Анатолий Спесивцев - Есаул из будущего. Казачий Потоп
Очередной порыв ветра ударил по глазам снежной пылью. Видимо, досталось и коньку, он вздрогнул и тормознулся. Относительно небольшое изменение ритма движения вырвало задумавшегося попаданца в суровую реальность. Чертыхнувшись, Аркадий неловко соскочил на землю, заледеневше-твердую, без снега, сдутого ветром, даже без травы, видимо, спаленной осенью. Сделав несколько энергичных взмахов руками и приседаний, перебрался в седло другого конька. С куда большими усилиями, чем обычно – и мышцы хуже работали, и тяжелая зимняя одежда движения сковывала. В сравнении с привычным Фырком татарские лошадки казались почти игрушечными, но венгерский жеребец наверняка не перенес бы такого путешествия, а эти не только сами шли, его, тяжеленного для них, покорно тащили.
«Однако падать на такой грунт не стоит. Убиться – в зимней-то одежде – не убьешься, однако зашибиться можно капитально. А здесь и так руки начинают замерзать, несмотря на шерстяные перчатки и меховые варежки. Мне для полного счастья только отморозить пальцы не хватает. И никуда не денешься, надо плестись с черепашьей скоростью, чтоб не замерзнуть в степи, как тот песенный ямщик. Или он не замерзал?.. Не помню, плохой я попаданец, некачественный. Толку от меня чуть, и тот может кончиться в связи со скоропостижной кончиной».
Аркадий обернулся посмотреть на спутников. Проморгавшись, убедился, что никто не отстал и пока дополнительных потерь в конском составе нет. Бедным животным в путешествии приходилось куда хуже, чем всадникам. Со скоростью бодрого пешехода путники продолжали движение к жилью и, в данных условиях, спасению своих жизней.
«Блин горелый! А я раньше еще сетовал, что из города в город долго добираться! Уставал от сидения за рулем, бездельник хренов. Тяжело обалдую было в мягком кресле при включенной печке на дорогу смотреть. Зато теперь ни ГАИ, ни опасности от неадекватных водителей на дороге… благодать. Правда, и дорог фактически нет, и пристрелить или прирезать в любой момент могут, несмотря на многочисленную охрану».
Ветер вдруг резко притих, хотя и не до штиля. Повертев головой, попаданец понял, что от ударов стихии его теперь прикрывал большой холм. Оставалось порадоваться, что запорожская степь существенно отличается от Причерноморской, на первый взгляд ровной как стол. Продвинувшись в ветровую тень (легкие дуновения, сюда проникавшие, можно было считать несущественной помехой), небольшой отряд остановился.
Давно потеряв ориентацию, обратился к следовавшему рядом Василю Вертлявому, начальнику своей охраны, периодически подправлявшему своего шефа в выборе дороги:
– До темноты добраться до жилья успеем?
– Все в воле Господа… но должны успеть.
– Но можем и в поле ночевать остаться? – Удостоверившись, что здесь зона относительного затишья, Москаль-чародей освободил лицо от обматывавшего его шарфа, чтоб хоть чуть-чуть подышать нормальным, пусть и морозным воздухом.
– Да… нет… вроде бы должны успеть, до хутора верст десять осталось. Или двенадцать… – Уверенность в словах Василя не присутствовала совсем, но, учитывая крайнюю нелюбовь его определенно предсказывать даже на короткое время, оставалось надеяться, что он не ошибается.
Десять-двенадцать верст в нынешних обстоятельствах означали два – два с половиной часа пути. Спрыгнув для разминки на снег, здесь довольно глубокий, Аркадий убедился, что лошади выдохлись совсем – выглядя понуро, дышали тяжело. Следовательно, темп передвижения необходимо снижать. Остаться без лошадей в степи смертельно опасно.
– Тогда немного отдохнем и поедем дальше. Кони, видишь, совсем устали, того и гляди один за другим падать начнут.
– Не-е… выдюжат. Больные – да, уж давно пали.
– Слушай, а зерно-то на хуторе можно будет купить? Сам знаешь, голод в стране. Приедем, а там сами хозяева лебедой питаются, от собаки одна будка осталась.
Повод для подобной тревоги имелся весьма основательный. Из-за засухи хлеб на Руси уродился плохо, кое-где проблемы с продовольствием стали критическими, весной многим районам грозил самый натуральный голод. Немалую роль в этом сыграло и изгнание панов – бывшие хлопы резко сократили площади обрабатываемых земель, несмотря на призывы гетмана не делать этого. Для армии и государственных нужд Хмельницкий провел изъятие зерна, невзирая на потребности самих селян, попытки бунтов в нескольких селах гетманцы подавили без сантиментов. Опьяневшие от вольной волюшки, селяне вернулись в реальный мир и судорожно искали способ прокормить если не скотину, то хоть детей.
