Василий Панфилов - Русский кайзер. «Иду на вы!»
– Ты понял суть правильной пропаганды, – чуточку печально улыбнулся император.
На волне недовольства Жан-Франсуа Ребель перехватил власть над Конвентом и стал единоличным правителем. Его мало кто любил: слишком он был фанатичным, слишком ограниченным и не признающим компромиссов. Но в качестве переходной фигуры, для консолидации французов под одним знаменем, более подходящей личности просто не нашлось – одних выбили при бесконечных «чистках», другие имели потенциал, но были незнакомы широкой публике.
Ребель взялся за дело рьяно, прежде всего начав наводить порядок на флоте и в войсках – как умел, то есть казнями… Но тем не менее – справился, французский флот вновь стал боеспособным, хотя и не слишком, очень уж много специалистов было выбито благодаря англичанам.
Британцы тоже не сидели на месте, достаточно активно противодействуя возрождению мало-мальского порядка у галлов. Единственное – Лорды Адмиралтейства в данном случае решили прежде всего набить карманы и уже потом думать об Англии. Потому приоритет отдавался операциям по перехвату караванов, везущих трофеи из разоряемой Италии.
Лорды в итоге обогатились нешуточно, но настроили против себя буквально всю французскую верхушку: таких денег лишили!
К 1796 году начались уже не отдельные столкновения рот и батальонов на чужих территориях, а полноценные сухопутные и морские сражения. По результатам сражений было видно, насколько «просела» французская армия, которая сейчас при равных силах практически всегда проигрывала англичанам. Флот держался заметно лучше, и если бы не ранее проведенные британцами диверсии по уничтожению лучших французских капитанов и судов, то, пожалуй, термин «Владычица Морей» от Англии бы однозначно ушел. Но увы, постепенно флот Франции сдавал свои позиции – не в последнюю очередь потому, что экономика страны была далека от идеала.
Венедия, Уния и Империя выступили в данном конфликте на стороне франков, а точнее – против англичан. Поправка существенная, потому как какого-либо договора заключать не стали, помешала фанатичность Ребеля.
И тем не менее…
– Выдвигай время от времени балтийский флот на позиции, – приказал император Святославу, – в бой не вступай… Точнее – первым не атакуй, и не провоцируй.
– Ну и зачем? – недовольно спросил сын. – Могли бы вместе навалиться на бриттов да задавить их.
Игорь демонстративно закатил глаза – Святослав сегодня продемонстрировал вопиющее нежелание думать…
– А зачем – вместе? – ядовито спросил он. – Мы что, договор заключали с Францией? Нет… Постараются ли они обмануть нас? Безусловно – проверено временем… Да еще и Ребель – чокнутый фанатик, считающий, что всех королей нужно убивать… Так что пусть воюют, а мы будем руководствоваться английской тактикой – пожинать плоды чужих побед.
«Морской конунг» смущенно отвел глаза…
– Я это… вчера…
– Да вижу, – ворчливо ответил отец, – что ты «это». Что отмечали-то?
– Повышение Ганса Большого, я ему патент подписал. Ну а поскольку его сын – мой крестник, то и вот…
– Ладно уж… крестник… иди.
В мае 1796 года, воспользовавшись тем, что английская армия завязла в многочисленных противостояниях с французами, легионы Империи внезапным броском захватили Нидерланды. Каких-либо серьезных боев просто не было, бюргеры не успели вовремя отреагировать.
Звучит странно, но такова обратная сторона оголтелой масонской пропаганды: обыватели были твердо уверены, что Рюген «не посмеет». Частично надежда была на весьма сомнительный, ими же попранный нейтралитет, частично – на Британию, с коей Нидерланды связывали давние торговые и родственные связи.
Вялые попытки сопротивления в уже захваченных провинциях пресекались максимально жестко – виселицами. Поскольку при этом не было сопутствующих грабежей и насилия, жители достаточно быстро успокоились. Протестантская этика: если завоеватель не лезет к тебе в кошелек, религию и постель (именно в такой последовательности), то зачем сопротивляться?
Вообще, захват Нидерландов, где главную роль сыграл командующий легионами, однорукий Федор Головин, прошел на удивление буднично[136]. В мае начались боевые действия, а к середине июня Нидерланды были не только полностью захвачены, но и «умиротворены», прекратив военное сопротивление как таковое.
