Рейд в опасную зону. Том 2 - Мэт Купцов
— Всё будет, Семён. Пошёл!
Один за другим семеро спецназовцев исчезают в небе. Каждый прыжок отзывается у меня в груди.
Наконец, моя очередь.
Подхожу к краю. Внизу — море песка и камня. Ветер рвёт стропы, как будто пытается сорвать.
Глубокий вдох, шаг вперёд. Воздух сразу обжигает лицо, лёгкие будто перестают работать. Я лечу, удерживая равновесие, крепко сжимая стропы. Земля приближается слишком быстро, сердце стучит в ритме несущих винтов. Раскрытие. Рывок вверх, стропы натягиваются, и всё замедляется. Подо мной — наши, точечками расползшиеся по земле.
Приземление мягче, чем ожидал.
Парашют быстро стягиваю и складываю, осматриваясь. На краю песчаного бархана стоит фигура. Это наш проводник.
Зовут его Шад.
Невысокий, худощавый, но крепкий, с выжженными солнцем кожей и тёмными глазами. На нём длинная, поношенная туника и шаровары. У пояса — кинжал в кожаных ножнах. На голове — белый чалма, явно видавшая лучшие времена. Он смотрит на нас спокойно, оценивающе.
— Ты Беркут? — спрашивает он. Голос хриплый, будто долго молчал.
— Я. Это мой отряд. Тебя как зовут? — на всякий случай уточняю я, как пароль для проверки.
— Шад.
Киваю.
Подхожу ближе, оцениваю его так же пристально, как он нас.
— Следы где?
Шад указывает на далёкий край ущелья.
— Там. Они шли ночью. Но прошло почти трое суток, следы слабые. Если не медлить, успеем догнать.
— Тогда вперёд, — киваю парням.
Шад движется быстро, почти бесшумно.
Его фигура будто сливается с местностью. Мы идём за ним по узким тропам, то песок осыпается под ногами, то налетаем на острые края камней. Воздух тяжёлый, пахнет нагретым камнем и пылью. Ветер вырывается из ущелья, приносит с собой странные звуки.
Каждый звук здесь вызывает подозрение.
Теперь проводник ведёт нас по каменистым тропам. Воздух разреженный, лёгкие работают на пределе. Кто-то из парней матерится тихо, когда под ногами сыплются камни.
Сашка шепчет.
— Командир, он вообще понимает, куда идёт? Эти горы — сплошной лабиринт.
— Понимает. Если сомневаешься — скажи вслух.
Сашка умолкает.
Шад уверенно идёт вперед, будто чувствует дорогу. Он, как гончий пёс, который учуял след дичи, и затем бежит по этому следу, загоняя дичь так, чтобы та попала на мушку охотника.
Мы, реально чувствуем себя сейчас охотниками, только не за дичью, которую надо отстрелить. А за бойцами, которых надо спасти — вытащить из хищных лап, в которые они угодили.
Местность, по которой мы идем, пугающе пустая — узкая долина, обрамленная скалами, густой кустарник, да редкие следы человеческого присутствия.
Здесь исчезли наши спецназовцы…
— Тут они останавливались, — бормочет Шад, глядя на землю под ногами. — Смотрите, костер разводили. А дальше…
Он вдруг умолкает, будто чувствует неладное.
Весь отряд подтягивается сюда. Мы стоим молча, разглядывая площадку местности, в надежде обнаружить следы пребывания здесь людей -отряда Сергея Соколова.
Место, где находился лагерь, словно застыло во времени. Остатки углей в костре, остывшие котелки, один из которых перевернулся, высыпав засохшие остатки какой-то каши. Кружка лежит рядом, будто кто-то собирался налить воды, но не успел.
— Слишком тихо, — бормочу я, всматриваясь в кусты.
— Тише некуда, — хмыкает Сашка Колесников. — Сюда бы еще сверчков для антуража.
Он говорит, как всегда, с мрачной иронией, но я чувствую, что и ему не по себе.
Тот факт, что бойцы срочно покидали место привала, говорит только о том, что им угрожала опасность, а скорее она настигла их прямо здесь.
Во мне еще теплится слабая надежда, что это место было не их привалом, и принадлежит другим людям.
Внимательно вглядываюсь в детали и мелочи.
Около костра валяются разбросанные вещи. Пара ботинок, один из которых, похоже, пытались надеть на ходу, рюкзак с вытряхнутым содержимым.
Взглядом натыкаюсь на предмет… Сердце стучит гулко…
Я поднимаю — это дневник с обложкой, вырезанной из коробки под сигареты. Листая, я остановливаюсь на последней записи.
«23:00. Собаки беспокойны. Что-то или кто-то идёт из ущелья. Надо решать — стоит ли идти дальше…»
Дальше была пустота.
Шад указал на землю.
— Смотрите, тут кровь.
Подходим ближе. На камне запеклась алого цвета лужица. Рядом валяются бинты, будто кто-то пытался перевязать рану.
— Слишком мало, чтобы быть смертельной, — произносит снайпер Семён Гусев, стоявший рядом.
Он внимательно осматривает местность.
— Вот что мне не нравится — следы будто обрываются, — говорит он.
— Не совсем обрываются, — замечаю я. — Волокли кого-то. Видишь? Борозда вон туда идет.
Шад кивает.
— Да. Волокли в ущелье. Но это не местные. Тяжелые сапоги — следы.
— Или не люди, —бормочет Колесников, указывая на неровные отпечатки лап. — Шакалы. Проклятые шакалы.
Я молчу. Следы действительно были повсюду, лапы шакалов пересекали человеческие следы. Лапы крупные, слишком крупные.
По краям площадки обнаружили многочисленные следы шакалов. Они обильно метили территорию, словно это место стало их новой охотничьей зоной. Лапы шакалов часто пересекали следы людей, и можно было заметить места, где животные рвали на части что-то из тканей — обрывки одежды или…
Кое-где валялись кости — судя по всему, остатки добычи шакалов, хотя, к счастью, не человеческие.
— Шакалы бы не тронули их на костре, — замечает Гусев. — Значит, что-то другое.
Я опускаюсь на корточки у затухших углей и тру виски.
— Кто-то за ними пришел. Но почему никто не стрелял? Сдались без боя? — вслух рассуждаю я.
— Не было выстрелов, — мрачно говорит Гусев. — Ни одной гильзы. Только вон обломок ножа.
— С ножами в бой? — хмыкает Колесников. — Проводник поднимает кусок ткани. Это воротник камуфляжа, разорванного, будто с силой.
Шад выпрямляется и бросает взгляд на меня.
— Беркут, здесь не только люди были.
Гусев приседает рядом.
— Думаешь, шакалы?
— Шакалы не оттаскивают раненых в ущелье, — бурчу я.
Колесников фыркает.
— Тогда что, джинны? Духи пустыни?
— Или совсем не духи, — тихо говорит Гусев, проверяя винтовку. — Шакалы как будто кого-то сопровождали.
Мы продолжаем осматривать лагерь.
Здесь много следов и улик.
Сражение все –таки было.
Его место выделяется беспорядочно затоптанной землей. Несколько кустов сломаны, как будто кто-то наталкивался на них в спешке. В траве нашли разорванную кожаную лямку от рюкзака, и вдали — пятна крови, почти засохшие.
Там же обнаружили и три гильзы от охотничьего ружья — вероятно, кто-то из отряда пытался отбиваться. Однако стрелка, похоже, скрутили. Недалеко лежал ремень с
