Глеб Дойников - Возвращение Варяга
—К черту все это! Лучше скажите, он удачлив или нет?!
«Токиву» и прошлом бою с русскими крейсерами у Кадзимы богиня удачи своим крылом не осенила. Скорее наоборот — шальное, почти случайное попадание в каземат среднего калибра с уже вышедшего из боя «Рюрика», отправило ее на полуторамесячный ремонт. В ходе которого, заодно, усилили и крыши казематов, столь неудачно пробитые восьмидюймовым снарядом. Этот же бой начался для корабля попаданием в нос, еще до того как сама «Токива» открыла огонь. Этот подводный взрыв, и последующие затопления носовых отсеков, укрепили сомнения ее командира, каперанга Иосиацу. Теперь тот был уверен, что его крейсер был поставлен адмиралом Того в весьма неудачное место в боевой линии флота. Да, по скорости его корабль вполне соответствовал паре быстрых броненосцев, совместно с которыми он должен был наносить удары по русским, отходя и разрывая дистанцию в случае сильного ответного огня. Но, как Иосиацу и подозревал, одного удачного попадания могло оказаться достаточно, чтобы его слабее бронированный кораблю стал для броненосцев не дополнением, а медленной обузой. Увы, так оно и вышло. Теперь «Токива» вела бой находясь в конце японской колонны, она шла третьей с конца. Непонятно было одно — почему русские столь упорно выбирали в качестве цели именно его корабль? Ведь он ясно видел — по идущим впереди броненосцам стреляли гораздо меньше! Но ведь они гораздо опаснее для русских, почему же их игнорируют «в пользу» его корабля? Вскоре стало не до отвлеченных размышлений — попадания русских снарядов пошли одно за другим. Сначала пара фугасных снарядов русских, которые несмотря на оптимистичные доклады о прошлых боях, оба разорвались, устроили пожар на баке. Потом, не прошло и пяти минут после начала пожара, прибежал посыльный с кормы, с докладом, что снарядом заклинило левое орудие кормовой башни. Ему вторил и командир из носовой башни, абсолютно целой, но находящейся в эпицентре пожара, из — за которого он не мог наблюдать цели, и тоже был вынужден прекратить стрельбу. Огневая мощь главного калибра крейсера временно сократилась на три четверти. Но в целом — корабль держался под огнем неплохо, и казалось, что скорая гибель ему не грозит. Русские фугасы один за другим взрывались на бороне главного пояса, но пробить шесть дюймов закаленной броневой они были не в силах.
Флоты, тем времен, продолжали сближаться, на постепенно сходящихся курсами. Того понимал, что для нанесения русским поражения, ему надо сблизиться с ними, иначе у него просто не хватит снарядов, для обстрела более многочисленного флота противника. Его первоначальная тактика — удары по более медленной русской колонне, силами трех отдельных быстрых отрядов, не сработала. Кажется русские ее раскусили, и теперь главную роль играла выдержка и способность продержаться под огнем противника дольше, чем тот выдержит твой огонь.
Макарова, прекрасно знающего о характеристиках русских снарядов, которые были смертельно опасны для японских броненосных крейсеров именно на близких дистанциях, сближение тоже вполне устраивало. И он продолжал стоически терпеть расстрел его отряда сосредоточенным огнем почти всего японского флота. После очередной серии взрывов снарядов среднего калибра на носу и рубке флагманского «Алексанра» Макаров вдруг усмехнулся в бороду. Он внезапно понял, что Того вынудил его вести бой в полной противоположности его изначальному плану. Ведь они с Рудневым планировали подставить под огонь Того отряд СТАРЫХ, медленных броненосцев. А его отряд, при поддержке «Пересветов» Ухтомского и броненосных крейсеров должен был быстро приблизившись нанести японцам решающий удар. Ну и? «Терпилой», по грубому, но меткому выражению Руднева, пришлось работать самому Макарову. «Пересветы» только-только занимают место в ордере, и начинают наконец вести огонь. Зато предназначенные на роль приманки старики вбивают в броненосные крейсера японцев снаряд за снарядом. Вот после очередного выстрела «Полтавы» над одним японцем поднялось грибообразное облако дыма...
