Я спас ссср! том iv (СИ) - Вязовский Алексей
– Не помню. Девчонок нужно спросить – вносит разумное предложение Коган.
Юльку с Леной мы находим в столовой. Они заняли на всех очередь и призывно машут нам. Пока мы набираем тарелки с едой, Лева успевает ввести их в курс дела.
– А чего здесь думать? – уверенно заявляет Юлька – Пилецкий с Ольгой подходили. И до конца показа стояли рядом с нами. Еще Марк Наумович, но его же можно исключить из списка подозреваемых.
– Пилецкий…? – задумчиво переспрашиваю я.
– Антон не мог! – протестует Лева.
– Еще как мог! Я бы на твоем месте не была бы в нем так уверена! Пока мы все отвлеклись, он вполне мог сделать какую-нибудь гадость.
– Юль, ты к нему предвзято относишься!
– Да ничего подобного. Это ты, Лёв, слишком доверчивый!
Оба насупились, уступать никто не хочет.
– Не спорьте – пресекаю я зарождающуюся ссору друзей – сейчас пообедаем, найдем его и спросим.
Обед проходит в тягостном молчании. Каждый из моих друзей остался при своем мнении. Димон поддерживает Леву, Лена – Юлю. Арбитром могла бы стать Вика – но у нее сегодня занятия на Ленинских горах.
Я же ни в чем не уверен, но проверить Юлькину версию нужно.
Пилецкого с Ольгой мы находим в аудитории, где скоро начнется лекция для нашего потока. Пылесос с карандашом в руке читает какой-то текст, напечатанный на машинке. Антон напряженно следит за ее реакцией. Увидев нас, он вскакивает, подходит к нам и радостно сообщает:
– Ребят, я дописал свою статью про реформу! Сейчас Ольга дочитает и сдам Алексею.
Я решаю использовать фактор внезапности и спокойно интересуюсь у него:
– Статья это хорошо. А ты зачем меня вчера подставил, Пилецкий?
– Я?!!
В голосе парня столько искреннего негодования, что я, пожалуй, и сам поверил бы ему. Если бы не мой многолетний педагогический опыт. А нынешним “пилецким” ой как далеко до циничных старшеклассников из двухтысячных… Фальшь в его возмущении я чувствую за версту. Не научился он еще достоверно лгать, да и бегающие глаза его выдают. Ольга удивленно отрывается от статьи, Лева что-то хочет сказать. Но я жестом останавливаю наивного защитника:
– Антон, отпираться бесполезно. Несколько человек видели тебя с моим бокалом. Просто объясни – нахрена ты это сделал? Опозорить меня хотел на всю Москву?
– Да, ладно тебе, Рус! Ты что, шуток не понимаешь?! – тут же меняет он тактику.
– Шуток?!! – шипит Юлька – Совсем идиот? Ты же чуть не сорвал нам мероприятие!
– Ну, ты и сволочь, Пилецкий… – растерянно шепчет Ольга.
Но самая правильная реакция была конечно у Димона. Он отодвигает меня в сторону и резко, со словами «Ах, ты гад!», бьет парня без размаха правой в живот.
* * *На встречу с начальством я приезжаю в мрачном расположении духа. Совершенно не ясно, чем для Димона, да и для нас всех обернется этот инцидент в Универе. Будет ли раздувать Пилецкий скандал или утрется и спустит все на тормозах? С одной стороны никаких следов на нем нет, да и свидетелей, кроме ребят не было. С другой стороны – Оля… Староста курса просто не может спустить драку в аудитории. Как она поступит?
Николай Демидович встречает меня как родного. А вот дежурный на входе в контору документы все равно проверяет – хотя давно в курсе моей личности. Ну, а Ася Федоровна продолжает у нас хорошеть. О чем я ей и сообщаю.
– Ой, Лешка, совсем меня смутил…! – смеется она – проходи быстро, а то Иван Георгиевич уже спрашивал о тебе.
– Так я вроде вовремя, не опоздал? – удивляюсь я нетерпеливости начальства. Что за спешка такая?
– Хорош любезничать! Заходи уже – раздается в селекторе недовольный голос шефа.
Я с притворным испугом округляю глаза и прикрываю ладонью рот, Ася Федоровна тихо прыскает в ладошку.
– Разрешите войти, Иван Георгиевич…? – вежливо стучусь я в кабинет шефа.
