Ржавчина - Александр Баренберг
Поэтому сейчас ученому не оставалось ничего другого, как систематизировать результаты предыдущей работы. На самом деле, узнал он очень много, изучив на практике все стадии обработки железа. Однако, для того, чтобы донести плоды исследований до реакционно настроенного европейского общества не хватало самого главного - технологии превращения железа в нержавеющее. Без этого преодолеть религиозный и психологический барьер, стоящий на пути использования этого металла в христианском мире, не представлялось возможным. В иудейской и мусульманской среде это бы вообще не имело никаких шансов, однако христианские догматы отрицали не само железо, а лишь налет на нем, поэтому Хиннеган обоснованно надеялся на успех. Практическая демонстрация технологии при широкой поддержке самого авторитетного монарха католического мира позволит переступить порог. Ватикан, особенно в лице Инквизиции, будет, разумеется, сопротивляться изо всех сил, как он и раньше поступал. Но теперь из его рук будет вырван основной аргумент...
Мечтания исследователя прервали далекие раскаты. Гром? Опять гроза? А Кэт как раз пошла в деревню на рынок! Успеет ли вернуться домой, пока льющий как из ведра тропический ливень опять не превратит деревенские тропинки в непроходимые грязевые ванны? Звук повторился, на этот раз более мощный. Генри захлопнул тетрадь, заботливо уложил ее в "трофейный" саквояж, ранее принадлежавший Виллейну, где хранились все материалы исследований, и осторожно вышел из пристройки.
Небо, как ни странно, сохраняло кристальную чистоту. Ни одно, даже самое маленькое облачко не нарушало его пронзительной синевы, переходящей в ослепительную белизну на востоке, где висело низкое еще, но уже жаркое утреннее солнце - вечный кошмар привычных к прохладе английских колонистов. Хиннеган удивленно пожал плечами, но уточнить насчет погоды было не у кого - семья и работники Прабхакара, по случаю какого-то местного праздника отправилась в храм, и мастерская пустовала. Тем временем, громовые раскаты продолжались и явно становились все громче. Поэтому ученый отправился на вершину близлежащего холмика, расположенную в сотне ярдов от мастерской, откуда открывался прекрасный обзор почти на весь город и гавань. Звуки доносились как раз оттуда. Все равно делать особо нечего, почему бы и не размять ноги?
Поднявшись наверх, Генри, щурясь от бивших прямо в глаз лучей низкого еще солнца, осмотрелся. На севере и западе небо оставалось совершенно чистым. Повернув голову на юго-запад, в сторону порта, ученый обнаружил небольшие белые облачка, медленно плывущие, как ни странно, у самой земли, даже ниже его собственного местоположения. Но ничего похожего на грозу не наблюдалось.
На рейде виднелось много силуэтов кораблей, намного больше, чем обычно. В том числе довольно крупных. С расстояния в, примерно, четыре с половиной мили, разделявшие холм, на котором расположился Хиннеган, и бомбейскую гавань, определить невооруженным глазом, что это за суда, не представлялось возможным. Однако величина силуэтов заставляла предположить, что это военные корабли класса фрегата, а то и линкора. Неужели в Бомбей зашла одна из британских эскадр? Генри, подчинившись овладевающему им волнению, вгляделся повнимательнее. Нет, не видно! Но, может быть, фрегат, прибытия которого они с таким нетерпением ждали, тоже в составе эскадры?
Силуэты нескольких кораблей, которые разглядывал Хиннеган, внезапно расцвели на мгновение блекловатыми, в ярком солнечном свете, вспышками, сопровождаемыми появлением облачков серого дыма. Генри сразу догадался, что это пушечный залп. Салют? Но тут же на территории порта взметнулись к небу многочисленные дымовые "грибы", казавшиеся с такого расстояния совсем ненастоящими. Хиннегану потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что это разрывы артиллерийских бомб. Внутри городских кварталов! Ушей стоявшего в полном оцепенении ученого достиг уже знакомый гром, еще более сильный. Теперь он знал его источник! И, наконец, Генри понял, что за едва различимый гул, который он слышал уже давно, но не обращал внимания, доносится из города. Это был набат! В городе объявлена тревога!
Очнувшись от столбняка, он резво побежал вниз с холма. Заскочив в пристройку, служившую беглецам жильем, ученый раскрыл саквояж покойного агента и достал с самого дна его продолговатый предмет, оказавшийся старой подзорной трубой. На покрытой многочисленными царапинами латунной поверхности оптического прибора можно было различить эмблему Пятого Нортумберлендского полка. Взяв трубу, и прихватив, после недолгого колебания, оставшуюся в наследство от того же Виллейна початую бутылку виски, Хиннеган заторопился обратно на наблюдательную позицию.
Картина, открывшаяся вооруженному качественной армейской оптикой глазу, сразу расставила все на свои места. Увеличенные силуэты кораблей не оставляли сомнений даже у настолько далекого от флота человека, как Генри. Это были не британские корабли! Флаг рассмотреть с такого расстояния все равно не удавалось, но в этом и не было никакой необходимости. На каждом судне явственно просматривались две, а то и три паровые трубы, торчавшие из палубы наряду с привычными мачтами. И, разумеется, гигантские гребные колеса по бокам корпуса, полускрытые кожухами. Толстыми бронированными стальными кожухами, покрашенными серой или синей краской, и охватывающими верхнюю часть ступенчатых колес полукругом. Хиннегану приходилось видеть в газетах зарисовки новейших японских броненосцев, выполненные чудом уцелевшими при встречах с ними британскими моряками, и их сходство с наблюдаемой в окуляр подзорной трубы картиной просматривалось явственно. Японцы, являвшиеся младшим, зависимым партнером в Восточном Союзе, выполняли хорошо удававшуюся им роль военно-морского кулака, в то время как маньчжуры сосредотачивались больше на доминировании на суше, развитии промышленности и контроле над добычей ресурсов. Поэтому принадлежность атаковавших порт кораблей особых сомнений не вызывала.
Из паровых труб тянулся только легкий черный дымок, почти неразличимый на фоне моря. Очевидно, вражеские корабли, пользуясь дующим в сторону суши утренним бризом, подошли на рассвете на парусах, дабы не демаскировать себя слишком заметными при интенсивной работе паровых машин шлейфами дыма. И сейчас котлы явно работали на малых парах, лишь способствуя маневрированию судов на рейде.
Японцы, выстроившись в линию, прекратили сближение, достигнув дистанции, на которой их не