Он появился на свет под вечно хмурым небом Санкт — Петербурга. Почти всю свою сознательную жизнь, а для ему подобных он мог похвастаться изрядным долголетием, он не видел солнца. Собственно, оно и освещало то его блестящие бока всего несколько раз в жизни... Только в моменты погрузки в вагон поезда или погреб корабля, или вот недавно, когда при ослепительном свете дня его извлекли из погребов и заменили не только донный взрыватель, но и всю начинку. Впрочем, подобные ему в годы мира жили раз в сто дольше, чем во времена войны, когда они сгорали в ее огне тысячами. На этот раз его от столь присущей его виду полудремы вечного ожидания, пробудили не только частые звуки выстрелов орудий, как бывало и раньше, во время учений, но и звуки ударов по его дому. И вот свершилось — венец и цель его существования, пришел и его черед — его грузят на элеватор! Короткий подъем, лоток, на соседнем столе подачи лежит его близнец. Досылание, в затылок упирается мягкий и теплый пороховой картуз, постоянный сосед по погребу. И вот наконец — то, и за ними раздается слышимое в первый и последний раз в жизни влажное и сытое чавканье закрывающего затвора. Прямо перед ним, в обрамлении спиралей нарезов кружок серого, облачного неба, калибром ровно в двенадцать дюймов. СТРАШНЫЙ ПИНОК ПОД ЗАД!!! Кто бы мог подумать, что этот жирный поросенок, картуз, несет в себе такой заряд злобы! Грохот, он весь, кажется, спрессовался от напора мгновенно разгоняющих его пороховых газов, и теперь вот они — краткие мгновенья его настоящей жизни. Триумф полета, напор ветра, опьяняющее вращение и блаженство свободного падения. Рядом, в нескольких метрах по почти такой же траектории, вертясь и вереща от восторга сорванными медными поясками, летит его товарищ и брат, еще один двенадцатидюймовый снаряд, выпущенные носовой башней «Полтавы». Уже пройдена верхняя точка траектории, и началось снижение, скорость не слишком потеряна, ведь дистанция довольно мала, и он чувствует в себе силы продраться через любую вставшую на его пути броню. Вот уже из туманной дымки неуклонно надвигается серый борт его последнего пункта назначения, ближе, ближе.. В отличие от тысяч своих коллег, выпущенных обоими сторонами, этот снаряд попал. Причем, в отличие от сотен других, тоже достигших цели, он попал не только в корабль противника. Он попал в историю, и на его примере потом долго учились как артиллеристы, так и враги ему подобных — кораблестроители. Ведь золотые попадания, когда корабль противника уничтожается одним попаданием, выпадают в лотереи морских сражений одно на миллион.
На мостике «Токивы» Иосиацу был вынужден схватиться за стенку боевой рубки, чтобы не упасть от толчка. Оба снаряда залпа «Полтавы» нашли свою цель. Выпущенный из правого орудия, пробил верхний броневой пояс, прошел сквозь заднюю стенку каземата и разорвался у основания дымовой трубы. Очень удачное попадание, способное выбить корабль из строя из за потери скорости, но — совершенно ненужное. Ведь второй снаряд, яростно проломившись сквозь шесть дюймов закаленной по методу Гарвея стали, взорвался пробив защиту барбета носовой восьмидюймовой башни. Первыми сдетонировали хранящиеся в башне снаряды. Иосиацу во все глаза смотрел, как медленно, подобно изгоняемому из ада демону, вся в клубах черного дыма взлетает вверх, многотонная крыша башни. Он еще успел мысленно помолиться Аматерасу, чтобы та не допустила взрыва погребов. Ведь без башни корабль еще мог плыть, и даже вести огонь. И в течение целых двух секунд казалось, что его молитвы будут услышаны. Но увы, наверное богиня сегодня была занята спасением других кораблей сынов Страны Восходящего Солнца. Взрыв в башне впрессовал пару горящих пороховых картузов вместе с элеваторами подачи прямо в пороховой погреб. Там они, выбрасывая во все стороны снопы пламени подобно исполинским паяльным лампам, воспламенили весь оставшийся не расстрелянным боезапас... Когда, после двухсекундной паузы, раздался второй взрыв, из основания уже снесенной башни забил к небу, подобно фонтану огненного шампанского, столб кордитного пламени. Иосимацу устало и обреченно выдохнул, он понял что его корабль, который все еще был на плаву, сохранял и ход и управляемость, уже погиб. Не слушая рапорты о повреждениях и не замечая открытых ртов контуженных взрывом офицеров, он прислушивался к своим ощущениям. Так и есть — быстро нарастающий дифферент на нос, даже на кренометр можно не смотреть, минимум шесть градусов за пять секунд и быстро нарастает, это приговор... Судя по тому, с какой скоростью тонет нос «Токивы» днище порохового погреба вырвало взрывом практически полностью. Да, похоже тогда в Сасебо, примеряя на свой корабль повреждения «Якумо», он все же прогневал богов. Или, как говорят русские, — «сглазил»... Жестом остановив начавших наперебой говорить офицеров в боевой рубке командир стал быстро и четко отдавать последние приказы.
