Александр Голодный - Ядерный скальпель
Сколько вообще противников и есть ли у них оружие?! Мысли об оружии привели к первым правильным действиям: вытягиваю оба ствола, сбрасываю предохранители, взвожу курки. Шаги в коридоре! Вжимаюсь в стену у приоткрытой двери. Явно двое. Один толкает дверь, другой перечеркивает комнату ярким лучом фонаря. Звучит приглушенный доклад:
— Пустая открытая комната с мебелью, сэр. Принял, жду.
Луч ушел! Делаю невесомый шаг с разворотом, передо мной в проеме две стоящие боком фигуры в шлемах, черных комбезах, бронежилетах и с автоматами в руках. Уловив движение, они синхронно поворачиваются, одновременно поднимая оружие…
Дых!
Штах!
Солидно отработал «Браунинг», эхом отозвалась ему «Беретта». У стрелков были незащищенные места — глаза за стеклами тактических очков, а с такого расстояния промахнуться невозможно. Отброшенные тяжелыми пулями, бойцы фойерармс еще валились на пол, а я уже шагнул в коридор.
Дых!
Штах!
Еще один. Пуля «Беретты» легла ниже, в горло, но привычный «Браунинг» не подвел. Где?.. И тут я понял, где все остальные враги. Три посмертных волны, три прожигающих и леденящих потока взвели организм, придав ему нечеловеческую чувствительность. Четыре шага к очередной двери:
Штах!
Штах!
Противник ликвидирован. Вдоль стеночки к проходу…
Дых!
Готов и этот. Второй этаж! Стрелять начал прямо с лестницы:
Дых!
Дых!
Штах!
Три пули на двоих, но результат гарантирован. Теперь ощущаю все здание, даже почувствовал, как гудит винтовая лестница под ногами поднимающихся Ахмета и Кемаля. Невероятное, жгущее нервы, сверхъестественное ощущение… Вдруг словно что-то ударило по груди, выбивая воздух из легких, картинка в мозгу резко сжалась и почти потухла. Откат! Превозмогая наваливающуюся тяжесть, на остатках сил сбегаю вниз, к фойе — там последний.
Боец фойерармс наверняка слышал падения тел коллег, звон отлетающих гильз. Но опыт (или страх?) не позволил вызвать товарищей по рации. И сейчас он ведет стволом вслед моему летящему в прыжке силуэту, а палец плавно вдавливает спусковой крючок…
Дых!
Штах!
Выстрелил с двух рук на лету. Стекла тактических очков взорвались кровавыми осколками, так и не ответивший «Хеклер-Кох» упал на пол фойе, рядом с телом владельца. А я лежал и задыхался. Сердце бешено билось в груди, гремело и шумело в ушах, жестоко долбило в виски. Никак не получалось вздохнуть полной грудью, а потом кто-то вынул из тела кости и погасил свет…
Мы были друг перед другом — я и… я? Идущие от двойника-напарника братское тепло, участие, дружба, преданность вливали силы в истощенный организм, его энергия заставляла дышать и возвращала…
— Искандер! Искандер!
Сильные руки трут щеки и виски, мнут мочки ушей. Чувствуя холодную влагу на лице (вода? Пот?), открываю глаза.
— Живой? Контузило?
Силы понемногу возвращаются, хотя воздуха еще маловато:
— Нет… командир…откат.
— Хлебни!
Опять коньяк! Ну, не люблю я его! Тем не менее, скользнувший по пищеводу теплый комок дал положительный результат.
— Там на улице фургон…
— Знаем, Кемаль наблюдает. Ты ожил?
— Да.
— Полежи еще, мы пойдем отработаем.
В висках долбило, начала ныть голова, дикая слабость не отпускала, но я оставался в сознании те недолгие минуты, пока не было парней.
Поддерживая под руки, они бегом завели меня в стоящий уже вплотную ко входу черный полицейский фургон. Два трупа внутри пассажирского отсека не лучшая компания, но точно успокаивающая. Вернувшись с тремя автоматами (окончательно определяю МП-пятые) и кучей магазинов в свертке из чьей-то черной куртки, командир прыгнул за руль, а Кемаль, побросав наши вещи и положив на сиденье ноутбук, залез в пассажирский отсек. Двери машины захлопнулись.
— Искандер, как ты?!
— Слабость и голову ломит.
— Сейчас.
Кемаль перерывает упаковки в черном чемоданчике с красным крестом. Что-то не помню у нас такого? А, это из комплекта полицейского автомобиля. Найдя искомое, здоровяк коротко советуется с ведущим машину командиром.
— Брат, давай, заглоти пару.
— Спасибо.
Проливая от тряски и слабости воду, запиваю капсулы. Кемаль заботливо пристраивает у меня под головой медицинский чемоданчик, горестно, но с оттенком восхищения смотрит:
— До сих пор не могу поверить. Старый инженер уделал отряд фойерармс! Как белочек, в глазик!
