Павел Мамонтов - Варяг. Обережник
– Мы договорились обо всём, – сказал Шибрида. – Евслик, так зовут твоего недруга, уж больно сильно тебе кишки выпустит хочет, смотри, не обрадуй его. Он говорит, что готов биться завтра. Ты как?
– Готов, – кивнул Данила.
Вспоротые рука и бок почти не беспокоили, и он счёл, что лучше как можно быстрее провести бой, пока его враг сам не восстановился.
– Хорошо. Бой будет на большом Велесовом капище за детинцем. Не посрами богов и нас.
– А его что ж, судить не будут? Евсклика то есть?
– Так тебе же сказано: это и будет суд. Добрыне не с руки судить киевских варягов, а тут вроде как всё боги решат.
– А вира?
– Так Гуннар числился гостем в неревской сотне, – усмехнулся Клек, – вот они всю виру платить и будут. Там, правда, не согласны, вече будут собирать, но людины и словенцы их не поддержат. Не любят тут, когда нурманы хутора жгут. Так что выплатят всё, что скажут. Но тебе не об этом беспокоиться надо.
– Скажу тебе вот что, Молодец, – взял слово Воислав, – пусть не раз повторял: ты дурак, и даже не понимаешь, насколько ты дурак. Но шанс победить у тебя есть. Шанс победить есть всегда, если руки не опускать и сражаться. Ты меня понял?
Воислав пронзил Данилу синим взглядом. Тот кивнул.
– Хорошо, если так. Сегодня отдыхай. И ещё… На вот.
Батька протянул увесистый кожаный мешок.
– Что это? – спросил Данила, чувствуя дежавю.
– Серебро, что же ещё? Девке своей отдашь, за то, что упредила. Тут каждый скинулся, должно хватить ей выкупиться, если она захочет, конечно.
– А почему я должен отдавать?
– А кто? Может, Шибриду послать?
– А что, я готов. – Варяг приосанился.
– Нет, пожалуй, я сам, – опомнился Данила. – То есть я должен отдать Уладе серебро, а назавтра у меня поединок, и я должен отдохнуть?
– Должен, – согласился батька. – А теперь иди. Может, сейчас подходит к концу последнее твоё время на земле, проведи его хорошо, чтобы сравнить с тем, что будет за Кромкой.
Улада встрече была рада искренне. Обхватила шею руками, впилась в губы жарким поцелуем, потянула к себе. Вдвоём они упали на кровать. Данила прижался к горячему телу, стянул с Улады через голову рубаху, провёл губами, носом, щекой по бархатной девичьей коже, ощутил чарующий, сносящий крышу аромат. Он быстро избавился от одежды и соединился с девушкой – резко, страстно, нетерпеливо.
Какая же всё-таки классная эта Улада, нежная, горячая, сладкая, как заморский фрукт. Данила уже забыл, когда последний раз ел фрукты, а вот на тебе – посреди заснеженной Руси дивный, дарящий блаженство плод.
Данила потерял счёт времени и сколько раз у него с Уладой было. Просто кайфовал – и всё. Прав был Воислав: это то, что ему нужно было после осады.
– Ты, наверное, храбро бился, – сказала Улада, водя пальчиками по повязкам на боку и руке, русоволосая головка её лежала в это время на груди Данилы.
– Нормально, – скупо ответил он, поправляя повязку.
– Ничего, я перевяжу заново, у меня и мазь есть – специально на Велесовом капище купила, от всех хворей помогает.
– Хорошо, – согласился Молодцов, думая, что пора вставать. Солнце уже всходило, а вставать было ой как неохота. – Слушай, у меня тут ещё кое-что для тебя есть, вот… – он вытащил из своих вещей мешочек с серебром, – от всех нас, обережных, тебе за помощь. Спасибо, что предупредила и вестника послала, помогла очень. И как ты узнала?
– Узнала вот, – ответила Улада, взвешивая на ладошке мешочек. Прикинув результат, она вспыхнула удивлённой счастливой улыбкой. Быстро спрятав серебро в ворохе своей одежды, она опять прильнула к Даниле всем телом, стала нежно мимолётно целовать лицо, шею, грудь.
– Ладный мой, любый, щедрый, откуда же ты такой взялся? – приговаривала она.
Данила хмыкнул про себя, он не хотел думать, каким образом Улада узнала о планах Гуннара.
– Это не я, это от всех охранников, сказал же. Больше не знаю, чем тебе угодить.
Улада, к огорчению Молодцова, прекратила своё приятное занятие.
– А знаешь, Даниил, возьми меня с собой.
– Чего?!
– Вы же с купцом обратно в Киев поплывёте? Ну и возьмите меня с собой. Киев – город большой и богатый, там все дороги тебе открыты.
– Вот даже не знаю, Улада, это не я решаю, надо поговорить.
– А если б ты решал, то взял бы?
Влажные тёмно-карие глаза с зелёной окантовкой смотрели искренне и доверчиво.
