Семья - Алексис Опсокополос
Это был интересный поворот. Я знал, что бабушку, Вильгельма Пятого, Эджертона и их четвёртого загадочного друга связывает что-то очень сильное, но я думал, это на уровне клятвы или обещания учителю. А оказалось, что всё намного серьёзнее.
— А поскольку мы теперь — одно целое, то каждый из нас, причиняя вред кому-либо другому из нашей четвёрки, причиняет вред самому себе. Ты же помнишь поединок Вилли и Гарри?
— Такое не забывается.
— По большому счёту они лупили не друг друга — они лупили сами себя. Это себя Гарри проткнул посохом, это себя лупил Вилли своими железными кулачищами. Если бы один из них убил второго, то сам тут же рухнул бы замертво.
— Сильное проклятие, — произнёс я, поражённый полученной информацией. — И что, его никак нельзя снять?
— Это не проклятие, — сказала бабушка. — Это наша суть. Поэтому и снять нельзя.
— Теперь понятно, почему Вы были так спокойны, когда Вильгельм и Эджертон дрались. Они не могли друг друга убить.
— Почему не могли? Могли. Но это одновременно стало бы и самоубийством.
— И Вы тоже по этой же причине можете убить Эджертона.
— На самом деле я готова сделать это ради благой цели, даже несмотря на, так сказать, неприятную побочку, — заявила бабушка. — Но есть риск, что себя я таким образом убью, а Гарри всё же выживет, да ещё и заберёт мою силу. Поэтому рисковать не хочется.
— Понимаю.
— Хотя мы с Вилли и так рискуем. Учитель предупредил, что эта связь будет держаться, лишь пока мы все четверо живы. Если кто-то из нас погибнет, она исчезнет. И неизвестно, сколько сил останется у оставшихся. Впрочем, есть шанс, что этой страшилкой учитель просто мотивировал нас помогать друг другу.
— А можно ещё вопрос? — спросил я.
— Задавай, — разрешила бабушка.
— Если этот ритуал, который Вы собираетесь проводить, пройдёт успешно, насколько сильнее я стану?
— Раз в десять, а может, и в двадцать. Не знаю.
— Ого! — присвистнул я. — И тогда я смогу справиться с шапкой Мономаха?
— Ну а ради чего ещё мы это всё затеваем?
— А если что-то пойдёт не так, я погибну?
— Нет. Твоему здоровью вообще ничего не грозит.
— Это радует.
— Просто потеряешь дар. Навсегда.
А вот это было неожиданно. Такой вариант я не рассматривал.
— Но если я потеряю дар, шапка Мономаха и меч больше не будут ко мне привязаны, — заметил я. — Мы же тогда сможем отдать шапку Александру Петровичу?
— Теоретически да, — сказала бабушка.
— Ну хоть какая-то польза будет от потери дара.
— Ты прекрати мне заранее настраиваться на поражение. У тебя неплохие шансы нормально пройти ритуал.
— Неплохие — звучит хорошо. А если в процентах?
— Не меньше двадцати, — сказала бабушка.
— В процентах звучит уже не так радужно, — заметил я. — Пожалуй, я предпочту формулировку «неплохие».
Глава 19
Бабушка так и не сказала, что за ритуал меня ожидает, лишь назначила точное время — полдень. Конечно, эта неопределённость добавляла нервозности, но куда было деваться? Оставалось лишь дождаться назначенного часа и пройти через это. Как-то к этому готовиться я не мог. По той простой причине, что просто не знал, к чему готовиться.
Ещё бабушка запретила мне идти к источнику, объяснив это тем, что перед ритуалом я не должен испытывать никаких магических воздействий со стороны. Это тоже не обрадовало — обычно поход к источнику помогал справиться с излишним волнением. Но не в этот раз.
Зато выручили Александр Петрович и Вильгельм Пятый — им понадобилось срочно встретиться в неформальной обстановке, и они решили провести эту встречу в нашем замке. Нас с бабушкой тоже на неё пригласили. Таким образом с девяти утра, с начала этой встречи, я отвлёкся от ожидания предстоящего ритуала.
Кесарь, как обычно, прибыл в башню и не скрывал своего прибытия, а для императора, который не любил афишировать свои визиты куда-либо, бабушка установила портальный маяк прямо у себя в кабинете. Там же решили и провести встречу.
— Сегодня рано утром через японского посла нам был передан ответ британского правительства, — сразу же перешёл к делу Александр Петрович. — Британия принимает вызов и готова сразиться двумя армиями на нейтральной территории. Они предлагают провести сражение через десять дней, двадцать третьего февраля. Место и точное время будем согласовывать отдельно.
— Десять дней? — переспросил Вильгельм Пятый. — Зная Гарри, могу предположить, что он готов к войне, иначе бы стал тянуть время.
— Или думает, что готов, — добавила бабушка.
— Или так, — согласился император.
— Только зря он эту дату выбрал, — произнесла княгиня Белозерская, усмехнувшись.
— Почему? — поинтересовался Вильгельм.
— Тебе не понять, — ответила бабушка своему другу, затем перехватила мой недоумённый взгляд и добавила: — И тебе тоже.
— Но если Гарри рассчитывает, что в случае его поражения в этой битве, он всего лишь выплатит контрибуцию и откажется от нескольких колоний в пользу победителей, то он ошибается, — сказал Вильгельм Пятый. — Сражение вдали от больших городов лишь поможет сберечь жизни гражданского населения, но не спасёт Британскую империю. Она будет упразднена, а Виктория Вторая низложена. Если же после поражения не будет безоговорочной капитуляции и полного подчинения победителям, то придётся сжечь Лондон, чтобы сделать англичан сговорчивыми.
— Сжечь Лондон? — переспросила бабушка. — Сурово.
— Ничего, — невозмутимо ответил Вильгельм Пятый. — Дрезден в своё время это пережил, и Лондон переживёт.
— Думаю, у Лондона не так уж много шансов быть сожжённым или разрушенным, — произнёс Романов. — А вот Торонто не позавидуешь. Хосе его полностью окружил и выдвинул примерно такой же ультиматум, как
