Владислав Савин - Красный тайфун
— Да, отвечаю — кивнул «адъютант» — и повторяю, готов поставить весь свой авторитет. Причем мне хотелось бы ошибиться — чтобы все оказалось лишь моей паранойей. Но, как патриот Америки, я не могу позволить ей оказаться неготовой. Может быть, еще можно что‑то изменить. Это будет война не за добычу, а за само выживание США, понимаете ли вы это? Если я прав, то мы не можем дать русским времени собраться с силами и переварить полученный опыт.
— Это будет трудно — ответил Нимиц — сейчас объявлять войну СССР? В Комитете Начальников Штабов прямо сказали, что в случае войны, вопрос не в том, сумеют ли русские выйти к Гибралтару, а как быстро им это удастся, за две недели, или месяц максимум, судя по темпам, что они показали в Маньчжурии? Германия и Италия на этот раз однозначно выступят на стороне СССР, во Франции наличествует коммунистическая «пятая колонна», Испания явно склоняется туда же, Данию и Норвегию Советы захватят так же быстро, как немцы в сороковом, да и Англия вряд ли продержится долго. Конечно, океан остается нашим — но Россия в отличие от Японии не имеет жизненно важных для себя морских коммуникаций. А недавняя «Цусима наоборот» показала, что и на море русские очень опасные противники, по крайней мере, возле своих берегов. Промолчу уже о том, что после только что завершившейся войны наши финансы нуждаются в восстановлении, и что у нас будут очень большие проблемы с электоратом, если мы не сумеем внятно объяснить, отчего это американские парни должны снова идти умирать, сражаясь против бывшего союзника — а ведь в новой войне гробов будет куда больше! Может быть, можно договориться с русскими по — хорошему?
— Как? — с усмешкой спросил «адъютант» — вот вы бы поделились, на месте Сталина, не будучи окончательно припертыми к стенке. Но если нам удастся поставить Советы в такое положение, мы возьмем все и так. А пока, нам будут отвечать лишь, что такое невозможно — причем общественность и пресса скорее поверят Москве, а не нам! Да и что мы можем предложить настолько ценного, что стоило бы такой золотой жилы? Представьте, что к острову, на котором живут несколько туземных племен, приплывает европейский корабль — и вступает в отношения с одним из вождей, меняя на копру и жемчуг товары нашей цивилизации. Полагаю, что этот вождь ни на каких условиях не подпустил бы других вождей к своему бизнесу — вы считаете Сталина глупее?
— А кому вы собираетесь объявлять войну — спросил Нимиц — если есть вероятность, что и потомки вмешаются. И пришлют еще что‑то вроде «моржихи», и с командой из людей, прошедших Третью Мировую, с тем опытом и выучкой. И один черт знает, что они сбросят нам на головы, уж Бомба у них точно есть! Есть вероятность, что мы против них будем, как Германия 1914 года против современных США. Или вы можете гарантировать, что это невозможно?
— Гарантировать не могу. Но могу точно — что если мы завтра не рискнем, то послезавтра получим сами. И как раз то, чего вы боитесь.
— То есть вы предлагаете всей Америке сыграть в русскую рулетку? При том, что есть вероятность, что все это ваша паранойя? А если, к несчастью, вы окажетесь правы — то может стать, что противник намного нас сильнее, и опережает в развитии? Вам опыта берлинского неудачника мало?
— А у вас есть другое предложение?
— Для начала, добыть более достоверную информацию. И если подтвердиться, от лица всего мирового сообщества требовать, чтобы все межвременные контакты контролировались исключительно всем этим сообществом, а не одним СССР.
— И как мы это потребуем? Ультиматум, за неисполнение которого нельзя покарать, будет просто смешон! А чтобы обвинить Советы в присвоении того, что должно по праву принадлежать всему цивилизованному человечеству — для того нужны весомые доказательства, факты — а не голословные утверждения, над которыми кремлевский диктатор просто посмеется в усы!
— Может, похитить кого‑то из экипажа К-25?
— И что дальше? — спросил «адъютант» — как мы сумеем доказать подлинность такого свидетеля, даже если добьемся искреннего сотрудничества и притащим его хоть на трибуну ООН? Русские заявят, что это или нанятый актер, или сумасшедший. И будут правы — если понадобится, я сам берусь вам организовать хоть сотню лиц, которые завтра под любой присягой покажут, что прилетели с коммунистического Марса. А еще проблема в том, что у нас нет для того возможностей. До совсем недавнего времени СССР не входил в сферу наших интересов и приоритетного сбора разведывательной информации — и на севере России у нас нет ни агентурной сети, ни налаженных каналов связи. Что‑то есть у «кузенов» — но мы собираемся делиться с ними такой информацией?
