Кодекс самурая - Макс Алексеевич Глебов
— Хотите, чтобы я отдал приказ пилотам следовать за вами на ваш аэродром? Этого не будет.
— Даже не собирался вам такое предлагать, — в голосе собеседника Рихтенгдену послышалась легкая усмешка. — Примерно в тридцати километрах к северу есть очень удобная площадка посреди леса. Ее когда-то даже использовали, как аэродром для планеристов. Думаю, ваши летчики смогут посадить там самолет, а потом и взлететь.
— Вы предлагаете мне совершить посадку в нашем тылу? Зачем это вам?
— Нужно поговорить, герр генерал, я же уже объяснял. Убивать вас и полковника Шлимана я не собираюсь. По крайней мере, сейчас я не вижу в этом большого смысла. В качестве пленного вы мне тоже не особо интересны, а вот беседа у нас с вами может получиться взаимно полезной.
— Отказаться я, конечно же, не могу? — усмехнулся Рихтенгден.
— Можете, но альтернатива вам не понравится.
— Это я уже понял. Хорошо. Давайте координаты посадочной площадки.
— Мои пилоты вас проводят. Сразу после посадки выходите из самолета. Вдвоем — вы и полковник Шлиман. Экипажу борт не покидать. Двигайтесь строго на юг через лес. Вас встретят. Обещаю, что попыток захватить вас в плен или убить не будет. Думаю, вы в курсе, что моему слову можно верить.
— Наслышан.
— Тогда до встречи, герр генерал.
* * *
Бот мы посадили в паре километров от поляны, на которую тяжело приземлился транспортный «Юнкерс». Площадка была вполне пригодной для посадки, но особого комфорта пилотам все же не обещала. Впрочем, немецкие летчики вполне справились со своей задачей.
— Идут, — шепнул мне в ухо голос Игнатова, транслированный Летрой. В руках оружия нет.
Я дал абверовцам углубиться в лес метров на пятьсот и вышел им навстречу. Справа и слева меня страховали Лебедев и Щеглов. На глаза немцам они не показывались. Особого смысла в этой предосторожности не было, но я считал полезным продемонстрировать своим людям, что не собираюсь скрывать от них то, о чем буду говорить с врагами.
— Герр генерал? — Рихтенгден остановился и с интересом посмотрел на меня.
— Здравствуйте, господа, — кивнул я и сделал еще несколько шагов навстречу немцам, — рад, что наша встреча все-таки состоялась.
— Не могу сказать, что разделяю вашу радость, — после секундной паузы ответил Рихтенгден, — но мы с полковником готовы вас выслушать.
«А куда бы вы делись?» — я усмехнулся про себя, но вслух сказал совершенно другое:
— Времени у нас немного, так что перейду сразу к делу. Мне известно, что с вашим начальством вышел на связь некий чрезвычайно информированный субъект, готовый делиться сведениями о перемещениях войск и других действиях противников Германии. Он серьезно помог вам в разгроме Мальтийского конвоя и до последнего времени исправно снабжал вермахт сведениями о подготовке Красной армии к сражению за Днепр. Надеюсь, вы не будете отрицать этот очевидный для нас троих факт?
— Допустим, — медленно кивнул Рихтенгден, и в его взгляде я уловил искру беспокойства.
— Вот только этот поток информации неожиданно прервался, — я обозначил на лице легкую улыбку. — Я не прошу вас подтвердить или опровергнуть мои слова. У нас не допрос, а беседа, но мне бы хотелось, чтобы вы знали, что я в курсе возникшей у вас проблемы.
— Просто в курсе или являетесь ее причиной? — уточнил Шлиман.
— Думаю, вы сами знаете ответ. Впрочем, для нашей беседы это не столь важно, а важно то, что на бесплатные советы неизвестного доброжелателя Германия больше рассчитывать не может.
— Это только слова, — пожал плечами Рихтенгден.
— Несомненно, — не стал я спорить, — но очень скоро вы сможете убедиться в моей правоте. Поэтому не буду задерживаться на этом предмете. Скажите, господа, вы отдаете себе отчет в том, что Германия уже проиграла эту войну?
— Чуть больше года назад не так далеко от этих мест я задавал такой же вопрос вам, — усмехнулся Шлиман. — Тогда вы носили форму младшего лейтенанта, насколько я помню. Положение Красной армии на тот момент выглядело гораздо печальнее, чем то, что сейчас имеем мы. И даже тогда вы отказывались признать неминуемое поражение СССР. Чего же вы хотите от нас, герр генерал?
— Не более чем трезвого взгляда на вещи, — пожал я плечами. — Геринг ведет Германию в ту же пропасть, в которую тащил за собой немцев Гитлер. Вы убили одного сумасшедшего фанатика, на место которого сел другой, может и не сумасшедший, но тоже фанатик. Не сегодня, так завтра в войну на стороне СССР и Англии вступит США. И не забывайте, что помощи извне у вас больше нет. Скажите, господа, вы уверены, что хотите увидеть, что будет с вашей страной через год, если вы и дальше будете продолжать в том же духе?
— Это беспредметный разговор, господин Нагулин, — твердо ответил Рихтенгден. — Если это все, что вы хотели нам сказать, то нет никакого смысла его продолжать.
— Это не всё. Давайте начистоту. Я прекрасно знаю о том, какую роль вы оба сыграли в смерти Гитлера. И имя Хённинг фон Тресков мне тоже о многом говорит, как и фамилии других причастных к заговору лиц. Мне их назвать?
— Это лишнее. Продолжайте, герр генерал, мы вас внимательно слушаем.
— Повторюсь. Геринг ничем не лучше Гитлера. Смена главы Рейха могла послужить козырем в переговорах о заключении сепаратного мира с Британией, но сейчас это уже невозможно — Геринг сделал англичанам слишком больно, отправив на дно Мальтийский конвой. Верхушка Рейха не понимает, что в этой борьбе нет шанса на победу. Единственный путь к спасению для Германии лежит через смену правящей элиты. Геринг, Гиммлер, Геббельс, Борман, Кейтель и даже Канарис и Гальдер должны сойти со сцены и уступить место новым людям, способным остановить войну и заключить мир с СССР и Британией на приемлемых для немцев условиях. Единственная альтернатива этому — безоговорочная капитуляция Германии через год-полтора, а может и раньше. Почему я говорю об этом с вами? Да потому, что неплохо вас знаю. Вы уже доказали, что способны на решительные действия, и я не сомневаюсь, что задача спасения вашей страны от краха и унизительного поражения вам по силам.
— А вам это зачем, господин Нагулин? — задумчиво произнес Рихтенгден, — Если вы так уверены, что за год-полтора сокрушите Германию, то для СССР куда