– Взял бы, – признался Данила.
– Ну вот, ты скажи своим старшим, что я готовить умею, лекарское дело знаю, обузой не буду, – сразу оживилась девушка.
– Хорошо-хорошо, – улыбнулся Молодцов, – скажу обязательно.
– Молодец мой. – Улада потёрлась носом о грудь Данилы.
– Эй, погоди, мне идти надо. Ты говорила, мазь у тебя есть целебная, перевяжи, пожалуйста.
– Как скажешь.
Девушка быстро выбежала из комнаты, вернулась с туеском, быстро и умело наложила повязки.
– А куда тебе идти надо? – спросила она напоследок.
– Да так. Дело закончить одно.
Небо над головой было чистейшей яркой синевы. По просторному, без стен и крыш, капищу гулял свежий ветер. И только почерневшие от времени идолы словно подпирали небо. Смотрели.
Народу поглазеть собралось великое множество. Тут любой поединок – развлечение вроде вечернего телешоу. В первых рядах – жрецы капища, друзья Данилы и самые уважаемые варяги Новгорода, которые будут следить, чтобы бой прошёл чисто. Не в том смысле, что без подлянок и обмана, а без колдовства.
Насчёт колдовства Данила сам чувствовал на капище мощную силу, так и хотелось выкрикнуть что-нибудь грозное. Его оппонент просто-таки светился ненавистью и гневом. Наверное, думает, как из-за такого ничтожного воина погибло столько бравых варягов. Это хорошо: гнев мешает принимать правильные решения, а недооценка соперника – прямой путь к поражению.
Данила был далёк от того, чтобы недооценивать своего врага. Оружие у них было одинаковое: щит и меч. Даже доспехи Евсклик выбрал лёгкие, кожаные, может быть, из-за ранений. Он двигался легко, плавно, самую малость подволакивая раненую правую ногу, что окончательно уверило Молодцова в том, что перед ним настоящий воин. Пускай молодой, но прошедший не один десяток битв, потомок воинов во многих поколениях и обученный с раннего детства лучшими кровопускателями окрестной ойкумены.
Данила вспомнил, что ему говорил Воислав перед боем:
«В защиту уходить не смей – он тебя убьёт. В рубку, обмен ударами не втягивайся – он тебя легко обманет. Атакуй, но не ввязывайся в долгий размен. Ударил – обошёл, ударил – обошёл. Не давай ему инициативу, не давай ему навязать свой бой, не пытайся спрятаться за щитом, ударил – обошёл. Евсклик, скорее всего, выносливее тебя и быстрее, но у тебя есть шанс – раны его серьёзнее, чем твои. Если они откроются, значит, он может устать раньше тебя, и ты победишь. Но и ты ранен, значит, ты должен измотать врага раньше, чем устанешь сам. Как это сделать? Заставь его двигаться, работать больше себя, вынуждай подстраиваться под свой ритм. В самом начале попробуй безоглядно атаковать, прямо изо всех сил, как в последний раз. Этого он не ожидает, уйдёт в защиту, будет закрываться щитом. Если после этой твоей резкой атаки у него пойдёт кровь, у тебя появится возможность победить. Нет – ты знал, на что шёл».
Жрецы от каждого бога – Даждьбога, Сварога, Волоха и прочих – провели свои ритуальные пляски. Что они делали, Даниле было неинтересно. Потом Добрыня, не как посадник Новгорода, а как дядька князя Владимира, который считался главным жрецом Перуна, поднялся со своего деревянного кресла, поставленного прямо посреди грязищи, и громогласно объявил:
– НАЧАЛИ!
Поединщиков разделяло шагов семь. Данила сделал первый шаг, обычный, второй и вдруг толкнулся обеими ногами, налетел на варяга сверху. Зазвенел меч от удара об металл умбона. Молодцов приземлился в рыхлую землю, устилавшую капище, с упора снова ударил – и ещё, ещё. Бил щитом и мечом, прямо и бесхитростно, лишь бы быстрее. Не давать противнику времени на контратаку. Напор, только вперёд, давить и атаковать.
Евсклик и вправду смешался от этого напора, он вынужден был отступать, обороняясь. Щит его тем временем покрывался всё большими зазубринами. Данила не стремился разрубить его окончательно – по условиям поединка, если у одного из противников сломается щит, его заменят на новый. Всего таких замен может быть три, а у Данилы сил, чтобы порубить ещё один щит, не хватит.
Евслик выдержал град ударов, подстроился под рисунок боя и меньше чем через полминуты провёл контрприем – уколол мечом из-под щита. Хороший удар, скрытый. Данила всё-таки успел его заметить, отбил мечом, крутанулся вокруг себя, уходя под правую руку.
Попутно Молодцов не без удовольствия заметил, что длина его атаки на самую малость, но всё-таки больше, чем длина атаки Евсклика. А это преимущество, которое может оказаться решающим.