– Не-е… Дмитро хозяин справный, были бы гроши, а еду для нас и корм лошадям он предоставит. Вот без грошей у него и зимой снегу не выпросишь.
– А не запросит он с нас мешок золота за мешок зерна?
– С колдуна?! Да еще с десятком казаков?! Я ж говорю, справный хозяин, значит, не дурак. Лишку не запросит, но и своего не упустит. В прошлом году он даже пару польских семей себе прикупил, для помощи по хозяйству. Думаю, и посеял он много, и собрал – не глядя на засуху – хороший урожай. Дмитро своего не упустит.
Аргумент Василя показался вполне обоснованным.
«К характерникам здесь относятся действительно с уважением, как минимум. А хороший хлебороб и в сухую погоду с богатейших черноземов соберет немалый урожай, так что об ужине можно не беспокоиться. К сожалению, для слишком большого числа людей проблема пропитания стала трудноразрешимой. Не случайно большую часть захваченных в плен поляков пришлось продать в Россию, бояре для освоения даренных им царем земель на юге скупают пленников в огромном числе. Хоть и цены на рабов – в связи с избыточным предложением – заметно снизились, причем не только на севере, но и на юге, в Персии».
Аркадий улыбнулся про себя, вспомнив, как представляли казаков в официальной пропаганде двадцать первого века, и соотнеся эту болтологию с не раз уже слышанными им сетованиями старых усачей и бородачей.
– Куды это мир катится? За крепкого молодого мужика меньше двадцати рублев дают! А ранее, помнится, такой больше сорока стоил. Да рубль-то был поувесистее, поболе на него купить можно было…
И такой ностальгией веяло от воспоминаний ветеранов, что сразу становилось ясно – в старину и небо было голубее, и трава зеленее, а уж про девок и говорить нечего. Нынешних с прежними и сравнить нельзя. И никого подобные разговоры от самых что ни на есть вольных людей не смущали.
Разбитый еще и шведами польский король своих подданных защитить не мог, этим спешили воспользоваться все соседи. Многотысячные караваны рабов ушли в Молдавию, Валахию, Трансильванию, молодыми светловолосыми женами или наложницами обзавелись многие калмыки и черкесы, украсили полячки и персидские гаремы, и среднеазиатские… даже до Северной Африки некоторых довезли.
Решив свернуть с неприятной для него темы, попаданец захотел поговорить о чем-то отвлеченном, но мужчинам интересном. О политике и обстановке в мире.
– Слушай, а получается, под Смоленском сейчас царскому войску еще хуже, чем нам, приходится?
– Почему хуже?
– Так это же на сотни верст севернее! Значит – холоднее.
– Севернее-то оно севернее, только… – Василь привычно полез чесать затылок, но, встретив помеху в виде шапки, отказался от стимулирования мыслительного процесса. – Не-е, не хуже им. Войска-то в осадном лагере сидят, есть где от ветра и холода укрыться. Дров опять-таки у них в достатке, еда есть… думаю, весной дожмут литовцев.
– Только под Смоленском? Или и в других местах?
– Так это тебе лучше знать, с гетманом и иноземными послами не я, ты часто дело имеешь.
В данном случае Вертлявый был прав на сто процентов. Вероятно, Аркадий был самым осведомленным человеком в мире. Может, у некоторых государей и работала лучше разведка, чем казацкая. Денег на нее они больше могли тратить, связи, налаженные давно, им помогали, однако послезнание позволяло делать из доходивших до Чигирина сведений куда более полные и точные выводы. Чем ставший видной фигурой в Европе Богдан и не стеснялся пользоваться. Фактически Москаль-чародей стал при нем главным советником по иностранным делам и вооружениям.
Передохнув немного, но так и не согревшись, тронулись в путь.
«Черт побери, холодно-то как! Так и воспаление легких можно подхватить, а антибиотиков здесь нет, и как их из плесени или грибков делать, я понятия не имею. Да и какие плесень и грибки, знать не знаю, ведать не ведаю. Больше таких зимних походов лучше не совершать, Хмелю пока я реально нужен, хоть дальше и без незадачливого попаданца история в старое русло не свернет. Уж очень существенные изменения на востоке Европы произошли, да и на западе Азии… как бы не большие. Преждевременная смерть Мазарини еще не аукнулась, но отсутствие Кромвеля уже сказывается в гражданской войне у наглов, Руперт лупит парламентариев в хвост и гриву. Эх, еще бы манчжуров притормозить… но… не до них. Слишком широко шагать не стоит, лучше добить поляков и турок. Хотя Черниговщины, отданной на дурику царю, жалко чуть ли не до слез. Но уж теперь точно в спину Радзивиллы ударить нам не смогут, сейчас им не до того. Царь Смоленском и Полоцком не ограничится, не успокоится, пока всю Белую Русь под себя не подгребет. Интересно, как дела идут у Ивана и Юхима? По крайней мере, от холода они точно страдать не должны».
