Роберт Сойер - Люди
Три женщины шли пешком, и они приближались с востока — со стороны Центра. У старшей и младшей в руках не было ничего, но средняя несла на спине большой рюкзак. Когда они подошли поближе, маленькая девочка вскрикнула «Папа!» и побежала к Понтеру, который сгрёб её в охапку.
Остальные две подходили медленно, и старшая женщина явно сдерживала шаг, держась рядом с младшей, которая не могла идти быстро из-за рюкзака.
Понтер выпустил восьмилетку из объятий и, держа её за руку, повернулся к Мэри.
— Мэре, это моя дочь Мега Бек. Мега, это мой друг Мэре.
Мега явно до сих пор не замечала никого, кроме папочки. Она оглядела Мэри с головы до ног.
— Ого, — сказала она, наконец. — Ты глексен, да?
Мэри улыбнулась.
— Ага, — сказала она; её временный компаньон перевёл её ответ.
— Ты придёшь ко мне в школу? — спросила Мега. — Я хочу показать тебя другим детям!
Мэри на секунду опешила; ей как-то не приходило в голову, что знакомством с ней можно хвастаться.
— Гмм, если у меня будет время, — сказала она.
Две другие женщины тем временем приблизились.
— Это моя старшая дочь, Жасмель Кет, — сказал Понтер, указывая на восемнадцатилетнюю девушку.
— Привет, — сказала Мэри. Она осмотрела девушку, но не смогла определить, насколько она привлекательна по неандертальским стандартам. Однако она унаследовала от отца золотистые глаза, на которых останавливался взгляд. — Я… — она решила не ставить Жасмель в затруднительное положение, называя имя, которое она не могла бы произнести. — Я — Мэре Воган.
— Здравствуйте, учёная Воган, — сказала Жазмель, которая, должно быть, уже слышала о ней; иначе она бы вряд ли догадалась, как правильно отделить имя от фамилии. И следующая реплика Жасмель подтвердила эту догадку. — Это вы дали папе тот кусочек металла, — сказала она.
Мэри на мгновение растерялась, но потом догадалась, о чём она. Распятие.
— Да, — ответила Мэри.
— Я вас уже видела, — сказала Жасмель, — на мониторе, когда мы спасали папу. Но… — Она удивлённо покачала головой. — Я всё равно с трудом верила.
— Ну, — сказала Мэри, — теперь я здесь. Надеюсь, вы не против моего присутствия на церемонии?
Даже если она и была против, то не стала подводить отца:
— Нет, конечно, нет. Я очень рада, что вы здесь.
Понтер быстро заговорил, по-видимому, как показалось Мэри, тоже ощутив, что дочь скрывает неудовольствие и желая не дать ему выйти на поверхность:
— А это опекунша моей дочери — теперь уже бывшая. — Он взглянул на старшую женщину. — Я… э-э… не ждал, что ты придёшь.
Бровь неандерталки вскарабкалась на надбровный валик.
— Да уж наверное, — сказала она, взглянув на Мэри.
— Э-э… — сказал Понтер, — да, в общем, это Мэре Воган — женщина с той стороны, про которую я рассказывал. Мэре, это Даклар Болбай.
— О Господи, — сказала Мэри, и её компаньон издал гудок, не в состоянии перевести фразу.
— Да? — сказала Даклар, предлагая Мэри повторить попытку.
— Я… в смысле, рада познакомиться. Я много о вас слышала.
— И я о вас, — голос Даклар звучал ровно.
Мэри выдавила из себя улыбку и отвела взгляд.
— Даклар, — объяснил Понтер, — была партнёршей моей партнёрши, Класт, а потом опекуншей моих дочерей. — Он повернулся к Даклар и продолжил с нажимом: — Пока Жасмель не стала совершеннолетней, когда ей этой весной исполнилось 225 месяцев.
Мэри пыталась понять, что здесь происходит. Понтер, похоже, даёт понять, что раз Даклар более никак не связана с Жасмель, то она не должна быть здесь. Мэри вполне понимала, что её присутствие для Понтера нежелательно. Даклар, в конце концов, пыталась добиться кастрации Адекора.
Неловкая ситуация была прервана появлением ещё двух неандертальцев — мужчины и женщины, оба лет пятидесяти на вид.
— Это родители Триона, — сказал Понтер, — Бол Дурбан, — он указал на мужчину, — и Явла Пол. Бол, Явла, это мой друг Мэре Воган.
— Не нужно представлений, — громогласно ответил Бол. — Я видел вас по визору.
Мэри постаралась подавить дрожь. Она иногда замечала поблёскивание серебристых одежд, но не предполагала, что является объектом внимания эксгибиционистов.
— Ты только посмотри на неё! — воскликнула Явла. — Кожа да кости! Там у вас хватает еды, в вашем мире?
Никогда и никогда не говорил про Мэри «кожа да кости» за всю её жизнь, и сейчас ей это даже понравилось.