Какая-то часть моряков ушла в Британию вместе с пассажирами, составив Вспомогательный Британский Флот. Но поскольку они выполняли аналогичные функции и при «нейтралитете», то император не слишком расстроился…
– Да скверно, конечно, – сказал он Богуславу, с которым и обсуждал сложившуюся ситуацию в кабинете Штральзундского дворца, – но куда деваться-то? Нейтралитет их… сам знаешь.
– Да уж знаю, – недовольно прогудел сын, не отрываясь от кружки с кофе, – сталкивался! Сколько раз было, когда они припасы доставляли нашим врагам или даже десант перевозили. Плохо, конечно… Но я думал, что больше к Георгу уйдут.
Рюген философски пожал плечами, и облокотился на спинку кресла, обитого шкурой собственноручно добытого медведя.
– Ушли те, кто с англами был тесно связан…
– Да таких там каждый первый! – запальчиво воскликнул Наследник.
– Не скажи… Те, кто очень уж тесно связан, они уехали еще раньше. Сейчас же большинство присматривается к новым реалиям. Вот сам посуди: Георгу путь в Индию перекрыт, и большей части доходов он лишился. С продовольствием у него тоже не слишком хорошо, да с припасами для кораблей. И тут мы – пусть тоже не все гладко – и проиграть можем… Можем-можем… Но в отличие от Англии, мы, даже проиграв, останемся на сегодняшних позициях. Разве что потеснимся чутка. Но Венедия, Норвегия, Дания, Швеция, большая часть земель германских – все равно нашими останутся, в любом случае. Так что… о переходе под покровительство Померанского Дома там сейчас многие думают. Тем более что масоны-то по большей части уехали и пропаганда резко прекратилась.
На деле ситуация в Нидерландах оказалась не настолько гладкой, как хотелось: если открытого Сопротивления там не оказывали, то диверсии пошли одна за одной. Горели склады с продовольствием, канатами и парусиной, верфи, легионеров травили в трактирах, взрывали… Ведомство Юргена буквально сбивалось с ног, и результаты были. Диверсантов практически всегда вылавливали, и по большей части еще до совершения диверсий.
Как и ожидалось, масоны и прочие тайные организации были весьма густо замешаны в этом. «Всплыла» масса «спящих агентов»; были обыкновенные уголовники, польстившиеся на вознаграждение; были диверсии из-за шантажа близких; были «потеряшки» со сломанным сознанием, плохо понимавшие происходящее. Ну да последнее – явление не новое – «шалости» с измененным сознанием и психологической обработкой были известны со времен едва ли не допотопных. Во всяком случае – византийским спецслужбам, исмаилитам, иезуитам и прочим серьезным организациям, включая масонов, иллюминатов, розенкрейцеров и прочую нечисть.
Их гребли сотнями, стараясь проводить затем открытые суды, – по возможности, поскольку обращение с ними было самое жесткое, и пытки применялись только так. Нидерланды бурлили: подробности во время судов всплывали порой такие пикантные… Граждане обсуждали, шумели… и потихонечку многие становились на сторону Померанского Дома. Не полностью, разумеется, но отношение к завоеванию стало более лояльным.
Но несмотря на захват территории, полноценной победы в общем-то не получилось. Из-за постоянных диверсий, облав и весьма вероятных английских десантов пришлось оставить легионы, обеспечивая какой-то порядок.
Глава шестая
В Англии формировался эмигрантский корпус под предводительством принца Конде, причем скрывать, что он нужен для десанта во Францию, англичане уже перестали. Французских эмигрантов в английских войсках вообще было на удивление много. Так, в корпусе Конде уже набралось свыше двенадцати тысяч человек, и набор шел полным ходом. Были и отдельные роты, батальоны и даже полки, не имеющие никакого отношения к Конде, – у эмигрантов были свои, достаточно серьезные разногласия. Вдобавок многие французы записывались в обычную английскую армию.
Нельзя сказать, что большая часть эмигрантов принадлежала к дворянству: хватало и горожан, крестьян, торговцев… Революция прошлась по стране паровым катком, и обиженных было много. Так уж сложилось, что «мстители» уезжали по большей части в Англию, «патриоты» в колонии, а «мирные» – в Империю.
Беда Франции была в том, что у нее не оказалось сильного, а главное – умного лидера. Да, Померанский «помог» немного, но откровенно говоря, помощь была не слишком нужна – Вожди Революции были теми еще пауками… Сейчас управление перехватил Ребель, но аналитики уверенно говорили – не удержится. Если не помочь.
