Александр Башибузук - Страна Арманьяк. Рутьер
– Доложите свое имя, бригадир.
– Клаус Вестергрооде, господин кондюкто. Насколько я понимаю, вы собираетесь арестовать прево? – Сержант слегка ухмыльнулся в густые усы и сбил свою капеллину чуть на затылок.
– Вы правильно все понимаете, бригадир. Он нарушил законы Бургундии, будет за это наказан и предстанет перед судом его светлости Карла Бургундского в Дижоне. Надеюсь, в моих полномочиях вы не сомневаетесь?
Бригадир поклонился:
– Не сомневаюсь, господин кондюкто.
Еще бы он сомневался… Нацеленные аркебузы как-то сами по себе исключают какое-либо сомнение.
А за моей спиной еще маячит команда герольда в накинутых наспех гербовых ливреях, четко указывающих на мою принадлежность к бургундской знати. Я их и взял с собой на такой вот случай.
Кстати, и фра Михаэль, к моему удивлению, увязался за своими собутыльниками, под предлогом – вдруг кому-то срочно надо будет отпустить грехи. Но я подозреваю, что он просто решил поглазеть на веселье.
Я важно кивнул на слова бригадира и продолжил:
– Баркас с вашими людьми отправьте назад на галеру. В них необходимости уже нет. Вы же можете оставаться пока на причале. До получения дальнейших распоряжений. Насчет пива и провизии я распоряжусь.
– Премного благодарен, господин кондюкто, но мне надо будет как-то объяснять исчезновение прево…
– Я напишу для бальи Брабанта письмо, в котором все объясню. И, возможно, даже направлю с вами кого-то из своих людей.
– Благодарю, господин кондюкто. – Бригадир согласно кивнул и поклонился.
Разобравшись с бригадиром, я перевел взгляд на остальных гражданских и чуть не онемел от удивления…
Одним из них оказался… Исаак. Тот самый Исаак – ювелир из Лектура, которого, по счастливой для него случайности, я и Тук освободили из плена разбойников еще в самом начале своих приключений. Вот это встреча!..
– Господин… – Исаак тоже вытаращил на меня глаза.
– Кавалер ордена Дракона, кондюкто лейб-гвардии герцога Фландрии, Брабанта и Бургундии Карла Смелого, барон ван Гуттен… – поспешил я представиться, опасаясь, что еврей назовет меня настоящим титулом.
– Вот так та́к… – ошеломленно прошептал Исаак, но быстро справился и тоже представился: – Ивен Редерхолле. Торговец из Антверпена. Со мной мой собрат по негоции Деррик Шнеллерманн из лиги суконщиков.
– Что это было? – Я показал рукой на прево. – Почему он твердит о каких-то самозванцах?
– Это небольшой подарок вам, господин барон… – поклонился, пряча улыбку Исаак… Или Ивен?..
Собственно, уже не важно. Ивен так Ивен… Значит, имеет причину изменить имя. Как я, например.
Ох и умницы… Ай да молодцы… До меня наконец-то стал доходить скрытый смысл происходящего…
Купец правильно передал им мои титулы и имя. В таких вещах здесь не ошибаются. И купцы сразу смекнули, что силой тут ничего не сделаешь. Надо договариваться. И по возможности задобрить меня еще до торга. Они не могли не знать, что в баронии рулил мой бывший эконом при полном потворстве вот этого самого прево. Однозначно знали. Вот и решили чиновника выманить ко мне под предлогом закошмарить непонятных самозванцев и получить с того законный барыш. Тем самым они передают мне в руки чуть ли не главного злодея и получают автоматом бонусы. Очень продуманно и хитро. Евреи все же, хоть и выкресты… или как тут говорят – конверсос.
Хотя подозреваю, что втайне они все же надеялись на то, что новый хозяин баронии дрогнет под напором чиновника такого ранга, и особо тратиться на выкуп не придется. А вот хрен вам по всей роже! Торгу быть! А иначе предмет этого торга ректально упокоит мой профос Виллем.
К прево я сразу полностью потерял интерес: пусть им герольд со своей компанией занимаются. Еще те крючкотворы, мигом под статью подведут. Да и неподсуден он мне. Тут налицо государственное преступление против Бургундской короны. А где и как его судить будут, мне пока не ведомо, но, думаю, мэтр де Аршамбо пояснит после разбирательства.
Сам же отправился на шебеку, в свою каюту, приведенную уже в порядок… сравнительный конечно.
