Антон Шаффер - Арт-Джаз
– Я его всегда выключаю, когда пишу. Чтобы ничего не отвлекало. А включить забыла, дырявая голова. – Она хлопнула себя ладошкой по беретке и засмеялась. – Вот такая я рассеянная. Обедать будете?
Оказавшись не готовым к такой резкой смене темы беседы, Коротков промычал что-то нечленораздельное, чем вызвал у Оли еще один приступ очаровательного смеха. Она залезла в сумку, и, порывшись, извлекла из нее ключи.
– Подержите. – Она сунула Короткову в руки свой мольберт, а сама начала возиться с замком. – Вечно заедает!
Справившись с дверью, она вошла в квартиру и предложила сделать тоже самое майору, который все еще топтался в обнимку с мольбертом на лестничной клетке:
– Заходите, что вы там все мнетесь? – Немного капризно потребовала она. Тон этот Короткову понравился.
Он зашел в небольшой коридор, поставил художественные принадлежности к стене и снова застыл в нерешительности.
– Ну, ботинки снимайте! – играючи прикрикнула на него Оля. – Вы что, в гости никогда в жизни не ходили?
– К женщинам – давно. – Коротков присел на корточки и принялся расшнуровывать свои старые ботинки. Сняв один, он обнаружил, что на большом пальце на носке здоровая дырка. На его счастье, рядом стояли закрытые тапочки, которые хоть и были на несколько размеров меньше необходимого, но все равно стали спасением.
– Я руки пойду помою, – сообщил Коротков. – С дороги-то…
– Да, с дороги-то не помешало бы, – передразнила его Оля, скопировав интонацию майора и снова рассмеявшись.
Коротков заметил, что настроение у девушки весьма хорошее. Но помыслить, что ее легкость и веселье вызваны его приходом, он все же боялся. Помыв руки, он прошел в небольшую кухоньку, впрочем, весьма милую и уютную. Усевшись на табурет, он сложил руки на коленях и стал дожидаться Ольгу, которая скрылась в комнате и, кажется, переодевалась. Через несколько минут она появилась – испачканные краской джинсы были заменены обтягивающими бедра черными спортивными штанами, расклешенными к низу. Безразмерная рубашка превратилась в белую обтягивающую футболку, под которой четко просматривались рельефы бюстгальтера. Коротков непроизвольно задержал взгляд на груди девушки, но, поняв свою оплошность, поспешил отвести глаза и уткнуться в пол. Оля сделал вид, что ничего не заметила.
Она подошла к холодильнику, достала из него кастрюлю и сковородку и поставила это все на плиту.
– Разносолов не обещаю, но грибной суп и котлеты с пюре в наличие есть. Все, замечу, собственного изготовления. – Она смешно подняла указательный палец вверх, пытаясь придать моменту особый пафос. Вышло смешно, и оба они засмеялись. Атмосфера немного разрядилась.
А потом она захотела достать хлеб, который лежал на полочке, подвешенной прямо над головой Короткова. Подойдя к нему почти вплотную, она уже потянулась к полке, как Коротков решил ей помочь. Он неловко поднялся, и Оля сама того не ожидая (ожидая?) оказалась практически в его объятиях.
Больше Сергей Иванович Коротков сдерживать себя не смог. Он наклонился и впился в нежные губы девушки, ожидая чего угодно, хоть удара коленом между ног. Но, к его удивлению, в ответ он получил влажный горячий поцелуй, полный страсти.
Они целовались не меньше пяти минут, пока Оля не высвободилась из его объятий, сообщив, что еще чуть-чуть и весь суп окажется на плите. Она оказалась права – буквально в последнюю секунду ей удалось успеть снять кастрюлю, а вслед за ней и сковородку, из которой уже во всю валил дым.
– Ну вот, котлеты подгорели, – с грустью констатировала она.
– Да и черт с ними. – Майор подошел к ней, обнял и они снова начали жадно целоваться.
Руки Короткова гуляли по нежному телу Ольги, гладя все, что так хотелось погладить и чуть сжимая все, что так хотелось сжать.
– Не здесь, – успела выдохнуть она между поцелуями. – Пойдем в комнату.
Он подхватил ее на руки и отнес в комнату, где уже был разложен и застелен диван. «Значит, ждала, хотела этого», – с радостью подумал майор и нежно опустил девушку на ложе любви.
Все остальное превратилось для Короткова в один безумный сон, который хотелось длить и длить. Они занимались любовью так, как если бы никогда в жизни не делали этого – жадно, нежно, чувственно. Коротков заласкивал ее до исступления, проникая в самые укромные уголки нежного Ольгиного тела. И она отвечала ему тем же, отдавая себя полностью.
Через полчаса, изнеможенные, они лежали, обнявшись, не в силах выпустить друг друга из сплетенных рук. На кухне тихо играло радио, где-то в коридоре тикали часы, а за окном шумели дети.
Коротков был счастлив.