— Да, — ответила она, слегка покраснев.
— Ну, сегодня вечером у нас банкет, — сказала Явла. — Конечно, за один раз декамесяцы небрежения не исправить, но у вас будет шанс начать!
Мэри вежливо улыбнулась.
Бол обернулся к своей партнёрше.
— Где носит твоего сына? — спросил он.
— Кто бы спрашивал, — ответила Явла полушутливым тоном. — Пунктуальность он явно унаследовал от тебя.
— Вон он идёт, — сказала Жасмель, по-прежнему с рюкзаком на спине.
Мэри взглянула туда, куда указывала Жасмель. Вдалеке виднелась человеческая фигура, ковыляющая в их направлении и несущая на плечах что-то большое. Было похоже, что он доберётся до них не раньше, чем через несколько минут. Мэри склонилась к Понтеру:
— Напомни мне, как зовут наречённого твоей дочери?
Понтер на секунду застыл, по-видимому, выслушивая Хака, который пытался сообразить, о чём спрашивает Мэри.
— О, — сказал он, наконец. — Трион Ругал.
— Не понимаю вашей системы имён, — сказала Мэри. — Вот, к примеру, «Воган» — это моя фамилия: у обоих моих родителей, моей сестры и моих братьев она такая же. — Она прикрыла глаза рукой от солнца и снова посмотрела на приближающегося парня.
Понтер также смотрел в том направлении, однако его глаза прикрывал от солнца надбровный валик.
— Первое имя используется членами семьи и близкими друзьями, и выбирается матерью; вторым пользуются за пределами этого круга, и оно выбирается отцом. Теперь видишь логику? Отцы живут на периферии; матери — в центре. Мой отец выбрал для меня имя «Боддет», что означает «сказочно красивый», а моя мать — «Понтер», что значит «невероятно умный».
— Ты шутишь, — сказала Мэри.
Понтер расплылся в своей великанской улыбке.
— Шучу. Прости, мои имена и близко не стояли с твоим — «мать Бога». Если серьёзно, то «Понтер» означает «полнолуние», а «Боддет» — это название города в Эвсое, известного своими великими живописцами.
— А-а, — сказала Мэри. — Тогда… Боже мой!
— Ну, — сказал Понтер, всё ещё в шутливом настроении, — он точно не мой.
— Нет, посмотри! — Она показала на Триона.
— И что? — спросил Понтер.
— Он тащит оленью тушу!
— Ты заметила? — Понтер улыбался. — Это его охотничье подношение Жасмель. А у неё в рюкзаке — подарок собирательницы.
И правда, Жасмель только сейчас снимала рюкзак со спины. Должно быть, подумала Мэри, по традиции мужчина должен видеть, что она сама принесла своё добро. Когда Трион приблизился, Понтер пошёл ему навстречу и помог снять тушу оленя с плеч.
Желудок Мэри начал протестовать. Оленья шкура была вся в крови, на ней виднелось с полдюжины проникающих ран. А когда Трион нагнулся, она увидела, что его спина также покрыта запёкшейся оленьей кровью.
— Кто-нибудь будет руководить церемонией? — спросила Мэри.
Понтер сделал озадаченное лицо.
— Нет.
— У нас её ведёт судья или представитель церкви, — сказала Мэри.
— Клятва, которую дадут друг другу Трион и Жасмель, будет автоматически записана в архив алиби, — сказал Понтер.
Мэри кивнула. Ну конечно.
Освободившись от оленьей туши, Трион кинулся к своей невесте. Жасмель встретила его с распростёртыми объятиями, и они крепко обнялись и лизнули друг друга в лицо, довольно страстно. Мэри обнаружила, что рефлекторно отвела глаза.
— Ну что же, — сказал Бол, отец Триона. — На то, чтобы зажарить этого оленя, уйдёт целый децидень. Пора браться за дело.
Молодые закончили обниматься. Мэри с отвращением отметила, что Жасмель запачкала руки оленьей кровью со спины Триона, но, заметив это, лишь рассмеялась.
И тут, без всякой преамбулы, церемония, по-видимому, началась.
— Ладно, — сказала Жасмель. — приступим. — Она повернулась к Триону. — Я обещаю держать тебя в сердце двадцать девять дней в месяц, и держать тебя в руках, когда Двое становятся Одним.
Мэри взглянула на Понтера. Мускулы его широких челюстей напряглись; он был явно растроган.
— Я обещаю, — продолжала Жасмель, — что твоё здоровье и твоё счастье будут для меня так же важны, как и мои собственные.
Даклар, похоже, расчувствовалась не меньше Понтера. В конце концов, как поняла Мэри, Жасмель прожила с ней бок о бок всю свою жизнь.
Жасмель заговорила снова:
— Если ты когда-нибудь устанешь от меня, я обещаю опустить тебя, не тая зла, и наилучшим образом позаботиться о благополучии наших детей.