Мои рыбаки-душегубцы добросовестно вернули в нее все растащенное с корабля имущество. Прежний капудан любил роскошь, но роскошь в восточном ее понимании. Стульев и даже нормального столика нет. Зато все остальное достойно хоть королевских адмиралов. Отличные ковры, груды шитых золотом подушек, изысканная чеканная посуда и красивое оружие на стенах. Даже попугай в золоченой клетке. Полудохлый, правда, и ощипанный какой-то… В общем же и целом – не стыдно и самого Карла принимать.
Иост мигом раздобыл нормальное кресло, на которое я и уселся, а вот Исаак остался стоять. Понятно, что неприлично заставлять пожилого человека вот так стоять, но… как говорится, не я такой, время такое. Его спутник остался на палубе. Не для его ушей разговор будет. Пока.
– Господин… – Исаак запнулся, подбирая слова и не понимая, как меня сейчас называть.
– Господин барон, – пришлось любезно подсказать.
– Господин барон, я неслыханно рад! – продолжил еврей, эмоционально вскинув руки к потолку. – Вы даже не можете представить, насколько я рад. Но…
– Об этом позже, Исаак. Но я тоже очень удивлен. Как вы здесь оказались? Насколько мне помнится, мы расстались в Арманьяке возле Флеранса. И тогда вы еще были ювелиром.
– Пути Господни неисповедимы… – улыбнулся еврей. – Бог располагает, а мы только предполагаем. Можно еще много изречений привести, но если вкратце, то, как вы догадываетесь, господин барон, я нахожусь там, где мне и моей семье хорошо… и выгодно…
– …что в принципе одно и то же, – закончил я за него фразу. – Как семья? Как дочки?
– Увы, я стал вдовцом… – Исаак горестно вздохнул. – Мою Эугению забрал к себе Господь. И это еще одна причина, по которой я оказался в Брабанте.
– Я сожалею, Исаак…
Мне вспомнилась пышущая здоровьем, еще очень красивая женщина. Печально. И ничего не поделаешь. Попавшая в ранку грязь или банальный аппендицит – и всё. Все под богом ходим, и это выражение особенно актуально в пятнадцатом веке.
– Зато с моими девочками все хорошо, – продолжил с улыбкой еврей. – Вы же помните их, господин барон?
– Конечно, помню. Настоящие красавицы. Замуж еще не отдал их?
– Скоро. Отличные партии получат, – не удержался и похвастался Исаак. – А как у вас, господин барон, дела идут, я даже не буду спрашивать. Вижу, что хорошо. Вы теперь на службе у его светлости Карла Великого? И он не обходит вас своими милостями.
– Да. Так и есть, – коротко ответил я. – Насколько я понял, вы прибыли сюда выручать Рафу?
– Да, ваша милость, – поклонился еврей, и в его глазах блеснули тревожные огоньки, – господин Иофель Цимлер возложил на нас эту задачу.
– Почему именно вы? – Я с удовлетворением отметил, что Исаак совсем не уверен в успехе своей миссии.
– Я и мой товарищ… – немного замялся Исаак, – мы исполняли уже подобные поручения…
– В чем Рафа обвиняется, вы в курсе?
– Да, ваша милость. Поверьте, ваша милость, его отец не знал о творимом Рафой непотребстве, и он сам бы его покарал за подобные вещи, но отеческая любовь не позволяет господину Цимлеру бросить в беде свое чадо, – смиренно сказал Исаак и, состроив очень скорбное лицо, продолжил: – Я тоже его нисколько не оправдываю, но вы, господин барон, уже, скорее всего, знаете, что подвигло несчастное дитя на эти действия.
– Исаак… – покачал я головой, – мы же взрослые люди… Отбросьте эту лирику, все равно она на меня не действует. И особенно это ваше сравнение Рафы с ребенком совсем неуместно.
Не… ну каков наглец! Он бы еще заявил: «Цэ ж диты»… Знаем мы таких «дитов».
– Как скажете, господин барон. – Еврей едва заметно улыбнулся и деловито поинтересовался: – Какова будет цена выкупа?
Вот это уже ближе к телу… то есть к делу. Всегда восхищался деловыми качествами евреев. Но это не значит, что у меня сих качеств нет. Всю душу выну…
– А цены вопроса пока нет, Исаак. И может вообще не быть…
– Как это нет, ваша милость? – притворно удивился еврей. – Цена есть всему.
– Если есть что оценивать… – произнес я как можно значительнее.
Типа – сам хочу, деньги нужны позарез, но все может сорваться… прям на волоске висит.
Исаак заметно встревожился, но виду не подал, а только вопросительно склонил голову.
– К сожалению, про делишки Рафы стало известно чиновникам Бургундской короны… – скорбно продолжил я. – И теперь, сам понимаешь…
– Ай, ай… неужели нет выхода? – Еврей закачал головой и даже поцокал языком в сожалении. – Это печально, конечно, но…