Оля тоже.
Но все хорошее имеет свойство заканчиваться.
– Мне надо возвращаться на работу. – Он посмотрел на нее, вложив свой взгляд всю нежность, на которую только был способен. – Я очень не хочу, ты же знаешь, но мне надо идти.
Она неохотно разжала руки и выпустила его, бесстыдно раскинувшись на диване и закурив сигарету. Эта сцена показалась следователю немного вульгарной и наигранной, но сейчас он был готов простить ей и это.
– Ты приедешь вечером? – натягивая на себя простынь, тихо спросила она.
– Ты этого хочешь? – Коротков застегивал пуговицы на рубашке.
– Если бы не хотела, то, наверное, не спрашивала бы…
– Тогда «да». Но только не знаю во сколько…
– Во сколько хочешь. Я буду ждать.
Коротков вышел в прихожую, влез в свои ботинки и молча вышел из квартиры, захлопнув дверь снаружи. Он был не в силах сейчас сказать ничего. В душе его безумным снежным комом набегала какая-то невозможная гамма чувств, с которой он был не в состоянии справиться. С одной стороны, все произошедшее было сродни чуду – он так этого хотел, и вот оно случилось. Но с другой – романтическая сторона следователя бунтовала. Он представлял себе все немного иначе. Его удивила та инициатива, которую проявила Ольга. Нет, он был не против, но черные мысли закрадывались в его голову одна за одной – вот так легко она легла с ним в постель? И сколько еще таких перебывало в этой постели до него?
Кляня себя за столь грязные догадки в адрес ни в чем не виноватой девушки, он, уже подъезжая к отделению, пришел к выводу, что проблема вовсе не в Ольге, а в нем – в его комплексах, в его зашоренности, в его страхе. Девушка открылась ему, отдалась вся, а он еще смеет осуждать ее…
С туманом в голове, Коротков вошел в свой кабинет, сел за стол и уставился в стенку. Из ступора его вывел вошедший Прошин.
– Товарищ майор, разрешите?
– Заходи, – моментально отреагировал следователь и постарался сосредоточиться. – Что у тебя?
– Установили, куда прибыл Нежданов.
– И куда же?
– В Иркутск.
– В Иркутск? – опешил Коротков. – Чего он там забыл-то?
– Не знаю… – Прошин пожал плечами, всем своим видом давая понять, что ему действительно неведомы причины столь странного выбора места на карте родной страны. – Дела, наверное…
– Дела…Так, связывайся с местными ребятами, давай им все ориентировки и пусть приглядывают между делом. И что с Алмазяном?
– Все в порядке. Получена санкция – объявляем в федеральный розыск. Как раз над этим сейчас работаю. Да, Сергей Иванович, там к вам посетитель.
– Посетитель?
– Ну да. Строков. Тот, что проходит по несчастному случаю с Крыловым. Уже час вас дожидается. Я его пытался разговорить, но он н в какую – только, говорит, с Коротковым буду беседовать.
– Что ж ты раньше-то молчал! – Взорвался майор. – Давай его сюда!
Прошин поспешил ретироваться, чтобы не навлечь на себя начальственный гнев, и не успел он скрыться за дверью, как на пороге кабинета появился Петр Строков. Короткову хватило одного взгляда, чтобы понять, что с парнем что-то не то. Петр словно похудел, осунулся и выглядел забитым – это был совсем не тот Петр Строков, которого он видел на берегу озера Сенеж в день трагедии.
Глава 20
Уже почти целый час Коротков слушал рассказ Строкова. Иногда ему начинало казаться, что он вот-вот поверит во все, что говорит этот молодой человек. Но стряхивая с себя наваждение, милиционер включал критическую половину своего сознания и отказывался воспринимать этот бред. Но Петр раз за разом повторял одно и тоже…
– Сергей Иванович, вы должны мне поверить. На моей совести исчезновение Артема, – Строков был готов разрыдаться и с трудом держал себя в руках, чтобы окончательно не скатиться к банальной истерике. – Именно исчезновение. Арт жив. Как вы и я. Но его здесь нет, понимаете?
– Честно говоря, не очень, – нахмурился Коротков. – Я бы сказал, что человек либо жив, либо мертв. Если он жив, то он находится среди живых, но если ты говоришь, что его здесь нет, значит, мысля логически, я прихожу к выводу что он мертв.
– Да при чем тут ваша логика!? – в сердцах воскликнул Петр и обхватил голову руками, начав нервно перебирать свои шикарные волосы, которые, впрочем, в этот момент были скатаны и выглядели так, словно их владелец не мыл голову последние пару дней. – Не работает тут ваша логика! Не работает! Понимаете? У меня есть доказательства. Я же сам его переместил туда. В месте с ней, с Роговой, и с Арсением. Я теперь все могу рассказать, потому что они не вернулись. Еще позавчера должны были вернуться, но не вернулись. Я их ждал там, у озера. Они должны были появиться, но не появились!
