на образец тока вызывала высокочастотное изменение внутренней структуры. Флибр менял проводимость со «сверх» на обычную и обратно за доли микросекунды — стандартный колебательный контур со спонтанными изменениями частоты.
Как предположил Трифонов, колебания в какой-то момент входили в параметрический резонанс с внешним источником, мощность тахионного поля возрастала, и это вызывало «незапланированный» сдвиг. Как происходили «запланированные», теория не объясняла, попросту не хватало данных. Видимо, на внешние источники воздействовало что-то ещё. Извне. Может быть, даже — чужая воля…
Чтобы хотя бы приблизительно определить расположение этих источников, а, как максимум, выяснить их природу, Трифонову как раз и понадобились собственные эксперименты с флибром.
Место для первого опыта он подбирал с учетом удаленности и безлюдности. Первое позволяло увеличить базу для измерений астрономического масштаба. Второе гарантировало отсутствие «случайных прохожих».
«Заряженный» флибр-генератор ученый установил в лесном массиве на границе Ярославской и Московской областей. Включался прибор по таймеру, аналогично бомбе с часовым механизмом. Точные координаты «закладки» определялись с помощью геодезических приёмников системы ГЛОНАСС, благо, она ещё функционировала.
Вернувшись домой, Алексей настроил регистраторы на нужное направление и занялся наведением радио- и оптического телескопов. Поиск предполагалось вести в плоскости «наблюдатель — генератор — зенит» с отклонениями влево-вправо в пределах двух градусов.
Срабатывание флибр-генератора произошло чётко по графику — в половину второго ночи. Предсказанные колебания тахионной структуры наблюдались пятьдесят четыре секунды. Затем начался всплеск. Напряженность поля скакнула в десятки раз. Данные поступали лавиной, регистраторы едва успевали их обрабатывать. Трифонов отчаянно крутил рукоятки настроек, пытаясь поймать в телескопы «чужеродный объект»…
То, что это был действительно сдвиг, выяснилось через сутки, когда по радио сообщили об очередном ударе по Московскому региону. Пострадавшие отсутствовали, материальный урон — тоже…
Допущенную в расчётах ошибку Алексей нашёл ещё через сутки. Полностью обработав и проанализировав результаты измерений, он понял, что внешние источники тахионных волн следовало искать не строго «над головой», а по другим направлениям. Пики на графиках резонансов соответствовали склонению двадцать три градуса. Учитывая, что день весеннего равноденствия практически наступил, «цели» должны были располагаться в плоскости эклиптики. Мысль очевидная, но, как всегда, пришедшая в голову не до эксперимента, а после.
Ошибку требовалось исправлять, и, чем скорее, тем лучше.
Второй опыт ученый задумал произвести двадцатого марта, в день, когда земная ось перпендикулярна линии Солнце-Земля. Измерения предполагалось выполнить ближе к вечеру, когда точка равноденствия уже близко, а дневное светило еще не спряталось за горизонт. Оба телескопа теперь наводились строго на Солнце. Его угловой размер составлял полградуса, или четыре минуты по времени прохождения мимо «неподвижного» наблюдателя. На ярком фоне любой объект выделялся абсолютно чёрным пятном, и, если он на самом деле присутствовал на орбите, обнаружить его проблемы не представляло. Для гарантии Трифонов установил на оптический телескоп видеокамеру со скоростью съемки 256 кадров в секунду. Все радиоприборы сбрасывали данные в два адреса — на собственные карты памяти и отдельно на ноутбук.
По новому «техзаданию» длинная база для наблюдения уже не требовалась, поэтому на сей раз Трифонов решил не уезжать куда-то в Тьмутаракань, а установить флибр-генератор недалеко от дома. Для этих целей как нельзя лучше подходил бывший аэропорт Шереметьево. Главная воздушная гавань Москвы попала под декабрьскую волну сдвигов и, так же как и ЦИАНТ, представляла собой идеально круглую заснеженную пустыню диаметром пять километров.
Поначалу это «пятно» охраняли части Росгвардии. Потом, как и везде по стране, оцепление сняли, оставив лишь блок-посты на дорогах. Да и то не на всех, а только на федеральных. Остальные контролировались «ополченцами». В свое время кто-то пустил слух, что, мол, внутри можно найти целую кучу полезных в быту ништяков, и туда сразу же зачастили доморощенные любители «сталкерятины». Со временем эта мода утихла, желающих попасть в «зону» стало поменьше, но привычка собирать мыто за въезд и выезд у местных «братков» осталась.
Трифонов въезжал на закрытую территорию ночью и не по дороге, а вне основных трасс. Как оказалось, отечественная «буханка» могла свободно проехать там, где пасовали обожаемые «братвой» импортные внедорожники. Фары включать не пришлось. Обзор обеспечивали «позаимствованные» на складе ЦИАНТа очки-тепловизоры. Посты и пикеты остались далеко в стороне, операция по установке флибр-генератора прошла успешно.
Побочной целью второго эксперимента являлась проверка: «Что будет, если один сдвиг наложится на другой? Вдруг это своего рода