— Дьявол! — сказал Нимиц — и что выходит в итоге?
— Пока что — мне надо как можно быстрее попасть в Штаты. Где я сделаю этот доклад тем, кто действительно будет решать. Вижу, что вы мне поверили — это обнадеживает. Знаете — как это, стоять на краю бездны, и пытаться в нее заглянуть?
Анна Лазарева, комиссар госбезопасности 3–го ранга, начальник департамента внутренней разведки (именуемой в просторечии инквизицией). Москва, 1961 (альт — ист)
Мы не волшебники — а лишь учимся пока. Но наказать кого‑то все равно придется!
Кто допустил что объект из «белого» Особого списка несанкционированно пересекся с таковым из «черного», значит мог попасть под его антисоветское влияние? Понятно, что у богемы уровень связей отследить крайне сложно, знакомы в общем, все со всеми — вопрос лишь, насколько? Но уж между такими фигурантами, ребята (и девчата) моего отдала должны были контакт заметить?
Интересно, можно было все перевернуть тогда, в сорок девятом — когда наш гений торпедно — правозащитный предложил «Дачника», а попросту, гражданина Солженицына, к своей «группе реабилитации» привлечь? И ведь грамотно обосновал, в докладной на имя Пономаренко — что получив прямое дозволение от ГБ на поиск брака в ее работе, нашему «Льву Толстому двадцатого века» будет просто неудобно заниматься антисоветчиной, да и времени на нее не шибко найдется, так что пусть хоть так человек пользу принесет? Но Пантелеймон Кондратьевич встал на дыбы, «козла в огород пустить», и я его тогда поддержала. Поскольку видела Солженицына на тот момент уже сложившимся мерзавцем, врагом, под влиянием его позднейшей биографии, мне известной. А был ли он таким на тот момент — вот сейчас не знаю. Я тогда по молодости предпочитала по простому — да так да, а нет так нет, и если человек после ссучился, значит изначально в нем гниль была. Наверное, с какой‑то категорией людей так и есть, а с какой‑то — гораздо сложнее. Вальку, «Скунса» забыть не могу — но что с ним случилось, история отдельная.
И наверное это дьявольски трудно, быть Рудольфом Сикорски — который с приговором Абалкину до последнего тянул, потому что для него жизнь одного человека, и благополучие всего человечества, были равны на чашах весов? А я не такая — и не знаю, стану ли такой когда‑нибудь. Я вообще уникум — в тридцатых, истинная комсомолка, на собраниях поднимавшая руку за казнь «врагов народа», и сохранившая до сих пор что‑то из тогдашнего максимализма (и в чем не раскаиваюсь) — а теперь, ну не совсем человек из века двадцать первого, но понять уже те мышление и психологию могу отлично. Смоленцев вообще меня назвал, «зависшей между мирами». Ой, не разорваться бы!
По существу: гражданин Солженицын вчера сдал в издательство рукопись с названием «Нельзя стать Богом». Фантастический роман, сюжетом похожий на тот, известный в иной истории и пока не написанный в этой. Но расследование показало, что братцы Стругацкие (здесь уже известные молодые писатели, выпустившие первые книги на модную «космическую» тему), новую линию про «институт экспериментальной истории» уже обкатывали, в разговорах с писательской публикой, может подскажут чего? Что ж, Пушкин Гоголю тоже сюжет для «Ревизора» бесплатно дал. Но все ж надо будет установить, здесь авторы были согласны, или интеллектуальная кража имела место? Хотя и тут Солженицына не прижать — по докладам, у Стругацких намечалось что‑то в средневековом антураже, как и в той реальности. А в солженицынском «шедевре» по — другому!
Некая «межвременная» Контора наличествует. Но забрасывает своих агентов в прошлое вовсе не с научными целями. А ради спасения наилучших его представителей — ну конечно же, творческой интеллегенции — которые должны погибнуть. Причем со строжайшим запретом вмешиваться в «политические распри», ну кто мы такие, чтобы давать преимущество даже той стороне, кто нам кажется правой, а вдруг Равновесие поколеблется, и в итоге вырастет объем зла в мировом масштабе? Оттого например, не рекомендуется спасать политиков и героев, ясно отчего. Нежелательны и «технари», а вдруг они что‑то особо убойное изобретут? Зато высшую ценность имеют гуманитарии: чтоб сумел всю общечеловеческую культуру осчастливить, написать еще какую‑нибудь симфонию или роман.