Уилбур Смит - Раскаты грома
– Ложись, Шон, – мягко сказал Ян Паулюс. – У тебя опять пошла кровь.
– Ты! – закричал на него Шон. – Ты убил его!
– Ja. – Леруа кивнул, и лежавшая на груди рыжая борода зашевелилась. – Я убил его, но и ты тоже. Мы вместе его убили. Ja, это мы убили их всех. – Он взял Шона за руку и уложил на одеяло. – А теперь лежи спокойно, или тебя тоже похоронят.
– Но почему, Пол, почему? – негромко спросил Шон.
– Какая разница? Они мертвы.
– И что теперь?
Шон прикрыл глаза от солнца.
– Будем жить дальше. Вот и все, будем жить дальше.
– Но ради чего все это было? Ради чего мы воевали?
– Не знаю. Когда-то хорошо знал, но теперь не помню ни одной причины, – ответил Леруа.
Они долго молчали, потом снова заговорили. Вдвоем они пытались выяснить: в чем же был смысл их жизни в последние три года.
Дважды в этот день колонна ненадолго останавливалась: хоронили умерших от ран. И эти похороны – бюргера и солдата – окрашивали разговоры в коляске в мрачный тон.
Вечером они встретили патруль, высланный на разведку перед большой колонной, которая возвращалась с Ваала. Молодой лейтенант подъехал к коляске и отдал Шону честь.
– У меня для вас известия от генерала Ачесона, сэр.
– Да?
– Этот Леруа ушел от нас у Падды. Зайтсманн, второй бурский предводитель, убит, но Леруа ушел.
– Вот генерал Леруа, – ответил Шон.
– Боже! – воскликнул лейтенант. – Вы его взяли! Отлично, полковник! Отлично!
В последние два года Ян Паулюс стал для англичан легендой, и лейтенант разглядывал его с откровенным любопытством.
– Что за известия? – резко спросил Шон.
– Простите, сэр. – Лейтенант с трудом оторвал взгляд от Яна Паулюса. – Все предводители буров встречаются в Веренигинге. Мы гарантируем им безопасный приезд в гарнизон. Генерал Ачесон хотел, чтобы вы отыскали Леруа и передали ему это предложение, но теперь это будет нетрудно. Отличная работа, сэр.
– Спасибо, лейтенант. Пожалуйста, передайте генералу Ачесону, что мы будем в Веренигинге завтра утром.
Они смотрели вслед патрулю, который исчез за складкой местности.
– Вот как! – проворчал Леруа. – Это капитуляция.
– Нет, – поправил его Шон. – Это мир.
Глава 57
Начальная школа Веренигинга превратилась в офицерский госпиталь. Шон лежал на полевой койке и разглядывал портрет президента Крюгера на противоположной стене. Он оттягивал момент, когда нужно будет продолжить письмо. Пока он написал только адрес, дату и обращение «Моя дорогая Руфь». Прошло десять дней с тех пор, как колонна вернулась из вельда.
Десять дней назад хирурги разрезали его и сшили части кишечника, разорванного пулей. Он написал: «Я сейчас в госпитале лечусь от легкой раны, полученной две недели назад на реке Ваал, поэтому не обращай внимания на мой нынешний адрес». И начал новый абзац.
«Бог свидетель, как я хочу, чтобы обстоятельства, при которых я пишу, были для нас обоих менее болезненными. Ты уже должна была получить официальное извещение о гибели Сола, поэтому мне нечего добавить. Могу только сказать, что умер он как герой. Он возглавил штыковую атаку, и его мгновенно убило пулей.
Я знаю, что ты хочешь быть одна в своем горе. Пройдет несколько недель, прежде чем врачи разрешат мне уехать. Надеюсь, к тому времени, как я доберусь до Питермарицбурга, ты достаточно придешь в себя и позволишь навестить тебя в надежде хоть немного утешить.
Надеюсь, маленькая Буря подросла и стала еще прекраснее. С нетерпением жду встречи с ней».
Он долго думал, как закончить, и наконец остановился на «Твой искренний друг». Подписал, вложил в конверт и положил на столик рядом с кроватью, чтобы письмо отправили.
Потом снова лег на подушку и погрузился в боль и сознание потери.
Немного погодя физическая боль стихла, и Шон незаметно осмотрел палату, убеждаясь, что сестер поблизости нет.
Тогда он откинул простыню, снял пижаму и принялся разматывать повязку, пока не обнажил края раны, сшитые черным конским волосом, который выделялся на коже, как колючая проволока. Губы Шона с отвращением скривились. Шон ненавидел болеть, но пуще того ненавидел собственную плоть.
Отвращение постепенно сменилось гневом, и Шон сердито посмотрел на рану.
– Оставь ее, старина. Так не поможешь.
Шон был так поглощен отвратительным рубцом на животе, что не заметил приближения говорившего. Несмотря на трость и хромоту правой ноги, Леруа двигался неслышно, особенно для человека таких габаритов. Теперь он стоял у койки и застенчиво улыбался Шону.