— Советский офицер, товарищ подполковник.
— Ты и звание мое вычислил? Одуреть. Все, Искандер, умрешь засекреченным.
— Не пугает. Только хочется как-нибудь попозже.
— Мы, грешным делом, подумали тогда, что ты уже… Кругом трупы, а у тебя в лице ни кровинки и два ствола под руками.
Мои пистолеты! Щупаю пустые кобуры. Нет, все нормально — здоровяк уже протягивает верные машинки. Задержавшись, выщелкивает обоймы, проверяет расход патронов, качает головой:
— Как ты это сделал? У тебя же не было ни одного шанса!
— Трудно объяснить, Кемаль. Что-то типа боевого транса. Нахлынуло, в общем.
— Понятно: берсерк отмороженный.
Лекарство начало действовать, и это не анальгетик — узнаю ощущения. Служа в любимом Заполярье, сильно мучился от магнитных бурь и резких перепадов давления, поэтому успел попробовать разные таблетки. Что-то вроде ударной дозы фенозепама вкупе с транквилизатором. Так и не успев сжаться, тиски головной боли растаяли в ледяном химическом спокойствии. Дозарядив обоймы, проверив предохранители, напарник подает пистолеты. Сумев привстать, прячу оружие в кобуры. Поглядев в глаза, Кемаль роняет:
— Ты там на катере… В общем, не лезь вперед, мы всё сделаем сами…
— Хорошо.
— Одно не пойму — как они нас вычислили?
Я уже думал об этом, отвечаю сразу:
— Счетчики, Кемаль. Подключенные к Интернету счетчики воды и электричества. Новинка, поэтому я не учёл.
Остаток пути промолчали. Командир остановился недалеко от набережной, повернулся к нам:
— Искандер, как ты? Сумеешь выйти к катеру, если я подъеду вплотную?
Оценивая силы, пересаживаюсь на сиденье. Ничего, вроде нормально. Киваю:
— Смогу.
— Все-таки ты еще бледноват. Перекусить не хочешь? Есть шоколадка. С коньячком?
— Нет, спасибо. Водички бы еще хлебнул.
Тут же получаю от Кемаля бутылку минералки. Замечательно. А то, похоже, много жидкости потерял с потом — все нательное белье воглое. Нехило я выступил, точно — берсерк. Попив, смотрю на часы. Можно еще минут двадцать посидеть. Кстати, мозги тоже заработали:
— Парни, я представлю вас полицейскими, а фургон, действительно, можно оставить прямо на набережной — полиции дозволяется.
Командир отзывается:
— Я так и рассчитывал, брат.
Выглянув в лобовое стекло, узнаю местность:
— Кстати, тут за углом продуктовый магазинчик. Нам ничего не надо? А то схожу.
— Нет уж, сиди, отдыхай. С едой норма, вода должна быть на катере, да и вот…
Командир кивает на начатую упаковку минеральной воды. Сушняком, что-ли, покойные полицейские мучились? Ну, нам кстати. Тут меня внезапно осеняет:
— Парни! Радиомаячок на машине! Все полицейские автомобили оборудованы этой дрянью…
— Успокойся, брат. Не первый день замужем. Сняли мы его, сейчас у станции на козырьке входа работает. Конечно, встроенных аккумуляторов надолго не хватит… Но нам много времени и не понадобится.
Фу-ух, отлегло. Помолчав, Ахмет уточняет:
— Так, бойцы, готовы?
Придерживаясь рукой за стену, пытаюсь встать. Получается. Силы точно возвращаются. Одобрительно отследив попытку, Ахмет подводит итог:
— Едем.
Перед выходом на улицу вспоминаю о важной детали:
— Командир, там никаких бумаг нет? Мне что-то стандартного формата надо — изобразить договор аренды.
— Сейчас.
Порывшись в бардачке, Ахмет хмыкает и подает файл с … нашими фотороботами. М-да. Вынув, переворачиваю первый лист чистой стороной наверх. Кемаль откатывает дверь. Выбираюсь, выпрямляюсь, придерживаясь за стенку машины. Почти не пошатывает. Свежий воздух с морской ноткой оказывает благотворное воздействие — иду к трапу практически нормально.
— О, сэр Вайс!
— Добрый день, сэр Возняк. Капитан у себя?
Можно было не уточнять — из рубки выходит сам Шмутьке.
— Господа, кортеж прибудет через пятнадцать минут, а семь тысяч фунтов и договор аренды (взмах бумагами) уже здесь.
— Прекрасно, сэр!
— Да, еще одна мелочь.
Показываю на наш фургон:
— Господа из полиции должны лично проверить корабль перед прибытием высокого гостя. Думаю, это не займет много времени?
— Конечно, сэр Вайс!
Жестом вызываю напарников. С суровыми лицами парни быстро проходят к трапу. Разворачиваюсь спиной к кораблику — хватит мне пока. Надо передохнуть от зрелища смерти перед основным делом.