Иванов молча кивает мне на стул и без предисловий, сразу переходит к делу.
– Хочу тебя, Русин, в срочную командировку отправить.
Я аж подпрыгиваю на стуле!
– Иван Георгиевич… У меня же свадьба через три недели, ну побойтесь бога, какая командировка? Меня невеста из дома выгонит!
– Не пуржи. Это ненадолго, всего на два-три дня. И говорю сразу – больше мне сейчас послать туда некого, у нас каждый человек на счету и каждый при деле. Я и так вошел в твое положение: дал тебе выздороветь и прийти в себя после болезни. А до сегодняшнего дня не трогал, зная, что у вас была запарка с журналом.
Я вздыхаю, покорно смиряясь с неизбежным. Служба, и ничего с этим не поделаешь. Но Вика меня точно убьет, я ведь обещал ей сразу после презентации заняться свадебными приготовлениями. Теперь же снова все откладывается на несколько дней. А время идет, 18 декабря неумолимо приближается. Да еще и вчерашняя наша размолвка…
– А куда хоть отправляете?
– Во Львов – Иванов пристально на меня смотрит, барабанит пальцами по столу – Тут такое дело… Про секретность я тебе объяснял повторять не буду. Короче… Пришла прослушка верхушки КПУ. Товарищи берега потеряли. Петр Шелест активно агитирует сторонников в ЦК против нынешнего состава Политбюро. Дескать, слишком много там русских. Великодержавный шовинизм и все такое прочее.
Начальник Особой службы тяжело вздыхает.
– К сожалению, на Украине поднимает голову самый махровый национализм. А так как в составе ЦК очень много выходцев из КПУ… Дальше объяснять?
Опачки… Никак Иванов с Мезенцевым за украинский клан вплотную взялись? Ну, немудрено. Хрущев, конечно, им много воли дал и порой такое позволял, за что других бы выпорол нещадно. Крым опять же подарил. А что в результате? Черная неблагодарность. В моей истории Петр Шелест активно выступил против Хрущева, обрушившись на него с критикой на октябрьском Пленуме и рьяно поддержал Брежнева с Подгорным. За что и был потом введен ими в состав нового Политбюро. Иудушка… Нет, действительно пора привести Шелеста и Ко в чувство.
– Что там нужно будет сделать?
– Смотрю, ты не сильно удивлен, местом командировки. Значит представляешь, какая борьба сейчас в ЦК развернулась. Шелест крайне недоволен последними перестановками и падением своих единомышленников. Подгорного за тридевять земель сослали, Брежнев под арестом, а теперь еще и Кириленко из Политбюро убрали. Шелеста предупреждали, но Петр Ефимович продолжает мутить воду в Киеве, настраивая местных коммунистов против Москвы. Поэтому нужно убирать его, менять на более вменяемого человека.
– Моя задача?
– В Киев скоро собирается комиссия из членов ЦК КПСС, и мы конечно снабдим их документами, показывающими несоответствие тов. Шелеста занимаемой должности. Но лишние аргументы не помешают. Надо бы сделать так, чтобы на стенах Львовского университета в самое ближайшее время появились националистические лозунги – Иванов делает много значительную паузу и продолжает – ну, там “Смерть москалям”, “Слава Украине” и так далее. А вот Степану Денисовичу пока не нужно знать, что это твоих рук дело. Никому не нужно. Об этом будут знать только двое: я и ты. Именно поэтому я не хочу привлекать к делу местных.
– Боитесь протечет?
– Да. А у Мезенцева должно быть полное право заявить на Политбюро, что КГБ не имеет никакого отношения к произошедшему, понимаешь? Мы ему потом признаемся, когда все уже будет закончено.
О, как. Нет, понятно, конечно, что для дела так лучше будет, но…
– Задача ясна. Только мне же где-то нужно будет остановиться, а в любой гостинице потребуют паспорт. Вся наша конспирация пойдет насмарку.
– Слушай, Алексей – усмехается Иванов – а тебя кроме этого совсем ничего не смущает?
– А должно?
– Ну… все-таки, как не крути, это самая настоящая провокация.
– Нет, не смущает – твердо говорю я, хотя понимаю, что этим заданием начальник меня окончательно привязывает к Особой службе – компромат. Коготок увяз – птичке конец – Национализм нужно сразу и жестко пресекать. Урон, который он наносит государству, даже страшно представить. Поэтому сейчас совесть моя абсолютно спокойна.