– Пол!
Шон торопливо прикрылся.
– Ja, Шон. Как дела?
– Неплохо. А твои?
Леруа пожал плечами.
– Говорят, что это будет нужно еще долго. – Он постучал по полу концом трости. – Можно мне сесть?
– Конечно.
Шон подвинулся, освобождая край кровати, и Леруа сел рядом с ним, вытянув перед собой несгибающуюся ногу. Его одежда была недавно выстирана, драные манжеты заштопаны. Дыры на локтях и длинный разрыв на колене зашиты неумелыми мужскими стежками.
Бороду он подровнял, и она стала квадратной. Открытые язвы на запястьях смазаны йодом, но на воротник кителя падала длинная рыжая грива, а кости лба и щек резко выступали под кожей, потемневшей на солнце.
– Вот так! – сказал Шон.
– Вот так! – отозвался Леруа и посмотрел на свои руки.
Они неловко молчали, потому что оба были не очень сильны в речах.
– Покуришь, Пол?
Шон потянулся к сигарам с обрезанными концами в ящике тумбочки.
– Спасибо.
Они медленно выбирали сигары, закуривали. Снова наступила тишина. Леруа задумчиво смотрел на тлеющий кончик своей сигары.
– Хороший табак, – наконец сказал он.
– Да, – согласился Шон и так же внимательно стал разглядывать свою сигару. Леруа кашлянул и пальцами другой руки повертел рукоять трости.
– Toe maar[25], я просто хотел повидать тебя, – сказал он.
– Я рад.
– Значит, с тобой все в порядке?
– Да, все в порядке, – согласился Шон.
– Хорошо. – Леруа рассудительно кивнул. – Что ж! – Он медленно встал. – Мне пора. У меня через час встреча. Из Капа приехал Янни Сматс.
– Я слышал об этом.
Даже в госпиталь проникали слухи о том, что происходит в большой палатке, поставленной на площади вблизи вокзала. Военные руководители буров под председательством старого президента Стейна говорили о будущем.
Здесь были Девет, и Ниманд, и Леруа. Здесь был Бота. Приехали Герцог и Штраус и другие, чьи имена за последние два года стали известны всему миру. И вот наконец прибыл последний из них – Янни Сматс. Он оставил свой отряд в маленьком осажденном городке О’Кип в северном Капе и приехал по железной дороге, удерживаемой англичанами. Теперь собрались все. И если за последние годы они ничего не достигли, то по крайней мере получили признание как вожди народа буров. С этой маленькой группой измученных войной людей обращались как с представителями величайшей военной силы на земле.
– Да, я слышал об этом, – повторил Шон и порывисто протянул руку. – Удачи, Пол.
Леруа пожал ему руку и пошевелил губами, пытаясь выразить свои чувства.
– Шон, мы должны поговорить. Нам нужно поговорить! – выпалил он.
– Садись, – ответил Шон, и Леруа выпустил его руку и снова опустился на койку.
– Что мне делать, Шон? – спросил он. – Ты должен дать мне совет. Ты, а не те… из-за моря.
– Ты видел Китченера и Маймера. – Это не был вопрос – Шон знал об их встрече. – Чего они хотят от тебя?
– Всего, – с горечью ответил Леруа. – Капитуляции. Безусловной и безоговорочной.
– Ты согласишься?
Минуту Леруа молчал, потом поднял голову и посмотрел прямо в лицо Шону.
– До сих пор мы сражались за жизнь, – сказал он, и Шон увидел в его глазах то, что потом никогда не мог забыть. – А теперь будем сражаться за смерть.
– И чего добьетесь? – негромко спросил Шон. – Смерть – это зло.
– Мы не можем жить как рабы, – резко ответил Леруа. – Это моя земля.
– Нет, – не менее резко возразил Шон. – Это и моя земля, и земля моего сына. – Голос его смягчился. – А кровь моего сына – и твоя кровь.
– Но эти остальные… этот Китченер, этот дьявол Маймер!
– Это другие люди, – сказал Шон.
– Но ты воевал на их стороне, – упрекнул Леруа.
– Я делал много глупостей, – согласился Шон. – Однако кое-чему и научился.
– И что скажешь? – спросил Леруа, и Шон увидел в его взгляде искру надежды. «Я должен убедить его, – подумал он. – Нужно быть очень осторожным». Он глубоко вдохнул, прежде чем заговорить.
– Сейчас твой народ рассеян, но жив. Если ты продолжишь сражаться, англичане останутся до тех пор, пока ты не встретишь смерть, которой ищешь. Но если сейчас остановишься, твой народ будет жить.
– А ты уедешь? – свирепо спросил Леруа.
– Нет.
– Но ты англичанин! Англичане останутся – ты и такие, как ты.
Шон улыбнулся. Это была такая неожиданная, такая непобедимая улыбка, что Леруа потерял почву под ногами.
